Разорвакль, который давно уже простился с жизнью, очень удивился, когда понял, что остался жив и невредим. Он с изумлением уставился на серый пыльный кокон, зажатый в своих руках, и по смутным его очертаниям догадался, что это, кажется, человек. Тогда он ослабил объятия и выпустил добычу на свободу. Серый мохнатый кокон снял с головы шляпу и при ее помощи стал отряхиваться. Через минуту перед пораженным Разорваклем стоял уже не посланец дьявола, а обыкновенный седовласый старичок в сапогах со шпорами. Кинув укоризненный взгляд на посмевшего задержать его чудака, старичок крикнул вслед улепетывающим без оглядки девочкам:

– Мариш! Уморушка! Это я! Иван Иваныч!

И высоко подняв в руке шляпу, приветственно замахал ею. Девочки, услышав зов, остановились, как вкопанные. Дружно обернулись на сто восемьдесят градусов и увидели: рядом с растерянным Разорваклем стоял Гвоздиков и махал шляпой. Сам Иван Иванович!.. Собственной персоной!..

Пожурив Маришку и Уморушку за самовольный отлет из Муромской Чащи, Иван Иванович отправился вместе в ними и Разорваклем к горе Ужасьон, где лежал, оставленный без присмотра, чудесный ковер-самолет. По дороге Гвоздикову поведали о плачевной судьбе несчастного людоеда, и старый учитель мгновенно проникся к нему участием.

– По-моему, – сказал он, выслушав внимательно всех троих, – нужно не в речку прыгать, а идти к людям и все им объяснять хорошенько. Большинство людей слова понимают, это уже доказано наукой.

– Боюсь, месье Жан, наши люди все-таки не поймут, – печально отозвался Разорвакль, – они родились на этот свет с мыслью, что я – людоед и, кажется, с нею умрут…

– Но я им докажу! – начал кипятиться Гвоздиков. – Я расскажу им, как вы бесстрашно кинулись навстречу страшному вихрю…

– Лучше скажите «посланцу дьявола», – робко перебил Разорвакль.

– Хорошо, посланцу дьявола. Вы же не знали, что это я?

– И они пусть не знают… – попросил Разорвакль и смущенно потупил очи. – Я забочусь не столько о себе, – торопливо добавил он, – сколько о вас, месье Жан. Если сельчане узнают, что вы – посланец дьявола, у вас могут быть неприятности.

– Хорошо, не скажу, – согласился Гвоздиков. – Я предъявлю им вещественные доказательства: Маришку и Уморушку. Разве настоящий людоед не слопал бы их в одну секунду?

– Конечно, слопал бы, – кивнул головой Разорвакль.

– А я сомневаюсь, – буркнула Уморушка с обидой, но развивать свою мысль не стала.

Запрятав ковер понадежнее, четверка друзей отправилась в деревню, где жил Разорвакль. Односельчане, завидя его приближение, попрятались по домам. Но потом все-таки набрались храбрости и вышли на улицу. Со слезами радости встретила после долгой разлуки своего первенца постаревшая чета Проглотини: они, хоть и навещали изредка сына, но в родной деревне видели его впервые за последние тридцать лет.

Долго втолковывали Иван Иванович Гвоздиков, Маришка и Уморушка мнительным землякам Разорвакля, что он никакой не людоед, а самый обыкновенный человек, к тому же герой, отважно сразившийся с посланцем дьявола и победивший его. Они терпеливо объясняли недоверчивой толпе крестьян, что людоедов давным-давно в семействе Проглотини не существует, а нести моральную ответственность за своих предшественников Разорвакль не обязан, единственный его долг – это верой и правдой служить старикам-родителям и всем людям.

Наконец, лед недоверия тронулся, и старейшина деревни от имени всех односельчан сказал:

– Может быть, мы и ошиблись в дорогом Разорвакле… Что ж, это бывает. Пусть он отныне остается здесь и трудится вместе с другими. Это верно, месье Жан, времена людоедов прошли и, кажется, безвозвратно.

– Пусть сменит имя!.. Пусть возьмет другую фамилию!.. – закричали из толпы сельчан. Но старейшина одним лишь жестом властно поднятой руки утихомирил земляков:

– Это его личное дело, друзья. Главное – поступки, по ним и будем судить.

