Церемония закончилась, и мы снова вошли в джунгли, собираясь вернуться в отель. Однако как только мы вышли из джунглей, то сразу же увидели Замковую Пирамиду и, едва взглянув на нее, тут же решили взобраться на ее вершину.

Теперь мы были всего лишь туристами. Но что с того? Для нас это было развлечение, не больше. На вершине пирамиды было четыре входа. Три из них связывал между собой внутренний коридор U-образной формы. А в углублении U был еще один коридор, ведший на север, по которому можно было добраться до самого центра пирамиды. Почему майя разместили входные проемы подобным образом, я, увы, не знаю.

Мы вошли с востока через три связанных между собой дверных проема. Как только мы оказались внутри, начал накрапывать дождь. Рассудив, что нам лучше поторопиться, пока дождь не зарядил всерьез и надолго, мы быстро прошли в четвертую дверь, чтобы просто еще раз почувствовать это место.

Рис. 5. Четыре входа на вершине пирамиды

На мой взгляд, энергия этой пирамиды — одна из самых мощных в мире. Если пирамида Хеопса в Египте служит энергетическим проводником умственного (мужского) аспекта Единой Решетки Сознания, то Чичен-Ица служит проводником ее сердечного (женского) аспекта. И когда этот древний аспект Кундалини Земли вновь начнет течь и струиться через тела людей, а оттуда в решетки, мы все преобразимся.

Поэтому я должен был ощутить эту энергию еще раз.

Мы находились там около пятнадцати минут, напитываясь его энергией, а затем сильный дробный шум дождя вернул нас к реальности. Понимая, что нужно уходить, мы посмотрели друг на друга и устремились к выходу, но было слишком поздно. С небес низвергались ливневые потоки дождя, такого мощного, что на расстоянии тридцати метров ничего не было видно. Все ушли, и мы остались на вершине этой невероятной пирамиды в одиночестве, если не считать одной маленькой собачонки, которая неизвестно как сюда забрела. Путь вниз был отрезан!

Потоки дождя струились по ступеням пирамиды, подобно маленьким водопадам. Чтобы понять сказанное, вам действительно следовало бы здесь побывать. Ступени майянской пирамиды (в отличие от ступеней пирамиды Хеопса в Египте, которые просто огромны, эти — шириной всего сантиметров 25) были отполированы, как стекло, ногами тысяч людей, ежегодно взбирающихся на нее. Под градом дождя они стали такими скользкими, что по ним было невозможно спускаться. Даже собака не пыталась это сделать. Нам ничего не оставалось, как переждать, когда дождь кончится.

По прошествии часа или около того Кен начал проявлять признаки нетерпения, но сделать что-либо было не в наших силах. Я посмотрел вниз, на обширную лужайку, окружавшую пирамиду, и увидел, что она полностью исчезла под водой. Казалось, что мы сидели на вершине пирамиды посреди большого озера. Джунгли были полностью скрыты от нашего взора за завесой дождя, и единственное, что было доступно глазу, — это вода, изливающаяся с небес на землю перед отверстием, у которого мы стояли. Не думаю, что когда-либо забуду эту картину.

Пока Кен, беззаботно прислонившись к стене у дверного проема, наблюдал за дождем, я решил сходить в центр пирамиды и помедитировать. Удерживая в памяти образ пирамиды посреди озера, я сел там, где, по моим ощущениям, должен был находиться центр, лицом к дверному проему, где стоял Кен, дожидаясь освобождения, и закрыл глаза.

Я начал ощущать, как по моему Телу Света — полю Мер-Ка-Ба, как его называли древние египтяне и иудеи, — струится энергия, и несколько минут сидел спокойно, просто воспринимая движение этого потока. Затем, не ставя перед собой какой-либо цели, я стал погружаться в более глубокие состояния сознания. В какой-то момент я ощутил все энергетическое поле пирамиды и почувствовал себя неразрывно связанным с майя.

