Мы отправились изъ Березова 15 іюля, внизъ по Сосвѣ, и вскорѣ достигли ея устья, въ 20 верстахъ отъ города. Здѣсь вливается она въ громадную Обь, на которой въ то время, какъ мы на нее выѣхали, при вечернихъ лучахъ великолѣпно заходящаго солнца, мелькали лодочки остяковъ, такъ называемый «душегубки». Остяки по мѣстному выраженію «колыданили», т. е. ловили рыбу сѣткой въ видѣ мѣшка, привязаннаго къ палкѣ. Надо имѣть остяцкое проворство на водѣ, чтобы вилять въ этой узенькой душегубкѣ, грести одной рукой и успѣвать другой черпать рыбу. Обь была еще тогда въ разливѣ. Куда ни взглянешь – безотрадная тоска. Неизмѣримая масса водъ, на которыхъ то тамъ, то здѣсь высовывается мелкій тальникъ. Всюду пустыня. Это однако только начатокь Оби... Что же ждетъ насъ далѣе?

Дулъ крѣпкій низовой вѣтеръ. Раскинувъ парусъ лодка наша скользила по полуночнымъ волнамъ, какъ птица. Мѣсяцъ всплылъ, – тотъ же Оссіановъ щитъ, который недавно катился надъ нами въ Омскѣ. Но какая ужасающая бездна между Омскомъ и этой пустыней, на краю обитаемаго міра. Была однако полна дивной поэзіи эта вступительная ночь наша въ плаваніе по Оби. Широкіе, серебряные лучи месяца ложились коваными пластами на волнующуюся поверхность безпредѣльныхъ водъ. Река кипела серебромъ. Гребни валовъ завивались, свивались, развивались и все это подъ тысячами радужныхъ переливовъ, тѣней и оттѣнковъ. Хороша была водная равнина, хорошо было и ясное небо, усѣянное миріадами звѣздъ, которыя въ этихъ широтахъ блестятъ ярче и чаще... Но всюду гробовое молчаніе. Ни одного судна, ни одного парохода, ни одного огонька на берегу, да и гдѣ самый берегъ? Туманная черта, безъ признака жизни и человѣка, царство смерти, могильная тишина и только!

На другой день мы были уже за 200 верстъ отъ Березова, миновавъ село Куноватское, живописно раскинутое на сблизившемся съ нами крутомъ берегу Оби. Чистенькая деревянная церковь и опрятные сельскіе домики, – кто бы могъ ожидать за Березовымъ, после проведенной нами ночи, на пути къ Ледовитому океану и въ такой ужасной пустынѣ, подобнаго оазиса? Но разгадка этого благосостоянія – богатые Куповатскіе «пески», т. е. рыболовныя мѣста. Онѣ лучшія во всемъ Березовскомъ округе. Почему жь здѣсь добывается самая цѣннѣйшая рыба? Говорятъ, отъ удобства местности. Можетъ быть. Здесь, точно, теченіе заметно тише, а следовательно и защиты для рыбы более отъ быстринъ и водоворотовъ. Отсюда ясно видны снежные зубцы Уральскаго хребта. Они тянутся сплошной стеной на голубомъ Фоне неба, оптически измѣняя цвета своихъ вершинъ, по мере отражающихся на нихъ яркихъ лучей полуденнаго солнца. Прекрасная картина, на которую мы долго любовались. Вечеромъ мы были уже въ Обдорске.

