Опытный русский дипломат И. Я. Коростовец, который служил в Монголии в один из наиболее уязвимых периодов нашей истории — в 1910-х гг. — в своём грандиозном исследовании «От Чингис-хана до Советской республики. Краткая история Монголии с учётом новейшего времени» пишет, что армия вторжения Бату-хана состояла из 30 тыс. человек[79].
Резюмируя вышесказанное, мы можем заключить, что историки называют приблизительно три группы цифр: от 30 до 40 тыс., от 50 до 70 тыс. и от 120 до 150 тыс. То, что монголы, даже мобилизовав покорённые народы, не могли выставить 150-тысячную армию, уже факт. Несмотря на высочайший указ Угедея, вряд ли каждая семья имела возможность отправить на Запад старшего сына. Как-никак завоевательные походы длились уже более 30 лет, а людские ресурсы монголов были и так скудными. Ведь походы в той или мере затрагивали каждую семью. Но и 30-тысячная армия при всей её доблести и героизме вряд ли могла покорить несколько княжеств за головокружительно короткий срок.
На наш взгляд, с учётом мобилизации старших сыновей и покорённых народов, в армии Батыя насчитывалось от 40 до 50 тыс воинов.
Попутно мы подвергаем критике бытующие мнения о многочисленности монголов, отправившихся на поход под знаменем внука Чингисова, и о сотнях тысячах пленных, которых якобы вели перед собой завоеватели, в силу следующих исторических фактов:
Во-первых, дерзнули ли жители Рязани вступить в открытое сражение с монголами, если их на самом деле было более чем 100 тыс воинов? Почему они не сочли благоразумным отсидеться за городскими стенами и попытаться выдержать осаду?
Во-вторых, почему «партизанская война» всего 1700 дружинников Евпатия Коловрата до такой степени насторожила Бату-хана, что он решил приостановить наступление и сначала разобраться со «смутьяном»? Имей Бату-хан армию, превосходящую Евпатиеву рать по численности в 100 раз, он вряд ли услышал о таком воеводе. Тот факт, что даже 1700 бескомпромиссно настроенных патриотов стали для монголов силой, с которой нельзя было не считаться, свидетельствует о том, что Бату-хан никак не мог вести под своими знаменами «тьму ненаглядную».
В-третьих, киевляне вопреки обычаям войны предали смерти послов Мунке-хана, которые явились в город с требованием о сдаче. Только сторона, уверенная в своей непобедимости, отважится на такой шаг. Так было и в 1223 г. перед Калкской битвой, когда уверенные в своих силах русские князья осудили на смерть монгольских послов. Не верящий в свои силы никогда не стал бы убивать чужих послов.
В-четвёртых, в 1241 г. монголы проходили в Венгрии более 460 км за три неполных дня[80]. Такие примеры многочисленны. Разве можно за такой короткий срок пройти такое расстояние с многочисленными пленными и прочим небоевым комплектом? Но не только в Венгрии, вообще за весь период кампании 1237–1242 гг. продвижение монголов было таким стремительным, что они всегда выигрывали во времени и возникали, как бог войны, там, где их вовсе не ждали, тем самим приближая свою победу. Более того, ни один из великих завоевателей не смог бы захватить и пяди земли с армией, ряды которой были пополнены разношерстными и небоевыми элементами. Наглядный тому пример — Наполеон. Только французы приносили ему победы. И он не выиграл ни одной войны, воюя с армией, пополненной представителями покорённых народов. Чего только стоила авантюра в России — так называемое «нашествие двунадесяти языков».
Малочисленность своей армии монголы дополняли совершенством военной тактики и оперативностью. Представляет интерес описание тактики монголов английским историком Гарольдом Лэмбом.
«1. Собирался курултай, или главный совет, в ставке Ха-Хана. На нём должны были присутствовать все высшие военачальники, за исключением тех, кому было дано разрешение оставаться в действующей армии. Там обсуждались складывающаяся ситуация и план предстоящей войны. Выбирались маршруты движения и формировались различные корпуса.
2. Высылались в неприятельскую охрану шпионы и добывались „языки“.
3. Вторжение в страну противника производилось несколькими армиями в разных направлениях В каждой отдельной дивизии или армейском корпусе [тумене] был свой полководец, который двигался с войском к намеченной цели. Ему предоставлялась в пределах данной ему задачи полная свобода действий при тесной связи через курьера со ставкой верховного вождя или орхона.
4. При подходе к значительно укреплённым городам войска оставляли для наблюдения за ними специальный корпус. В окрестностях собирались запасы и, в случае надобности, устраивалась временная база Монголы редко просто ставили заслон перед хорошо укреплённым городом, чаще всего один или два тумена приступали к его обложению и осаде, используя с этой целью пленных и осадные машины, в то время как главные силы продолжали наступление.
5. Когда предвиделась встреча в поле с неприятельской армией, монголы обыкновенно придерживались одной из следующих двух тактик: они либо старались напасть на неприятеля врасплох, быстро сосредотачивая к полю сражения силы нескольких армий, как это было с венграми в 1241 г., либо, если, противник оказывался бдительным и нельзя было рассчитывать на внезапность, они направляли свои силы так, чтобы совершить обход одного из неприятельских флангов. Такой манёвр носил название „тулугма“, или стандартный охват»[81].
Этой тактики монголы неукоснительно придерживались во время своих завоевательных походов, в том числе и во время вторжения на Русь и в европейские страны.
Завоевание Приволжской Булгарии (1236–1237 гг.)
Всю зиму 1235–1236 гг. монгольские войска, сконцентрированные в верховьях реки Эрчис (Иртыш) и в степях Северо-Западного Алтая, готовились к походу «до последнего моря». Все понимали, что предстоит тяжёлая, долгая война с неизвестными народами Каждый воин имел по 3–4 лошади, 2–3 лука, несколько колчанов стрел, кривую саблю, щит и копьё. Хороший конь и хорошее оружие были незаменимы для кочевника, однако на этот раз именно от них зависели шансы на выживание в землях, отдалённых от Монголии тысячами километрами пути и населённых враждебными народами.
В начале весны 1236 г. войска Бату-хана двинулись на Запад. Известный историк XIII в. Джувейни образно писал: «От множества войск земля стонала и гудела, а от многочисленности и шума полчищ столбенели дикие звери и хищные животные»[82].
Шейбани, младший брат Бату-хана, командуя правым крылом монгольского войска, осенью 1236 г. вторгся на территорию Приволжской Булгарии. Вот что пишет о булгарах Дж. Дж. Саундерс:
«Кочевники-булгары, говорившие на тюркских языках, жили на стратегически важном пересечении главных торговых путей, торговали на рынках Мавераннахра пушниной и рабами, а взамен покупали оружие и другие товары. Веровавшие в ислам, они жили в юртах, разводили лошадей и вели широкую торговлю, благодаря чему сумели мало-мальски приобщиться к цивилизованному миру. Также они обрабатывали землю В обращении у них имелась серебряная монета, отлитая по образцу Саманидских денег»[83].
На этот раз монгольские войска легко разрушили и преодолели приграничные укрепления булгар Сопротивление булгарских войск было сломлено, сами булгары — перебиты. Их города пали под ударами монголов. Столица ханства Булгар и другие города — Кернек, Сувар, Биляр, Жукотин — превратились в пепелища[84]. Джувейни отмечает в своей «Истории завоевателя мира», что пал город Булгар, славившийся «неприступностью местности и большою населённостью»[85]. На этом основании мы можем заключить, какое впечатление произвели на современников успехи монгольских войск в Булгарии.