– Уж теперь мы себя слопать не дадим! – не удержался и все-таки выкрикнул один молоденький парень. – Мы сами кого хочешь слопаем!

И все, даже Разорвакль и его старые отец и мать, громко рассмеялись, услышав такое заявление.

А Гвоздиков, увидя, что история с людоедом закончилась благополучно, взял Уморушку и Маришку за руки и незаметно увел их с деревенской улицы за околицу.

– Нечего нам теперь здесь делать, – сказал он своим подопечным, – нужно спешить домой!

И они бодрой походкой отправились обратно в горы, где их ждал припрятанный в кустах ковер-самолет.

– Куда теперь? – спросила Маришка, когда ковер поднялся выше облаков и завис над ними в прозрачной синеве бездонного неба.

– Конечно, домой! – воскликнул Иван Иванович, поглубже надевая шляпу на голову и опасаясь, что ее унесет ветром. – Вам мало тех приключений, что нам уже выпали за какие-то сутки? По-моему, вполне достаточно.

– Но мы же теперь вместе! – стала спорить Уморушка. – Чего бояться? А от дедушки Калины все равно влетит, так было б за что!

– Нет-нет!.. – заупрямился Гвоздиков. – Только домой! Пока все живы и здоровы – нужно возвращаться.

Иван Иванович вдруг громко чихнул, извинился и сказал виноватым голосом:

– Не хватало нам еще всем простудиться… Чувствуете, какая холодина?

– Да, – поддержала его Маришка, тоже начав дрожать от холодного ветра и сырости. – Сейчас бы куда потеплее…

– Так в чем же дело? – бодрясь, сказала Уморушка (холод пробрал и ее), – махнем на юг, отогреемся и – домой!

Гвоздиков задумался. Побывать на юге было, конечно, заманчиво. За всю свою жизнь он так ни разу и не выбрался отдохнуть к теплому морю, хотя с юности мечтал увидеть огромные корабли, поглядеть на бескрайний морской простор.

Замечтавшись, Иван Иванович не заметил сам, как стал намурлыкивать себе под нос по старой привычке:

– А Босфор – это где? – спросила Уморушка, нарушив мечтания Гвоздикова.

Иван Иванович очнулся, посмотрел по сторонам, вспомнил, ГДЕ он находится и с грустью ответил:

– Далеко… Там, где Турция, Иран… А в старину Иран назывался Персией…

– Там тепло? – снова спросила Уморушка. – Ну, в этой Персии?

– Еще как! – ответила Маришка за Гвоздикова. – Там и зимы не бывает – круглый год лето! А вкуснятины всякой растет – гибель! Бананы, ананасы, виноград…

Глаза Уморушки полыхнули адским огнем:

– Никогда бананасов не ела!! Иван Иванович, летим!

Гвоздиков чуть не поперхнулся:

– Куда? В Персию?!

– Ну, на минуточку!.. Ковер волшебный – чик! – и там! А потом обратно!

– Заодно отогреемся, – поддержала Маришка подругу. – Когда еще в Персии побывать придется!

«Пожалуй, никогда…» – печально подумал Гвоздиков, а вслух сказал:

– Только, ежели на часок! И сразу назад!

– Ура! – крикнула Маришка и весело скомандовала: – Курс – Персия! Вперед, ковер-самолет, полный вперед!

Края ковра загнулись, он взмыл еще выше и бесшумной кометой упал в синеву…

Они приземлились в долине, окруженной со всех сторон высокими горами. В долине росло много плодовых деревьев, и через пять минут карманы путешественников были набиты персиками, грушами и абрикосами.

– Бананов здесь нет, но нам и этого хватит, – сказал Иван Иванович, выгружая на ковер свою добычу. – Главное – здесь тепло!

– Я уже отогрелась, – доложила Уморушка, уплетая за обе щеки румяный абрикос. – А если чего есть захочется – скатерочка нас накормит!

– Настоящие путешественники сами себе пищу готовят, – возразил ей старый учитель, – на скатерочки волшебные надеяться – лучше и не путешествовать!