Обдорскъ, по самоедски «Сале Харатъ» – мысъ городъ», находится въ 375 верстахъ отъ Березова, внизъ по теченію Оби и еще глубже на северъ, подъ 66°, 34' с. ш. и 84^о, 15 _{В. Д.} на правомъ и высокомъ берегу рѣки Полуя, которая въ 8 верстахъ отсюда впадаетъ въ Обь. Жителей здѣсь 143 д. о. п., Тобольскихъ и Березовскихъ мелкихъ купцовъ, мѣщанъ и крестьянъ. Насъ поразила особенность Обдорска въ эту летнюю пору. Почти всѣ дома (ихъ 51) были наглухо заперты и все селеніе казалось околдованнымъ непробуднымъ сномъ. Это объясняется тѣмъ, что въ лѣтнюю пору всѣ рыбопромышленники и туземцы уѣзжаютъ съ семействами на дальній сѣверъ, даже до Обской губы и только предъ заморозомъ рѣкъ возвращаются въ Обдорскъ. Онъ основанъ въ 1593 году, имѣлъ прежде деревянное укрѣпленіе съ башнями (уничтоженное въ 1807 г.) и составляетъ нынѣ особое Земское отделение Березовскаго округа, подобно отдѣленіямъ Кондійскому и Сургутскому. Это гиперборейское мѣстечко, съ своей красивой деревянной церковькой и группой хорошо обстроенныхъ домиковъ, очень Эффектно, когда на него глядишь съ реки. Бывшій генералъ-губернаторъ Гасфордъ, которому Березовскій край такъ много обязанъ, посѣтилъ Обдорскъ въ январѣ 1853 года и въ память этой поѣздки, возвратившись въ іюлѣ 1859 года изъ Петербурга въ Омскъ, принесъ въ даръ Обдорской церкви св. Апостолъ Петра и Павла св. Евангеліе въ серебряномъ подъ чернь окладъ и серебряный же позолоченный крестъ, которые тогда же и доставлены въ Обдорскъ. Кроме этой приходской церкви, есть еще здесь походная здешней Миссіи, для обращенія остяковъ и самоедовъ въ христианство. Съ этою церковью миссіонеры совершаютъ переезды летомъ и зимой, проникая въ самыя отдаленнейшія места инородческихъ стойбищъ. Здѣсь есть тоже миссіонерская школа, въ которой обучаются остяцкіе и самоедскіе мальчики. Изъ нихъ составленъ хоръ пЬвчихъ. Еще въ Березове держатъ несколько коровъ, собственно для молока. Здесь уже нѣтъ другаго скота, кромѣ оленей. Что верблюдъ для жаркихъ странъ и сыпучихъ песковъ, то олень для снѣжныхъ пустынь. Олень бодръ и веселъ зимой и чѣмъ лютѣе морозы, тѣмъ онъ крѣпче, Лѣтомъ же,напротивъ того, онъ хилъ и болѣетъ. Быстро переносятся на немъ не только остякъ, самоѣдъ, зырянянъ изъ Архангельской губерніи, но и русскій купецъ, казакъ, крестьянинъ. Когда наступитъ ежегодная Обдорская ярмарка (съ 20 декабря до половины января), то невольно изумляешься, откуда могли взяться жизнь и движеніе въ этомъ, вѣчно, казалось, пустынномъ уголкѣ? На Обдорскую ярмарку съѣзжается тогда до 10,000 человѣкъ: самоѣды и остяки для взноса ясака и для торговли, вогулы изъ Туринскаго и Березовскаго округовъ (изъ Конды и Ляпина), зыряне изъ Архангельской губерніи, Тобольскіе, Березовскіе и Сургутскіе купцы, мѣщане, крестьяне, казаки. Товары привозятся заблаговременно, лѣтомъ, на судахъ, приплывающихъ въ Обдорскъ изъ Тобольска и состоятъ – въ ржаной мукѣ, табакѣ въ папушахъ, сукнахъ яркихъ цвѣтовъ, красномъ товарѣ, чугунной, желѣзной и мѣдной посудѣ и мелкихъ металлическихъ издѣліяхъ. До 420 амбаровъ бываетъ тогда наполнено русскимъ и туземнымъ товаромъ. Оборотъ этой ярмарки простирается до 100,000 р. сер. (оффиціальныхъ въ 1859 г. 46,900 р. с. привоза и 45,600 р. сер. продажи, но, какъ мы увидимъ ниже, торговля дикарей не допускаетъ такихъ абсолютныхъ циФръ). Соболь, лисица, бѣлка, куница, выдра, медвѣдь, волкъ, горностай, оленьи шкуры, мамонтова кость, шитая зимняя одежда здѣшнихъ инородцевъ: малица, парка, гусь, пимы и проч., – все это вымѣнивается на русскіе товары. Но остяки и самоѣды имѣютъ свою особенную манеру торговать, которая не допускаетъ никакой статистики. Они подходятъ къ амбару купца, оглядываютъ сперва, нѣтъ ли у него кого либо сторонняго, въ особенности чиновника и удостовЬрясь, что купецъ одинъ, быстро входятъ, заслоняютъ спиной дверь и вынувъ изъ-подъ полы соболя или лисицу, торгуются условными знаками. Когда мѣхъ спрятанъ за прилавокъ, дикари успокоиваются и начинаютъ забирать, что имъ нужно, или разсчитыватьея за прежніе долги.

