Только уже в карете, когда они отъехали довольно далеко, Каролайн пришла в себя. Гай не делал никаких попыток разъяснить ей ситуацию, и она решилась нарушить молчание.

– Не знаю, как вы оказались в том доме, но я до самой смерти буду вам благодарна за спасение, – тихо и смущенно проговорила девушка.

Ответа не последовало, и после короткой паузы она продолжила, еще больше смущаясь:

– Вы не должны думать обо мне плохо, но, понимаете, миссис Фентон уехала, и я совсем без денег, и больше некуда идти… – Слова падали и исчезали в тишине, и она замолчала, нервно теребя ленточки шляпки, которую держала на коленях.

– Не надо никаких объяснений, сударыня, – наконец холодно ответил он. – Я могу понять, в каком сложном положении вы оказались. Единственная мысль, как кость в горле, засела у меня в голове – вы явно сочли этого типа, Тренча, более достойным вашего доверия, чем меня.

Она сделала слабую попытку возразить ему, но он резким жестом остановил ее.

– Почему, ради всего святого, почему вы не пришли ко мне? Не могли же вы предположить, что я откажусь вам помочь?

– Нет! О нет! Но как же я могла обратиться к вам? Я не имею никакого права, я и так уже доставила вам столько неприятностей! – Она пыталась говорить сдержанно, но из этой жалкой попытки ничего не вышло, поскольку его гнев после всех ударов, свалившихся на нее за этот день, переполнил чашу ее выдержки. Голос девушки надломился, и уже второй раз за день обычно сдержанная мисс Крессуэлл зарыдала.

Ее слезы возымели немедленное действие. Мистер Рэйвиншоу, чей гнев был вполне естественной реакцией на беспокойство, которое он за нее испытывал, тут же сменился на сострадание и жалкость. Этот человек привык видеть в слезах лишь разновидность женского оружия самого презренного толка, но теперь циничная сентенция была полностью забыта. Гай нежно обнял девушку за плечи и стал успокаивать:

– Ну, ну, не надо плакать! Я жестокий и грубый, я не смел так обращаться с вами после всего, что вам пришлось пережить. Простите меня, ради бога.

Возражения мисс Крессуэлл были неистовы, но невнятны, так как она произносила обвинительные слова, уткнувшись в его пальто. Но через несколько минут Каролайн опомнилась и почувствовала некоторую неловкость. С превеликим сожалением она оторвала голову от его плеча и стала бестолково искать носовой платок, причитая дрожащим голосом:

– Мне искренне жаль, что я вела себя так глупо. Я не знаю, почему вы так добры ко мне. Уверена, я не заслуживаю вашего хорошего отношения.

При первом же ее порыве освободиться он отпустил Каролайн. Она села, осушила слезы и постаралась вернуть себе самообладание. Это оказалось нелегко. Она слишком боялась, что выдала себя, ведь ее сердце билось так сильно и волнение было так искренне, что наводило на определенные мысли. Каролайн спасала только темнота, которая позволяла скрыть лицо от спутника.

– Если бы я обращался с вами, как вы того заслуживаете, – задумчиво откликнулся Гай, несколько оживившись, – мне надо было бы наказать вас. Вы вели себя как неразумный ребенок. Я ни за что на свете не хотел бы заново пережить этот день.

И что она могла ему на это ответить? Каролайн решительно высморкалась, припрятала носовой платок и поправила шляпку, подвязав ленточки под подбородком.

– Куда вы меня везете, сэр? – смиренно поинтересовалась она.

– К моей невестке, как я уже говорил вам. – Удивление в его голосе прозвучало отчетливее, чем когда-либо. – Как странно, мисс Крессуэлл, вы меня совсем не слушали. Или вы вообразили, что это была всего лишь вежливая отговорка, чтобы скрыть за ней несколько менее пристойное намерение? – Он выждал, но не услышал ответа. Гай рассмеялся: – Ладно, ладно, не буду вас больше дразнить. Сейчас мы направляемся к Джейн, но я отвезу вас в дом вашей кузины сразу же, как только вы того пожелаете. Хотя в сложившейся ситуации, вероятно, следовало бы сначала написать ей. Она, наверное, очень беспокоится за вас.

– О да, вы правы! – согласилась Каролайн убитым голосом, поскольку она упустила из виду, что в семье Уайльд о ней ничего не слышали со дня ее похищения. – Столько всего случилось со мной за последнее время, что у меня все в голове перепуталось и я едва понимаю, где я и с кем я. Даже не могу понять, как вы умудрились найти меня?

