Пытаясь определить, какая из двух отметок принадле­жала KAL 015, токийский контроль попросил KAL 015 изме­нить код транспондера три раза за короткий промежуток времени. Наконец, отчаявшись, он попросил, чтобы KAL 015 изменил, для подтверждения своей идентификации, свой курс с 245 градусов на 280 градусов, выполнив букваль­но неслыханную идентификационную процедуру. Подтекст здесь заключается в том, что другое эхо на экране диспет­чера повторяло эхо KAL 015 в такой степени, чтобы сделать два этих эха неотличимыми друг от друга. Из имеющихся у нас свидетельств мы можем реконструировать то, что долж­но было происходить. Каждый раз, когда диспетчер просил изменить код транспондера, оба эха на экране реагировали одним и тем же образом, оба самолета меняли код одно­временно. При этих обстоятельствах единственный способ, который оставался у диспетчера для определения того, ка­кой самолет был каким, заключался в том, чтобы заставить KAL015 маневрировать так, чтобы его можно было иден­тифицировать без всяких двусмысленностей — то есть, по крайней мере, до тех пор, пока другой самолет не сделает тот же самый маневр в то же время.

KAL 007 успешно поддерживал эту путаницу до тех пор, пока диспетчер не попросил KAL015 изменить курс с 245 на 280 градусов, чтобы подтвердить свою идентичность. KAL015, который пролетал над Тихим океаном, выполнил этот поворот, приближавший его к NIIGATA, обязательной контрольной точке. Но в этот раз KAL 007, который летел западнее Японских островов не мог следовать этому курсу. Если бы он также изменил курс на 280 градусов, это увело бы его в сторону от Ниигаты и сделало бы невозможным вновь выйти на предписанный курс вовремя. Различное по­ведение этих двух самолетов разрешило проблему диспет­чера. Диспетчер положительно идентифицировал KAL015 на маршруте R-20 над Тихим океаном и разрешил ему ле­теть курсом «на Ниигату». Тем не менее могла быть и другая причина, почему KAL 007 не перешел на курс 280 градусов, как это потребовал токийский контроль. Требование о смене курса было сделано в 04.12.47. Несколькими секундами поз­же, в 04.13.16, На пленке из Нарита был зафиксирован вызов, который мог быть последним, сделанным KAL 007:

04.13.16 ... ZERO FIVE ZERO, ZERO ONE FIVE...

Поначалу кажется, что KAL 015 вызывает KAL 050, но KAL 015 был слишком занят переговорами с токийским кон­тролем, чтобы болтать в это время с KAL 050. Вероятнее все­го, что KAL 007, застигнутый врасплох каким-то неожидан­ным событием, вызвал одновременно и KAL 050, и KAL 015. Сообщение было прервано на полуслове. Было ли это со­общение, сделанное в 04.13.16, сигналом бедствия «mayday», которое KAL 007 так и не смог произнести до конца?

Через несколько секунд, как будто почувствовав, что произошло что-то необычное, KAL 050 проинформировал Токио, что KAL 007 не ответил «this time» («на этот раз»).

04.13.51 (КЕ 050): TOKYO CONTROL, KOREAN AIR ZERO FIVE ZERO UNABLE CONTACT KOREAN ZERO ZERO SEVEN THIS TIME.[Токио-контроль, это KAL 050, не можем установить контакт с KAL 007 на этот раз.]

Когда KAL 015 проинформировал Токио, что KAL 007 не отвечает на его вызов, KAL 050 из предосторожности по­яснил, «на этот раз». Подразумевалось ли при этом, что он был способен связываться с KAL 007 ранее? К тому време­ни KAL 007 и KAL 015, по всей вероятности, информировали KAL 050 о своих действиях, и KAL 050 помог KAL 007 изобразить выход передатчика из строя. Тем не менее, сей­час KAL 050 мог бы подумать, что радиомолчание KAL 007 было тревожащим. Его способ передачи информации то­кийскому контролю — с указанием «на этот раз», — может быть, выдает его озабоченность.

