— Да, я знаю, что вы не чудотворец. Тем не менее, с парнями из агентства все в порядке.

— С ними, естественно, все в порядке, хотя, с другой стороны…

— Понимаю, что доставила вам уйму неприятностей, и мне очень жаль, что я стала причиной этому. Но у меня, поверьте, не было иного выхода.

— Верю, — согласился Клэйанг. — Я бы не советовал, девочка моя, прибегать к подобным способам слишком часто.

Тэлзи помолчала.

— Что бы там ни было, я вряд ли воспользуюсь обменом хотя бы еще раз, — после паузы сказала она. — В конце концов, я еле выбралась оттуда.

— Вероятность того, — сказал старик, — что не выберешься, была довольно высока.

— А вы не думали о том, чтобы позволить Ноэлу быть Ноэлом в теле Лэрриена?

— Это был бы самый простой выход из создавшегося положения, — покачал головой Клэйанг. — Посмотрим, что скажет Департамент Восстановления! Сомневаюсь, что потребуются крайние меры для структурной модификации… Ты что, не согласна со мной?

— Конечно, так было бы просто, — вроде согласилась Тэлзи, но тут же добавила. — Но физически Ноэл был развалиной, а теперь у него тело атлета и было бы бессовестным делом возвращать его назад!

Клэйанг воззрился на девушку с удивлением.

— А у той парочки, — с воодушевлением вскрикнула Тэлзи, — отношения, благодаря Лэрриену, складывались далеко не лучшим образом. Так что считайте обмен чем-то вроде акта благотворительности.

— Если Ноэл станет Лэрриеном Сэлком официально, — предупредил Клэйанг, — то возникнет несравненно больше трудностей на пути приведения его разума в порядок.

— Да, я понимаю.

— И, кроме того, — добавил старик, — ни Ноэл, ни Хиши не захотят, чтобы он оставил себе внешность Лэрриена.

— Сейчас, естественно, не захотят, — пришлось согласиться Тэлзи. — Но после того как ваши психотерапевты вычистят из их разумов все то, что причинил им плохого Лэрриен, будет совсем другое дело.

Клэйанг вздохнул.

— Так и быть, сначала нужно избавиться от ментальных и эмоциональных закавык, а потом пусть власти решают, в каком облике существовать Ноэлу. Довольна?

Тэлзи заулыбалась.

— Огромное вам спасибо, Клэйанг!

В исследовательской лаборатории 3230 планетарной карантинной станции в двух тысячах километрах от планеты Маккадон профессор Университетской Лиги Мантелиш сиял от восторга, поскольку находился в непосредственной близости от объекта карантина, который был выгружен из спасательной лодки несколько часов назад и выведен из состояния приостановленного роста, в коем пребывал на пути с родного мира.

Это была удивительно интересная растительная форма — что-то среднее между деревом и гигантской виноградной лозой. Его мощный ствол, блестящий, играющий всеми оттенками серого цвета, изгибался под разными углами и достигал почти восьмиметровой высоты, выступая над краем контейнера, куда он был высажен. Большие листья в форме стилизованных сердечек насыщенного темно-зеленого цвета отходили от стебля то тут, то там, а возле самой верхушки наливался соком чашеобразный цветок. И как апофеоз сей приятной флористической картины лабораторию наполнял свежий приятный запах.

Мантелиш, высокий пожилой мужчина, просто не знал, как выразить свое восхищение. Он то чесал в задумчивости седую тыковку, то просто пожирал глазами то, что на этот раз угодило в карантин. Потом его вниманием завладела ветвь, прямо у него над головой, где произошло какое-то необычное движение. Тяжелый, туго скрученный усик качнулся в сторону от ветки, из которой рос. Он выкручивался как змея до тех пор, пока не замер на весу. Одновременно с этим три новых листика, светлее и меньше по размеру, чем материнские, распрямились на его конце.

— Ага, — удовлетворенно произнесли за спиной у профессора. — Значит, как только вы его разбудили, оно снова стало расти!

Он обернулся.

Стройная рыжекудрая девушка в шортах и однотонной блузке появилась в дверях лаборатории.

