Циклоп предусмотрительно остановился, прежде чем проломиться насквозь, осознав, что не сможет достаточно быстро поймать ловкого юношу, и понимая, что, если его ноги запнутся о диван, проворный противник непременно использует свое преимущество. Тогда циклоп попытался оттолкнуть с пути помеху, но Лютиен, понимавший, что при его более коротком оружии диван оказывает ему неоценимую услугу, отскочил назад и взмахнул мечом, чуть не отрубив руку циклопу и оставив глубокий разрез на обивке.

— Гахриз будет недоволен, — заметил Лютиен, пытаясь говорить уверенно и спокойно.

— Ну еще бы, ему ведь придется хоронить сына! — прорычал циклоп и вновь остервенело ткнул своим жутким оружием.

Он ожидал, что Лютиен вновь попытается пригвоздить трезубец к спинке дивана, а если это произойдет, циклоп собирался рвануть вперед, прижав к стенке и Лютиена, и диван.

Но вместо этого юноша неожиданно пригнулся, и его парирующий удар последовал в прямо противоположном направлении, меч пошел наперерез удару циклопа — не вниз, а вверх. Трезубец откинуло в сторону, а проворный Лютиен стремительно перекатился через диван. Циклоп инстинктивно отскочил, пытаясь изменить направление удара, но юноша поднырнул под его руку и коротко ударил мечом.

Острие «Ослепительного» глубоко вошло в брюхо циклопа, а затем резким движением вверх распороло ему диафрагму, сердце и легкие. Одноглазый как раз поднял над головой трезубец, и юноша почти уже не сомневался, что кошмарные зубцы найдут свою цель.

Затем младший Бедвир увидел, как гаснет свет в единственном глазу циклопа, а силы медленно покидают умирающего противника. Трезубец упал на пол, его мертвый хозяин соскользнул с меча юноши и упал на собственное оружие.

Лютиен неуверенно поднялся на ноги, глядя сверху вниз на абсолютно неподвижного циклопа. Его первое убийство. Юноша не испытывал удовольствия, вовсе нет. Он смотрел на мертвого циклопа и много раз напоминал себе, что это убийца Гарта Рогара и что тварь убила бы его, не окажись он лучшим воином. К тому же убитый был циклопом. Лютиен не полностью осознавал значение этого факта, но он понимал, что циклоп не являлся человеком ни по сущности, ни по характеру. Одноглазый был жестоким, злобным созданием, лишенным любви и милосердия. Одно только это избавило Лютиена от мук совести и сняло тяжесть с души. Глубокий вздох помог юному воину взять себя в руки.

Лютиен взглянул на окровавленный меч. Его сбалансированность казалась совершенной. А смертельный удар — невероятным. Лютиен не мог поверить, насколько легко «Ослепительный» прошел сквозь толстую кожу куртки циклопа и сквозь его тело. Он одним движением прошел через несколько досок, находившихся, насколько знал юноша, на его пути. Крепко сжимая меч, он понимал, что клятва выполнена, его друг отомщен, и кровь гордых предков забурлила в жилах юноши.

Затем Лютиен успокоился и понял, что он упустил из виду множество обстоятельств — обстоятельств, которые могут стоить ему жизни, если он останется в Дун Варне. Но Лютиен не собирался проливать слезы по поводу своего тяжелого положения. Он сделал свой выбор, запустив камнем в циклопа и спровоцировав столкновение. Покорный, смирившийся с чужой волей Гахриз вряд ли нашел бы этому оправдание, если все, что говорил Этан, было правдой. Сейчас, вспоминая последнюю встречу с отцом, Лютиен воспринимал его слова в новом свете обвинений Этана. Нет, брат не солгал ему.

Лютиен с трудом мог поверить, что его жизнь настолько резко изменилась. А ведь теперь она изменится еще сильнее, потому что ему, преступнику, оказавшемуся вне закона, придется бежать прочь из Дун Варны, прочь из Бедвидрина. Он подумал, что должен перехватить Этана по дороге, поскольку его брат, безусловно, будет доволен действиями младшего и поможет ему в пути. Лютиен поежился. Возможно, Этан уже достиг переправы на Эриадор. Куда его брат отправится оттуда? Скорее всего, в Монфор? Или вокруг Айрон Кросса до Карлайла?