После 04.13.51 на пленке Нарита нет больше никаких новых следов KAL 007. Возможно, именно в этот момент передача прекратилась и лайнер прекратил свое существо­вание. Тем не менее эта передача могла быть инициирова­на KAL 015 и прервана по причинам, о которых мы можем только догадываться — два самолета могли перейти на час­тоту для частных разговоров. Конец KAL 007 мог насту­пить моментом ранее, когда токийский диспетчер попро­сил KAL 015 изменить свой курс на 280 градусов. Его неспо­собность отличить KAL015 и его таинственного двойника (KAL 007) внезапно завершилась, и он разрешил KAL015 следовать «на Ниигату». Есть две возможные причины того, что могло бы положить конец проблеме диспетчера. Первую я уже упомянул — невозможность для KAL 007 следовать По курсу 280 градусов, когда свой поворот сделал KAL 015. Вторая возможная причина более печальна: радарная отмет­ка KAL 007 могла внезапно исчезнуть. Даже если ни одна из

этих гипотез не верна и самолет летел еще какое-то время после 04.12, он не ушел слишком далеко. Мы знаем, что он так и не долетел до Ниигаты, которая находилась от него в 144 милях или 18 минутах полета.

В любом случае, к тому времени KAL 007 находился уже в 45 минутах полетного времени от советской территории. Почему и когда он был уничтожен? Кажется неправдопо­добным полагать, что Советы, которые имели все возмож­ности сбить лайнер раньше, послали бы перехватчик на та­кое большое расстояние и через всю зону японской про­тивовоздушной обороны, чтобы его уничтожить. Столь же неправдоподобным было бы предположение о том, что KAL 007 пролетел 400 миль по назначенному ему маршру­ту, обмениваясь хотя и двусмысленными, но спокойными словами с другими корейскими авиалайнерами в уже столь сильно поврежденном состоянии, что вскоре погиб. Во вре­мя его полета над Хоккайдо и северным побережьем Хон­сю японская помощь находилась на расстоянии вытянутой руки. Для того чтобы привести ее в действие, требовалось сказать всего лишь одно слово.

Радиопередачи между KAL 050 и KAL 007 показали, что самолет все еще продолжал обычный полет в 04.12 (по японскому времени), через сорок шесть минут после того, как он, как было сказано, был уничтожен ракетой совет­ского истребителя-перехватчика. Следуя со скоростью 456 узлов, указанной в его полетном плане для этого отрезка пути, самолет должен был пролететь еще 350 морских, или 400 обычных, миль. Мы уверены, что KAL 007 все еще на­ходился в обычном полете в 04.12, потому что в это время он связался с KAL 050, но он мог продолжать полет и позд­нее. Все, что мы знаем наверняка, так это то, что самолет не сообщил о том, что прошел над Ниигатой, и это позволяет утверждать, что он не смог улететь дальше.

Где именно разбился KAL 007? Исследование радиоволн VHF, расстояние приема которых зависит от высоты поле­та, показываем что во время передачи своего последнего ра­диосообщения, через сорок шесть минут после атаки над Сахалином, KAL 007 находился где-то к югу от пролива Цу­гару, в нескольких минутах пути от Ниигаты, его следую­щей путевой точки на официальном пути в Сеул. KAL 007 мог находиться в воздухе и после 04.12, хотя он не долетел до Ниигаты, которую собирался достичь в 04.30. Это дает нам основу для определения приблизительных координат района, в котором погиб самолет.

Токийский контроль имел сомнения относительно иден­тичности радарного эха KAL 015 плоть до того момента, ко­гда он отдал распоряжение лететь на Ниигату. После того, как диспетчеры проинструктировали KAL 015 сделать по­ворот на тридцать пять градусов, отметка на радаре, кото­рая на самом деле сделала требуемый поворот, без всяких сомнений принадлежала KAL 015. Токийский диспетчер был уверен, что другое, неизвестное эхо, которое имитировало KAL 015, было не гражданским самолетом под его контро­лем, поскольку он не имел о ней никакой официальной ин­формации. Если бы оно исчезло, это сняло бы путаницу на экране его радара. Не зная, что это было, он не мог пред­принимать какие бы то ни было действия.

Это мгновение могло быть моментом гибели KAL 007. Но в условиях отсутствия радиоконтакта токийский кон­троль не мог знать наверняка, что неизвестное эхо, которое он перепутал с эхо KAL 015, принадлежало KAL 007. Судя по всему, что знали токийские диспетчеры, KAL 007 нахо­дился где-то на маршруте ROMEO 20, в пяти минутах по­лета впереди KAL 015. Конечно, его не оказалось на радар­ном экране в том месте, где должен был находиться, и дис­петчер не знал, где он на самом деле.