Большинство, если не все, бомбардировщики В-52 аме­риканской стратегической военно-воздушной базы Пенса­кола, Флорида, взлетают и остаются в воздухе на протя­жении нескольких часов. Эту явно аварийную процедуру, которую осуществляют самолеты американской дальнебомбардировочной авиации, наблюдает житель Пенсаколы, хо­рошо знающий нормальный распорядок В-52 на базе.

Осипович вновь взлетает с «Сокола» (или получает вто­рое задание, находясь уже в воздухе).

Обстоятельства, окружающие второй полет Осиповича, который начался в 06.00, очень сильно отличаются от ситуа­ции во время первого полета. Начинался рассвет, что пока­зывает нам, что мы имеем дело со «вторым часом». Осипо­вич говорит, что ничего не знает о диспетчерах из «Депу­тата», «Трикотажа» и «Карнавала», которые, как это ясно из ленты Киркпатрик, контролировали советские перехватчи­ки 805, 163 и 121, также находящиеся в воздухе во время второй миссии Осиповича. Следовательно, Осиповича вела совсем другая сеть наземного контроля. Ряд других само­летов, о которых мы прежде ничего не слышали, включая двух АВАКСов из Ванино на материке, также находились в воздухе во время этой второй миссии. Во второй миссии и цель Осиповича была также другой. О своей первой миссии он говорит, что его цель была RC-135 или RC-130, о второй, что силуэт цели был похож на Ту-16. Из его интервью ясно, что он сбил, по крайней мере, по одному самолету во вре­мя каждой из своих двух миссий.

В своем интервью «Известиям» Осипович сказал, что он получил приказ взлетать в 06.00 часов. Достойно упомина­ния, что его взлет произошел после гибели самолета, кото­рую зафиксировали японские радары на Вакканае (05.29) и команда «Чидори Мару» (05.30), а также после наблюдений капитана Анисимова (05.32 — 05.33), то есть после событий первого часа воздушной битвы над Сахалином. Таким об­разом, битва все еще продолжалась. К тому времени, когда Осипович запустил двигатели, провел предполетную про­верку, вырулил на взлетную полосу с включенными огня­ми, было уже 06.02. Ему приказали направиться к востоку, к Охотскому морю, на высоте 8500 метров (27 600 футов).

06.10

Через 8 минут после взлета Осипович получает сооб­щение от диспетчера: «Вражеский самолет прямо по кур­су. Он сейчас нарушит наше воздушное пространство... на­правляется в вашу сторону».

Тем не менее вскоре после этого, к удивлению Осипо­вича, вместо того, чтобы направить его к нарушителю, ко­торый сейчас оказался прямо перед ним, диспетчер изменил задание и послал Осиповича к цели, которая уже находи­лась позади него. Осипович сделал левый вираж и выпол­нил разворот на 180 градусов, подставив хвост первой цели и, после смены высоты направился вслед за вторым само­летом. Этот самолет, все еще находящийся над Охотским морем, не мог, конечно, быть корейским авиалайнером, ко­торый к тому времени находился над Японским морем в нескольких минутах полета от Ниигаты. Я упоминаю это обстоятельство потому, что именно эта цель, спутанная с целью 805-го к югу (точно также, как Осипович был спутан с пило­том 805-го), в официальном отчете США/ИКАО/России на­звана корейским авиалайнером, выполнявшим рейс 007.

Вскоре после разворота Осипович заметил небольшую черную точку в облаках. Ее габаритные огни были вклю­чены. Помните, что в это время солнце еще не взошло. На высоте 8000 метров (26 000 футов) солнце не всходит до 06.30. Но уже начинает светлеть, поскольку заря занимает­ся в 05.52. Через двадцать минут после рассвета Осипович смог увидеть черную точку впереди себя:

«Нарушитель летел со скоростью приблизительно 1000 км в час [600 миль в час. — М.Б.]. Я поймал его радаром и следовал за ним на расстоянии 13 км [8 миль. — М.Б.]. Не­ожиданно диспетчер начал нервно спрашивать меня, какой у меня курс, какой курс и высота цели. Мы вошли в зону, где мой радар ничего не показывал, что должен был знать другой самолет, но для меня это было полной неожиданностью- Я ле­тал в этом районе много раз прежде, но это случилось здесь со мной впервые. Диспетчер позднее объяснил мне, что радар­ное эхо от обоих самолетов полностью исчезло с экрана».