Лютиен выглянул из маленького окошечка и увидел, что солнце уже поднялось довольно высоко. Его отец скоро вернется; Лютиену придется искать ответы на все вопросы по дороге.

Он подумал о том, чтобы забрать меч — никогда еще юноша не видел такого великолепного оружия. Но «Ослепительный» не принадлежал ему, особенно теперь. Хотя Лютиен и считал свои действия оправданными, к тому же вызванными соображениями чести, юноша все же чувствовал себя виноватым перед Домом Бедвира. Он не хотел усугублять ситуацию, опустившись до заурядной кражи.

Он не стер кровь с клинка, заботливо возвращая меч на прежнее место над камином. Лютиен подумал, что таким образом Гахриз узнает, какое оружие отомстило за смерть Гарта Рогара.

Вскоре после этого Лютиен покинул Дун Варну и помчался по северной дороге верхом на своем любимом скакуне Ривердансере. Коротконогий мускулистый белый жеребец передвигался по мягкой, постоянно влажной почве Эриадора лучше, чем любое другое животное. Эта порода отличалась длинной, лохматой шерстью, прекрасно защищавшей от холода и измороси. У многих животных она выглядела колючей и спутанной, но шерсть Ривердансера была мягче самого лучшего шелка и блестела при каждом движении подобно капелькам бурлящей воды в солнечный весенний день.

Сегодня Ривердансер нес на себе немалый груз, обремененный припасами, необходимыми Лютиену в дороге, и рыболовным снаряжением, включая поставную сеть. Юный Бедвир нередко отправлялся на рыбалку, особенно учитывая, что он почти не тренировался после смерти Гарта Рогара. Разумеется, мало кто в Дун Варне ожидал, что Лютиен скоро вернется на арену.

Не многие заметили его, когда он ехал по немощеным и булыжным улочкам города. Юноша не торопил коня и даже остановился, чтобы перекинуться парой слов с капитаном рыболовного суденышка, расспросив его, кстати, что происходит на севере залива и достаточно ли спокойно море, чтобы ставить сети. Казалось, не происходило ничего необычного, что вполне согласовывалось с планами юного хитреца. Однако, когда Лютиен добрался до утесов, отъехав подальше от обитателей каменных, крытых соломой домишек, он немедленно пустил Ривердансера галопом. В пяти милях от города юноша свернул и стал спускаться к берегу, к одному из своих любимых мест для рыбалки. Там он оставил снасти и один сапог на камнях, недалеко от воды. Лютиен подумал, что желательно оставить вероятным преследователям как можно больше загадок, хотя и содрогнулся при мысли о том, какую боль испытает Гахриз, если действительно поверит, что Лютиен канул в свирепом Дорсальском море.

Но юноша благоразумно решил, что тут уж ничего не поделаешь. Вновь вскочив в седло, он принялся осторожно выбирать дорогу среди камней, пытаясь оставлять как можно меньше следов. Беглец сокрушенно вздохнул, когда лошадь, подняв хвост, уронила несколько очевидных знаков своего здесь пребывания.

Отъехав от берега, Лютиен повернул на запад, направляясь к Хейлу, а затем вновь свернул к югу. Ранним утром он вновь проехал мимо Дун Варны, углубившись на несколько миль в глубь страны, вне пределов видимости из города. Он задавался вопросом, какой переполох вызвали его действия. Что Гахриз, а особенно Авонеза подумали, когда вошли в кабинет и обнаружили мертвого циклопа? Заметил ли Гахриз окровавленный меч на стене?

Разумеется, сейчас кто-нибудь уже отправился к северу на поиски Лютиена. Возможно, они даже обнаружили его снасти и сапог, хотя он сомневался, что весть об этом достигла ушей Гахриза.

Вновь юный Бедвир решил, что тут ничего не поделаешь. Он следовал велению своего сердца. По правде говоря, Лютиен всего лишь защищался от вооруженного циклопа. Он мог остаться в Доме Бедвира и оправдаться: даже после всего, что сказал ему Этан, Лютиен с трудом мог поверить, что отец не встанет на его сторону. И потому не реальный страх перед законом погнал Лютиена прочь. Он только сейчас осознавал, что, возможно, сумел покинуть дом в самый последний момент. Этан посеял в его душе сомнения, глубоко пустившие корни, заставившие Лютиена задаться вопросом о ценности своего существования. В чем заключалась правда о короле и королевстве? И был ли он действительно настолько свободным, насколько всегда полагал?