— Именно так, Триггер, — согласился ученый. — Как я и ожидал, оно ускоряет и замедляет рост, а также свою репродуктивную деятельность в соответствии с окружающей средой.

— Пока не покроет всю планету! — сказала Триггер, изучая усик. — Довольно амбициозно для дерева, не так ли?

Мантелиш пожал плечами.

— Наше Дерево плодовито и хорошо адаптируется. Ты случайно не знаешь, где комиссар Тэйт?

— Анализирует один из образцов, выгруженный с другой лодки, — ответила девушка. — Я пробегала мимо, а он приказал мне не входить… То, чем он занимался, выглядело сентиментально, и я не хотела ему мешать. Еще он сообщил, что буквально через несколько минут присоединится к нам. Комиссар пытался в этой жизнеформе отыскать что-то… А вы кормили нашего малыша гормонами, которые, по вашим словам, замедляют жизнедеятельность?

— Да, как и следовало ожидать, гормоны принесли ожидаемый эффект. Свежая веточка, какую мы имеем счастье сейчас наблюдать, единственное свидетельство его роста за последние двенадцать минут.

— Значит, сработало?

— В лабораторных условиях, мы, пожалуй, сможем контролировать его рост, — сказал Мантелиш, — но давай не будем слишком торопиться. Гораздо больше осторожности потребуется, если мы намерены представить нашего питомца широкой публике. Проблема заключается в обуздании периодических всплесков самопроизвольного выбрасывания усиков во время размножения, при котором воздушным путем переносится множество семян. В подобных обстоятельствах сей замечательный образец, где бы он ни появился, представляет собой определенную угрозу для любой планеты Ядра Звездного Скопления.

— Подумаешь, — самонадеянно воскликнула Триггер, — эта проблема решается запросто: каждый садовод-любитель непременно пожелает получить хотя бы семечко, чтобы вырастить из него у себя на участке этакого красавца. Вот ваше множество и разойдется по рукам, вы слышите меня, профессор?

Она забралась на контейнер и погладила ладошкой корявый ствол.

— Ты, малыш, не только самая съедобная жизнеформа вокруг, не только самая прелестная жизнеформа из того, что меня окружает, но и замечательная личность. Ты вырастешь большим и станешь самой желанной прихотью во всей Федерации!

Мантелиш утробно хрюкнул:

— Что, воркуешь с ним?

— Да, — призналась она. — По отношению к нему я ощущаю огромную нежность. Я рассказывала вам, что во время моего путешествия сюда, когда наш питомец находился в спячке, я не могла спокойно пройти мимо контейнера, а каждую ночь грезила о его собратьях.

— Нет, ты этого мне не рассказывала.

— Ну, так вот теперь вы знаете. Я мечтала о том, как заберусь в глубь этого прекрасного леса, дотянусь до ворса одного из стволов, и они окружат меня листочками, обовьют ветвями и я смогу слиться с ними в крепких объятьях! Знаете, профессор, у меня появилось желание взобраться на малыша прямо сейчас! Можно?

— А почему бы и нет? Если бы не мои старые кости, я бы и сам не прочь попытаться вскарабкаться по стволу.

— Если станете питаться плодами от нашего питомца, вы не только улучшите кальциевый обмен, но и сбросите лишний вес, — она поймала ветку, что была над ней, и ловко, как кошка, вскарабкалась по стволу до самой вершины. Там она притянула цветок к себе. — Когда раскроется бутон?

— Сразу, как только я выведу образец из состояния оцепенения, — сообщил профессор, которому пришлось задрать голову. — Там есть семена?

Девушка заглянула в глубь природной чаши.

— Полным-полно. Но они еще совсем мягкие и не покрыты ворсинками, — она прижалась щекой к бутону. — Мы не позволим тебе, малыш, развеять их по ветру! Тебе надо стать цивилизованным, окультуренным! О! — она забралась рукой в горловину бутона и вытянула зажатый кулачок.

— Что ты там нашла?

— Что-то похожее на вишенку черного цвета, — ответила девушка. — Я верю, что малыш знает, как я их обожаю, и поэтому выращивает специально для меня.