Организованная группа, состоящая из подобных людей, как правило, добивается многого. Боевая и интеллектуальная гвардия.

Появляется он сегодня вечером, подкатывает к моему офису и звонит без пяти минут пять, что ждет меня во дворе. Темно-синяя «пятерка». Я собираюсь медленно, поглядывая на Генерала, а он погружен в работу. Лишь когда я ухожу, он бросает на меня один-единственный взгляд и подмигивает. Мы почти не общаемся на работе, у нас конспирация. По сложившейся традиции, я ухожу в туалет и звоню ему оттуда, но только в самом крайнем случае.

Пока, пока, всем пока.

Пусть видят, что я в отличном настроении. И это правда.

Колючка долго трясет мою руку, будто испытывает ее на прочность. И возвышается надо мной как Эйфелева башня, превращенная чернокнижником в человека. Рука тяжелая, стальная, костяшки, как я замечаю, сбиты. Кожа на них огрубела от постоянного воздействия. Колючка может сломать мое запястье, если решит хорошенько сжать кулак. Монстр.

— С сегодняшнего дня я буду твоим наставником, — говорит он. — Генерал сказал мне твой адрес, но я приехал сюда, чтобы не терять время.

Я отвечаю, что меня не предупредили заранее, а Колючка отмахнулся. Никого заранее не предупреждают.

И вот мы пьем пиво. Колючка говорит, снова улавливая мой резонный вопрос:

— Где-то поблизости есть группа наблюдения. Мы в прицеле. Не обращай внимания, ты все равно их не разглядишь. Обычное дело. Это не паранойя, а безопасностью.

Я думаю о Свете. Ее наставник — женщина, но кто она, я не знаю. Может быть, Света расскажет сегодня вечером. Если мы встретимся. Теперь я отчасти в этом сомневаюсь. Мне нужно с ней серьезно поговорить и выяснить, каков у нее настрой на будущее. Страшно — не отрицаю. По ночам приходят кошмары, я сплю по-настоящему по три-три с половиной часа в сутки. Перерождаюсь.

Колючка ведет машину плавно, его руки сжимают маленький руль. Город наводнен людьми. Все отдыхают после работы или только возвращаются с нее, чтобы присоединиться к праздношатающимся. Грязные лица инородцев, кляксы на светлом фоне. За них так и цепляется взгляд. Где все они были раньше? Почему я их не видел? Антирусские, антибелые законы набрасывают на чужаков магический флер, позволяет им применять мимикрию, приспосабливаться. Ничего удивительного — паразиты живут лишь благодаря этой тактике. Их словно бы и нет, но существование черных отравляет нашу жизнь ежеминутно. Генерал во всем прав. Он незаменим как рупор идей Сопротивления, он убежден в том, что говорит, потому что говорит правду.

Жду, когда же Колючка начнет рассказывать. О чем угодно. Больше всего, конечно, мне хочется узнать о нем самом.

Я задаю себе вопрос, какое значение может иметь мое прошлое? Бесцельное. Тупое. Унизительное для Белого человека.

Наверное, никакого.

Вместе со своими согенниками ты говоришь: «Мы лучше!» — и твое прошлое умирает. Аналогично умирает прошлое монаха. Преступника, приговоренного к смерти. Нет, кое-что имеет значение. Для монаха — его мирские грехи. Для маньяка-убийцы — его преступления. Для члена Сопротивления — его равнодушие. Никто не вменяет ему это в вину, он сам осуждает собственное бытие. В Великой Священной Войне он никак не проявлял себя. В его мирке была работа на чужого человека, зарплата, уют, быт, благополучие, удобное существование. Стабильность, кредиты, жизнь в долг. Бизнес-курсы, курсы английского языка, выезды с друзьями по работе на природу. Одежда как в рекламе, сотовые телефоны последней модели, машины. Респектабельность. Он мечтает умереть респектабельным в окружении детей и внуков.

Он говорит, усаживаясь у телевизора: «Лишь бы не было войны!», «Мы живем в свободной стране!», «Сделаем мир лучше!» Слушая новости, он ужасается выходкам исламистов, леворадикалов и осатаневших сектантов. Он убежден, что их нужно уничтожать. Не потому что они зло, а потому, что они угрожают его комфортной жизни. Не потому, что вся эта шайка — убийцы Белой расы.

