– Помни, Джордж, – сказала она на прощание, – если ты устроишься в гостинице где-нибудь в окрестности Брайтстоуна, не называй своего имени. И прежде всего заставь Тренча поверить, будто мы из страха будем молчать до гробовой доски. Если тебе это не удастся, никто не знает, чем все это кончится. И не забудь, ты отвечаешь за то, чтобы о Тренче узнали на Боу-стрит, поскольку я буду слишком далеко и не смогу тебе ничем помочь. – Она дружески сжала его руки и озабоченно посмотрела на несчастное, испуганное мальчишеское лицо этого слабого духом человека. – Джордж, умоляю тебя, будь тверд! Только так ты сможешь освободиться от Тренча раз и навсегда, но для этого тебе придется сделать над собой усилие. Помоги себе сам! Успех или провал всего нашего плана зависит только от тебя!

Когда Джейн Рэйвиншоу обнаружила (а это случилось за завтраком на следующее утро), что ее гостья твердо решила уехать из Лондона в тот же день, она использовала все доводы, которые только могла придумать, пытаясь отговорить мисс Крессуэлл, но напрасно.

За бессонные ночные часы Каролайн успела предусмотреть все доводы Джейн и найти разумный и твердый ответ на ее просьбу остаться. У Джейн не было иного выбора, кроме как послать записку на Гросвенор-сквер, в которой она известила Гая о решении мисс Крессуэлл покинуть ее дом и попросила его выполнить свое обещание отвезти их гостью в Брайтстоун-парк.

Ответ пришел без промедления. Гай подтвердил, что он полностью в распоряжении мисс Крессуэлл и подъедет за ней на Парк-стрит в полдень. Когда он прибыл, Джейн встретила его в гардеробной, так как хотела поговорить с ним с глазу на глаз, прежде чем Каролайн присоединится к ним. Это желание, очевидно, разделял и мистер Рэйвиншоу, поскольку, как только они остались одни, сразу же поинтересовался:

– Почему Каролайн уезжает? Она же сказала мне вчера, что остается в Лондоне еще на несколько дней.

– Если бы я знала, – озабоченно ответила Джейн. – Каролайн только и твердит, что ей не надо было соглашаться и если она останется в моем доме, то не будет никуда со мной выходить. Видите ли, это вызовет нездоровое любопытство, которое навлечет на нас всех еще какие-нибудь неприятности. Она это поняла и хочет исправить ошибку немедленно.

Он хмурился.

– Но из-за чего она так внезапно переменила свое мнение? Может, тетя Августа заставила Каролайн почувствовать неловкость своего положения?

– Нет, честное слово, ничего подобного! Я все время была с ними. – Джейн поколебалась, затем добавила довольно неуверенно: – Знаете, Гай, может, все же есть какая-то связь. Кузен Каролайн, некто мистер Джордж Крессуэлл, навестил ее вчера вечером.

– Какого дьявола! – возмутился Гай. – Интересно, с какой целью?

– Этого я уже не знаю. Он пробыл здесь с час или около того, и именно в это время Каролайн посылала записку в дом леди Линлй на Маунт-стрит. Моя камеристка упомянула об этом, когда я готовилась ко сну. Я думаю, она не совсем одобрила джентльмена, заезжающего к молодой даме в такой час, даже если они связаны родственными узами. Сама Каролайн мне ничего не сказала, поэтому я не могу говорить с ней на эту тему. Мне не хотелось бы, чтобы она думала, будто мои слуги шпионят за ней.

– Естественно, нет! А вы знаете, о чем была записка?

– Ох, о каком-то свертке, который гувернантка мисс Линли должна была переслать ей. Я все-таки думаю, это никак ни с чем не связано. Может, мистер Крессуэлл принес какое-то послание от своей отвратительной мамаши и Каролайн боится, что та явится сюда собственной персоной.

– Возможно, но вряд ли! Скорее он принес послание от мерзавца Тренча. Возможно, для Каролайн и правда лучше уехать из города. – Он запнулся и замолчал. Каждый задумался о своем, но через секунду мистер Рэйвиншоу самым неожиданным образом встревожил свою собеседницу: – Любопытно, как много времени требуется для поездки в Гретна-Грин?