Русскіе жители Березовскаго округа выселились сюда вскоре послѣ завоеванія Сибири, изъ нынѣшнихъ Казанской, Вятской и Пермской губерній, подъ именемъ ямщиковъ, и основались частью въ самомъ БерезовЬ, а частью въ немногихъ селахъ и деревняхъ, по Оби и по Сосвѣ. Березовскіе крестьяне – красивое племя, рослы, крепки, бѣлы, голубоглазы и свѣтлорусы. Живутъ въ хорошихъ домахъ и держатъ ихъ опрятно. Занятія ихъ: лѣтомъ – рыболовство, а зимой – звероловство. Почти всѣ достаточны. Многіе брѣютъ бороду и носятъ, какъ въ Пелымѣ, одежду, болѣе подходящую къ мещанской, нежели къ крестьянской: чекмени и полукафтанья, шаровары, сапоги и картузы. Женщины хорошо одеваются, а тѣ, которыя по-богаче, носятъ уже платья горожанокъ. Вообще замѣчено, что крестьяне всего крайняго сѣвера цѣлой Сибири: въ Пелымѣ, Березовѣ, Нарымѣ. Туруханскѣ и Енисейске и въ селеніяхъ по Лене до Якутска, гораздо образованнее, нежели въ среднихъ и южныхъ округахъ всего края, где отъ непрерывнаго прилива дикихъ переселенцевъ лапотниковъ: Псковскихъ, Тамбовскихъ, Воронежскихъ и всякаго сброда ссыльно-поселенцевъ, еще много невежества и неряшества. На северъ же Сибири никто добровольно не переселяется изъ Россіи. а ссыльныхъ очень мало, да и ссылка въ Березовъ теперь прекращена вовсе. Во всемъ округе ихъ по 10-й народной переписи насчитано только 176 д. о. п., а съ прекращеніемъ теперь ссылки, чрезъ несколько летъ не будетъ уже ни одного. Особенность этого отдаленнаго края – это Березовскіе и Сургутскіе казаки. Они вошли теперь, въ числе 3 офицеровъ, 34б служащихъ и отставныхъ урядниковъ и казаковъ, съ 270 женщинами и детьми, въ составъ поселеннаго Тобольскаго казачьяго пѣшаго баталіона. Какъ и казаки Пелымской станицы, они потомки завоевателей Сибири, пришедшихъ съ Ермакомъ съ Дону и Яика, и оставшихся въ Березове, Сургутѣ, Тобольске, Тарѣ, Туринскѣ и Пелымѣ. Они понятливы, ловки, стройны и очень красивы, Въ Сургутѣ у нихъ школа на 70 мальчиковъ. Въ Воскресенскомъ Березовскомъ соборѣ до настоящего времени хранятся принесенныя ими въ 1592 году двѣ древнихъ иконы: архангела Михаила и святителя Николая, обѣ уже почернѣвшія отъ времени и въ ризахъ изъ сребро-позолоченаго листа, вычерченнаго рѣзцомъ на обороте. Древнее же знамя ихъ хранится теперь въ Тобольске. И казаки, какъ и крестьяне, живутъ здесь хорошо и достаточно и почти все занимаются меновой торговлей съ инородцами. Они никуда не употребляются на службу вне Березовскаго края. Срокъ этой обязательной службы 30 летъ, т. е. годъ на службе, а годъ дома.