Каньон озарялся мягким светом, и чувствовалось, как сердца всех сливаются воедино — увы, всех, кроме Далвина.

Одна из участниц нашей группы, Сузан Барбер, подсела к двум тетушкам Далвина и завела разговор с более старшей из них, красивой женщиной по имени Кэрол. Она спросила Кэрол, какие чувства владели ею во время церемонии.

— Многие, многие группы приходили сюда и совершали свои ритуалы, но ни один из них не казался мне истинным или настоящим, — ответила Кэрол. — И только сегодня, впервые за все это время, проводя церемонию с белыми людьми, я чувствовала то же, что чувствуем мы во время своих церемоний.

Затем, улыбнувшись так, что все ее лицо просияло, она сказала:

— Я «видела», как приближается дождь.

Затем заговорил Далвин, и от его слов у тех, кто стоял рядом и слышал его, пошли мурашки по коже. Ибо он сказал, что в шаманском колесе (указательным пальцем он начертил на своей рубашке воображаемый круг) должен быть крест (он начертил крест, с севера на юг и с востока на запад). Но проблема в том, что некоторые выполняют церемонию «почти правильно». Вместо того чтобы генерировать энергию в форме креста, они генерируют ее в форме буквы X. Он начертил воображаемый икс внутри воображаемого шаманского колеса на своей рубашке и сказал:

— Икс тянет в темную сторону.

Это был тот самый образ — круг на моей рубашке, — который предстал передо мной в видении во время поездки на автобусе, перед тем как мы спели детям анасази, приветствуя их на пути к свободе. Но, как я уже говорил, затем мне было показано, что это несоответствие устранено. Теперь же нам преподали урок в «реальной жизни», тем самым подтвердив мои видения.

Стало быть, Далвин по-прежнему сомневался.

По пути назад, когда мы уже готовились вернуться в свой автобус, Далвин показал нам изображение змеи на стене у входа в каньон и рассказал о нем. Он иллюстрировал каждую деталь своего рассказа, указывая на змею и водя пальцем по сорокафутовой скале. В это время тетушка Кэрол обернулась к нам и тихо сказала:

— Удивительно, не правда ли?

Я спросил, что она имеет в виду, и та ответила:

— Он, знаете ли, совершенно слепой.

Так я узнал о том, что Далвин — тот самый человек, который перед этим в сопровождении нескольких человек из нашей группы самостоятельно шел к трейлеру, затем в полной темноте доставил нас к месту, потом безошибочно вел нас через Антилопий каньон, пристально глядел нам в глаза во время рассказа, а теперь указывал на изображение змеи, охраняющей его пейотскую церковь, — что Далвин лишился зрения в результате того давнего инцидента, о котором он сам нам поведал.

По словам Кэрол, посетителям каньона никогда не говорили о слепоте Далвина. Фактически о ней не знали даже его собственные дети.

Таким образом, мы удостоились чести получить еще один дар — тайное знание, обычно скрываемое от технократического ума современных людей, посещающих эти заповедные земли. Но я еще не знал, что Далвин готовил для нашей группы куда более основательное испытание.

В тот же вечер мы подъехали к озеру Пауэлл, на берегу которого расположился городок Пэйдж (штат Аризона) — уединенное поселение, находящееся на самой северной оконечности Большого каньона. Здесь Дайан приготовила нам сюрприз: сплав на плотах по реке Колорадо через каньон Глен — двадцатипятикилометровую прогулку по одному из самых величественных мест на Земле.

По обеим сторонам реки над нами вздымались красноватые каменные стены до 550 метров в высоту. Мы смотрели на скользивших над самой водой больших голубых цапель и слушали истории (их нам рассказывали речные лоцманы) про людей, которые жили здесь задолго до того, как на эти земли пришел белый человек.