– Гретна-Грин! – в ужасе повторила Джейн. – Гай, вы ведь не…

– Что? – Он посмотрел на нее, нахмурившись, но тут же рассмеялся. – Я сказал это вслух? Я не хотел, извините. Да не пугайтесь вы так, дорогая моя Джейн! Я вовсе не намерен везти Каролайн в Шотландию. Мне только надо знать, как скоро нам можно надеяться на возвращение капитана Уайльда и Дженнифер, чтобы появилось объявление в газете об их бракосочетании и общество, наконец, узнало, что я свободен. Мое нынешнее запутанное положение отвратительно и сбивает меня и всех с толку.

Джейн, успокоенная, согласилась. Он был прав. Накануне вечером одна из дам, известная скорее своим зловредным нравом, нежели хорошими манерами, с нарочитым удивлением заметила, как наблюдала за мистером Рэйвиншоу, прогуливавшимся в парке с незнакомой молодой женщиной, в то время как по городу целую неделю ходят слухи о пропаже его невесты. Подобное поведение, намекнула эта зловредная дама, демонстрирует степень бессердечности, неприглядной даже в таком человеке, как печально известном своим жестокосердием Гае Рэйвиншоу. «Правильно, – подумала. Джейн, – чем скорее станет известно о бегстве Дженнифер Линли с капитаном, тем лучше».

Но прежде чем она успела продолжить разговор, дверь открылась, и появилась Каролайн. Ей уже сказали о приезде мистера Рэйвиншоу, и она успела одеться в дорожное платье.

– Джейн говорит, мисс Крессуэлл, вы непреклонны в вашем решении покинуть нас, несмотря на все ее уговоры. Мне чрезвычайно жаль. Я надеялся иметь удовольствие проводить время в вашем обществе еще несколько дней.

Этим словам было гораздо тяжелее сопротивляться, чем всем доводам Джейн, вместе взятым. Каролайн вспыхнула и с горечью объяснила, что, несмотря на его доброжелательность, она поняла, насколько усложняет всем жизнь ее присутствие в Лондоне.

– Надеюсь, я не слишком обременила вас, пожелав ехать в Брайтстоун-парк сегодня.

– Дорогая, я полностью в вашем распоряжении. Погода с утра просто великолепная, и на улице уже совсем потеплело. Я взял на себя смелость приехать за вами в открытой коляске, но если вы предпочитаете ехать в карете, прошу вас, только скажите мне, и я тут же все поменяю. Это задержит наш отъезд не больше чем на четверть часа.

– О нет, не стоит! – поспешно возразила девушка. – Предпочитаю коляску, не хочется по такой погоде запирать себя в карете.

Она направилась к Джейн, протягивая к ней руки.

– Я не знаю, как и благодарить вас за вашу доброту, и мне искренне жаль уезжать так внезапно. Поверьте мне, я очень бы хотела остаться с вами, но, несмотря на все ваши просьбы, дорогая Джейн, это невозможно.

– Я убеждена, что вы правы, – ответила Джейн, сжимая протянутые к ней руки, – но я не могу согласиться, что мы расстаемся надолго, и я буду с нетерпением ожидать более долгого вашего визита. – Она наклонилась и поцеловала девушку в щеку. – До свидания, Каролайн. Я надеюсь, мы сможем встретиться снова очень скоро.

Каролайн поблагодарила радушную хозяйку, хотя ей не слишком верилось в осуществление ее слов, и в сопровождении мистера Рэйвиншоу вышла из дома. Джейн, стоя у окна, наблюдала за их отъездом. Она отметила, что грум не сопровождал их. По ее предположению, Гай надеялся в отсутствие слуги беспрепятственно выведать у мисс Крессуэлл истинную причину внезапного изменения ее планов.

Джейн оказалась права, но мистера Рэйвиншоу ждало разочарование, так как первое, импульсивное желание Каролайн было любой ценой избавить его от новой беды, внезапно свалившейся на нее. На сей раз она была вовлечена в очень серьезное и опасное преступление. У Каролайн хватило здравого смысла, чтобы понять, какой они с Джорджем подвергались опасности. И опасность исходила не только от Бартоломью Тренча, но и со стороны закона.

Если Тренч после ареста предпримет попытку свалить вину на них, им не так-то легко будет доказывать свою непричастность к этому делу. Даже ее давнишняя дружба с Линли только усугубит обвинения против нее. Нет, просто немыслимо впутывать Гая Рэйвиншоу в эту дикую историю.