После этого заявления Осиповича Иллеш воспроизвел отрывок с пленки Киркпатрик, на которой были записаны переговоры советских пилотов. В отрывке содержатся сле­дующие слова:

— 805-й, это вы вызывали?

— Кто вызывает 805-го?

Эти строчки были прочитаны Осиповичу, который про­комментировал их так:

«Да, это меня вызывали. Хотя голос показался мне странным. Как будто кто-то вклинился в наш разговор. Иностранец, знавший русский язык, говорил на нашей час­тоте, для того чтобы создать неразбериху и отдать лож­ные приказы. Для того чтобы защититься от этих помех, мы используем секретный четырехзначный код. Вот поче­му мы попросили этого человека с незнакомым голосом свя­заться с нами снова, используя код. Если бы он не знал код, он не смог бы ответить».

Пленка Киркпатрик позволяет предположить, что неизвестный больше не выходил на связь, по крайней мере, его ответ не появляется на пленке. Предположительно, он не знал код. Это не мог быть советский пилот, но с очень большой вероятностью мог бы быть оператор на борту RC-135, находившегося поблизости. RC-135 способен пере­давать на всех частотах, используемых русскими, и может создавать помехи на радарной и радиочастоте, военной и гражданской.

В 06.22.02 Осипович сказал, что получил приказ от­крыть предупредительный огонь и заставить нарушителя приземлиться. Он сказал, что сделал 243 предупредительных выстрела. Но, добавил он, «у меня не было никаких трассе­ров, только бронебойные снаряды». Заявление Осиповича породило путаницу. Многие посчитали, что это заявление опровергает слова маршала Огаркова, что перехватчик вы­пустил четыре предупредительных очереди, всего 120 трас­серов. Министерство обороны России заявило, что в то вре­мя пушки перехватчиков обычно заряжались смесью сна­рядов разных типов, так что каждый четвертый или пятый был трассером. Это делается не для предупреждения, а для того, чтобы помочь атакующему пилоту лучше прицелиться. Для практических целей существовали также кассеты с од­ними трассерами. Возможно, Осипович и журналист не по­няли, что каждый из них имеет в виду под очередью трассеров. Тем не менее полезнее знать число выпущенных трас­серов и время, в которое они были выпущены.

На пленке Киркпатрик истребитель, который выпускает очередь из бортовой пушки, имеет номер 805. Его выстре­лы были сделаны в 06.20.49 (сахалинского времени). В сво­ем интервью «Известиям» Осипович увязывает свою пре­дупредительную стрельбу с событиями, которые произош­ли в 06.22.02 и записаны на ленте Киркпатрик. Этот факт указывает на то, что два истребителя выпустили предупре­дительные очереди почти в одно и то же время. Осипович выпустил всего 243 «бронебойных снаряда», и 805-й также выпустил несколько очередей из пушки, предположитель­но предупредительную очередь из 120 снарядов, о которой упомянул маршал Огарков.

Осипович продолжает:

«Я получил приказ вынудить его приземлиться. Я занял позицию позади самолета и стал делать предупредитель­ные выстрелы. Именно в этот момент он начал замедлять скорость... В эфире творилась неописуемая сумятица, и я не мог разобрать ни слова. Я помню, что вслед за мной шел МиГ-23, который не мог лететь достаточно быстро, по­тому что он все еще нес подвесные топливные баки. Пи­лот не переставал кричать: «Я вижу воздушный бой! Воз­душный бой!» Я не имел никакого понятия, о каком воздуш­ном бое он говорит».

Лента Киркпатрик связывает внезапную гибель само­лета с моментом времени, когда истребитель 163 доложил, что нарушитель находится в 25 км впереди него. В это время Осипович еще не делал предупредительных выстрелов и не выпускал ракет. Ясно, что, если бы в этот момент был воз­душный бой, ни Осипович, ни 163-й (пилот Литвинов) не принимали в нем участие. Те слова, которые услышал Оси­пович, не появляются ни в японских записях переговоров, ни на ленте Киркпатрик.