Раньше он был обывателем, сожравшим бесчисленное количество пицц, хот-догов и выпившего сотни литров кока-колы. Равнодушие на фоне показного сочувствия чужому горю. Такой стиль жизни распродается оптом и в розницу через телевидение. Общенедочеловеческие ценности весьма ходкий товар, они дешевы и действенны, просты в употреблении. Любое чудовище в человеческом обличье знает, что с ними делать.

В один прекрасный день приходит человек и говорит тебе правду. Прогони его, как Свидетеля Иеговы, покрути пальцем у виска. Или же выслушай и попытайся понять. Взбунтуйся, разозлись, выпусти естественную энергию.

Равнодушие исчезает по мановению руки, просыпается кровь. Чем чище она в тебе, тем ее угрожающий рев мощнее. Ты грозишь врагам и чувствуешь нерушимую связь с теми, кто вышел из одного корня с тобой. Ты становишься романтиком, устремленным в будущее. Смеешься над духовной импотенцией большинства. Любые проблемы кажутся ничтожными, их масштаб уже не поражает твое воображение, потому что оно как у тигра, а не как у мыши. Будь тигром, волком, орлом, кошкой, лисом, но не будь мышью, бараном, морской свинкой или откормленной на убой коровой.

Уже никогда не можешь быть скотом.

Борись, дерись за своих. Скажи врагу: «Ты не получишь ни капли моей крови просто так! Убей меня! Только так ты поработишь Белого человека!» Возможно, враг и заберет твое тело, но твой бешеный дух обретет свободу. Прольется чистая кровь и удобрит почву для других поколений.

Я лечу на гребне невидимой волны, а Колючка смотрит на меня и усмехается. Видимо, замечает мои горящие щеки. Его ученик напоминает мальчишку-подростка. Все — часть моего начального курса подготовки. И этот гигант когда-то прошел через обряд инициации. Мы — варвары на улицах мегаполисов. Шаг за шагом наверх, стройными рядами. Режим не знает и не видит нас и нам это на руку. Я будто читаю мысли Колючки. В Белом Мире нет ничего, что противоречило бы Белому человеку.

«Белом Мире нет ничего, что противоречило бы Белому человеку!» — говорит Генерал, стоя перед заполненными людьми рядами стульев.

«Вы — носители высочайшей морали. Но она ничего не имеет общего с тем, к чему вы привыкли! Забудьте прошлое. Задавайте врагам детские вопросы, пока у них достанет сил повторять свои басни снова и снова!» — говорит Генерал. Его голубые глаза — два исландских ледника, сверкающих на солнце.

Я испытываю ужас, словно стал свидетелем перемены полюсов на планете Земля. Ужас испытывают все, кто рядом.

Голос Генерала действует словно удар хлыста. Блеск сдвоенных серебристых молний. Вспышка. Удар. Иудейская пентаграмма над Россией рассыпает в прах, пораженная Перуновой молнией.

Визжащая тьма.

Я оглушен ею.

Колючка говорит мне, что надо уметь смотреть по сторонам. Да, я понимаю, отвечаю я.

— Преврати свое зрение в рентген, чтобы от него не укрылось ни единой детали, — говорит великан, — куда бы ты не смотрел, везде примечай суть. Это необходимо для поиска самых уязвимых мест режима. Тренируй нюх. Глаз. Будь волком и вороном.

Час спустя Колючка держит на прицеле наркоторговца на краю автостоянки. Еще светло, и меня охватывает страх, что нас сейчас заметят. Но никого нет в округе, даже тех, кто обычно приходит к этому месту покупать у подонка дурь.

Колючка возвышается над отвратительных созданием, приставив дуло ПМ к его лбу. Наркодилер никак не может понять, что вдруг произошло. Просто не способен. Я замер в стороне от правого плеча Колючки.

Вероятно, он демонстрирует мне, что значит быть волком и вороном. Зоркий глаз, острый клык, острый нос. Загоняй добычу, пусть она истечет своей поганой кровью.

Цыган пришел сюда как на работу, тут у него купленное место. Колючка говорит мне, что все подобные углы давно зафиксированы, все фамилии занесены в списки. Он называет зверю его имя и фамилию, ввергая его в мистический ужас. Наркодилер не в состоянии понять ничего. Ничего не в состоянии понять отвислая нижняя губа, похожая на дохлую пиявку, оттопыренные под прямым углом чебурашкины уши, жиденькие черные волосы и приплюснутый нос. Ничего не в состоянии понять низкий рост, сгорбленная спина и обезьяньи руки. Тысячи поколений назад предком наркодилера мог быть неандерталец. Боюсь, говорит Колючка, боюсь, что столбов нам не хватит. Возможно, он прав.