Он объяснил ей, подробно рассказав про свои поиски, начиная со своего визита в дом ее дяди. Каролайн молча слушала рассказ, не прерывая его, но когда он упомянул, что взял к себе Бекки, она не смогла удержаться.

– Ой, какой же вы хороший! – импульсивно воскликнула девушка, погладив его по руке. – Кто другой проявил бы интерес к бедной девочке!

– Избавьте себя от идеи, сударыня, будто я упражняюсь в филантропии или увлекаюсь благотворительностью. Я просто люблю платить по своим долгам. Девочка оказала мне огромную услугу, и было бы в высшей степени неблагодарно отсылать ее назад, чтобы она испытала на своей спине последствия своего благородного поступка, – насмешливо осадил он Кэролайн после секундной заминки.

Каролайн улыбнулась, пользуясь темнотой и благоразумно промолчав. Было понятно, что он не желал никакой благодарности за свои действия и не видел ничего из ряда вон выходящего в своем желании помочь маленькой служанке, с которой плохо обращались в доме ее тетушки.

– После этого все оказалось проще некуда. – Гай коротко завершил свой рассказ. – На мою удачу, я нашел вашего кузена, когда тот отъезжал от дома своего отца, ну а остальное вы знаете.

– Да, действительно, и я никогда не сумею в полной мере отблагодарить вас. Я была смертельно напугана. Но есть один момент, сэр, который я не совсем понимаю. Зачем вы приехали в дом моего дяди тогда, в первый раз?

– Повидать вас, мисс Крессуэлл, – спокойно ответил он. – Я надеялся убедить вас поехать со мной кататься. Мне казалось, вам интересно, чем кончились наши приключения. Неужели в вас до сих пор не проснулось любопытство?

– Естественно, я просто сгораю от нетерпения, – поспешно ответила Каролайн, подавив восторг, вызванный его признанием в желании вновь встретиться с ней. – Но я вообразила, что мне придется долго ждать, пока я не услышу часть истории от Дженнифер или миссис Фентон.

– Вовсе нет, надо было немедленно уведомить вас о результатах, ведь вы все-таки являетесь вдохновителем и разработчиком всего плана. – И снова в голосе Гая прозвучали оживленные нотки. – После того как мы с вами вчера распрощались, я прямиком отправился домой, где узнал, что мои слуги в невероятной степени заинтригованы моим исчезновением и тем письмом, которое я послал из дома полковника Моркэмба. От дворецкого я услышал и об очередном визите моего кузена Пелема.

Каролайн вскрикнула удивленно и негодующе, а Гай засмеялся:

– Точно так, сударыня! Такой наглец! Должно быть, он прямиком направился в Лондон, оставил своего человека распорядиться коляской и лошадьми и тут же приехал ко мне. Он объяснил дворецкому, будто это я назначил ему встречу, и выразил удивление моим отсутствием.

– Вот как! – негодовала Каролайн. – Это уж действительно слишком! И с какой целью он это сделал? Хотел снять с себя подозрения, якобы он вовсе не причастен к вашему исчезновению?

– Частично так, я полагаю, хотя у него имелся также и другой повод. Он объяснил дворецкому, что непременно должен дождаться меня, поскольку вопрос, который мы якобы собирались обсудить, имел огромную важность. Но, подождав достаточно долго и тем придав определенное правдоподобие своим действиям, он изобразил раздражение и сказал, что оставит записку для меня. После этого Пелема проводили в библиотеку. Там у меня стоит письменный стол, где я обычно разбираю почту. – Гай помолчал и затем добавил: – Пелем прекрасно знал, что я по привычке держу в ящике значительную сумму денег.

– О боже милостивый! – потрясенно воскликнула Каролайн. – Вы хотите сказать, он имел наглость обыскать ваш стол и затем спокойно покинуть дом?

– Именно так, мисс Крессуэлл, именно так. Он, конечно, оставил письмо для меня, объясняя, что он нездоров, что ему принесет пользу поездка за границу. Сообщил мне адрес конюшни, где я смогу найти свою коляску и лошадей. Негодяй дописал, что ему жаль возвращать мне мой выезд, но это необходимо, поскольку серые слишком известны и нет никакой возможности продать их, не навлекая на себя подозрений. Затем Пелем вручил письмо моему дворецкому, забрав с собой столько всего, столько мог унести в карманах, не привлекая внимания слуг. Я не знаю, в какую сумму ему обошлись услуги камердинера, но, раз ему удалось завладеть бриллиантовым кольцом мисс Линли, полагаю, он, судя по всему, вышел из этого дела богаче приблизительно на полторы тысячи фунтов.