В одном месте мы высадились с плотов и прогулялись вдоль берега, рассматривая петроглифы, оставленные индейцами, жившими в этих каньонах столетия назад, и размышляя над тем, что могут означать эти изображения. Помнится, то один, то другой вдруг совершенно некстати восклицал: «Вот бы здесь поохотиться!» или «Идите-ка сюда, смотрите, какие жирные утки!»

На следующее утро мы пустились к конечному пункту нашего путешествия — национальному парку Большой каньон. Я знал, что здесь, на самом краю одного из семи чудес природы, находится то место, где и будет проведена заключительная церемония.

Мы остановили свой выбор на церемонии подношения даров, поскольку она проводилась древними людьми в давно минувшие времена, а в наши проводится коренными американцами. В этом случае выбирается некий предмет, к которому человек сильно привязан и которым он очень дорожит, и преподносится в качестве жертвенного подношения. Тем самым, верят индейцы, он исцеляет себя и гармонизирует свои отношения.

Кажется, что это совсем просто. Но, поскольку мы так высоко ценим то, что нам принадлежит, и поскольку к нашей собственности часто привязано наше эмоциональное тело, в результате этой церемонии возможно исцеление на глубинных уровнях.

Втроем мы — я и двое мужчин из нашей группы — долго искали среди лесистой местности Большого каньона нужное место, пока не обнаружили таковое среди деревьев, скрывающих его от глаз прочих посетителей. Мы отметили это место камнями, вдавив их в красную почву и составив из них небольшое шаманское колесо, после чего два моих спутника ушли за другими членами группы.

Как только они удалились, из леса вышла лосиха с лосенком — видимо, чтобы посмотреть, что же здесь происходит. Мы какое-то время смотрели друг на друга, а потом животные принялись мирно пастись, не выказывая ни малейших намерений уходить, и тут я понял: что бы ни произошло, место выбрано идеально.

Завершив все необходимые приготовления для проведения церемонии, я сел прямо на землю, чтобы немного помедитировать. Как только я погрузился в медитацию, тут же перед моим внутренним взором возник четкий образ Далвина. «Я хочу, — сказал Далвин, — чтобы вы доказали, что ваша группа действительно связана с Матерью Землей и Великим Духом. Если докажете, я от всего сердца присоединюсь к вам и буду всячески помогать. Но если вы не сможете этого доказать, то навсегда сделаетесь моими врагами».

Я ответил, что нам тоже не помешало бы доказательство, которое бы подтвердило, что цель нашего священного паломничества достигнута, и что после долгих поисков и размышлений я подыскал такое. По опыту я знал, что единственное доказательство, которое Далвин сочтет убедительным, должно исходить от Матери Природы и превосходить наши силы и возможности. Поэтому я сказал, что, как только начнется церемония подношения даров, в тот самый момент, когда первый человек вручит свой дар Матери, руководительнице церемонии, небо прорежет молния, которая ударит в землю поблизости от круга. Далвин согласился, что такого доказательства будет вполне достаточно.

Среди деревьев замелькали фигуры членов нашей группы, они подходили сначала по одному или по два, потом по нескольку человек и занимали места вдоль маленького круга из камней. При виде такого количества людей лоси встревожились и быстро исчезли в лесу.

Когда мы встали в круг, я попросил самую старую женщину в группе выйти вперед и взять на себя роль Бабушки. Она должна была принимать дары, выслушивать слова дарителей, а затем, в самом конце, выбрать для каждого участника ответный дар. Нашей Бабушкой стала Сузан Барбер, она же Лунный Ястреб (это ее шаманское имя).

Как только Бабушка вошла в шаманское колесо и встала по одну его сторону, мы сразу заметили явную перемену в погоде. День клонился к закату, и вместо гнетущего зноя, к которому мы уже привыкли за эти без малого две недели странствий, в воздухе неожиданно похолодало. Высокие ели, обступавшие нас со всех сторон, гнулись под порывами ветра, а по темнеющему небу неслись грозовые тучи, вселяя некое жуткое, сверхъестественное чувство соприкосновения с потусторонним миром.