То, что случилось дальше, было весьма необычно для меня. Я забыл, где нахожусь, и, подобно маленькому ребенку, решил мысленно спуститься в пирамиду, чтобы отыскать потайную комнату. Я не спрашивал на это разрешения, да и не имел какой-либо цели.

Ясно помню, как мимо меня проносились пласты земли, пока мои дух и тело сознания все больше и больше погружались во внутреннее пространство пирамиды. Я видел, как по мере спуска менялась структура камня и почвы. И затем произошло нечто.

В сущности, произошли две вещи, причем одновременно. Неожиданно из потока дождя вынырнула большая черная летучая мышь, пролетела мимо Кена и собаки и устремилась прямо к моему лицу. Она застыла буквально в нескольких сантиметрах от него, пронзительно закричала и слегка царапнула меня за щеку.

В этот самый момент из внутреннего пространства пирамиды на расстоянии нескольких сантиметров от моего левого уха мужской голос вдруг прокричал: «НЕТ».

Эти два события случились одновременно, и под их влиянием мое сознание со страшной силой вновь вернулось в тело. Возможно, слова «меня выбросило назад в тело» лучше бы передали смысл случившегося. Как бы то ни было, я вернулся в тело. Летучая мышь все еще сидела на моем лице.

Чисто инстинктивно я поднял руку, чтобы согнать ее; мышь перелетела на каменный выступ, поерзала на нем, словно ища точку равновесия, после чего затихла и стала смотреть на меня.

Я тоже смотрел на нее, пока не убедился, что она не собирается атаковать меня вновь, а затем закрыл глаза, пытаясь вернуть себе равновесие после такого потрясения.

Через несколько минут мое дыхание выровнялось и замедлилось, и я вновь вернулся в духовное тело. Мне было немного стыдно из-за того, что я попытался войти в это священное место, не спросив разрешения, хотя и знал, что делать этого не следует. Как я вообще решился на подобный поступок?

Мужской голос, прокричавший «Нет», заговорил вновь. «Мы можем заглядывать в твое сердце, — сказал он, — поэтому не упрекай себя. Мы знаем, что ты не хотел ничего плохого, однако тебе пока еще нельзя входить в это священное место».

Голос говорил со мной очень добрым, уважительным тоном, и мое сердце открылось навстречу ему. Явно этот человек в духовном отношении был безукоризненно чист. В жизни мне редко приходилось встречать кого-либо, достигшего этого уровня осознания. Я спросил, как его зовут, и он ответил: «Хан Ха». В свою очередь, он спросил, как зовут меня, и я назвал ему свое имя.

Хан Ха начал беседовать со мной как со старым другом. Он представился зодчим, построившим эту пирамиду, и одним из ее хранителей. Я ответил, что он проделал грандиозную работу. Он засмеялся как ребенок и сказал, что был также зодчим и пирамиды в Паленке, той, которую мы называем Храмом Надписей. «Но, — добавил он, — я возвел только эти два храма».

Я услышал, как Кен издает какие-то звуки, и понял, что нужно идти. Я распрощался с Хан Ха и отдал должное уровню его просветленности. Открыв глаза, я увидел, как Кен, просунув голову в отверстие, зовет меня, говоря, чтобы я поднимался и выходил отсюда. Я ощущал энергию и мысли Хан Ха как свои собственные — так, словно я был им. Как жаль, что я, возможно, никогда больше его не встречу!

Так как дождь прекратился, мы без особого труда спустились вниз, тем более что Кен дождался, пока ступени более-менее высохнут. Через несколько минут мы вернулись в отель, где я поведал Кену обо всем, что со мной случилось в центре пирамиды, и, естественно, о Хан Ха.

А через несколько дней я полностью забыл о господине Ха.

Мы с Кеном решили задержаться в Чичен-Ице еще на один день, поскольку, как нам сказали, на следующий день, вечером, на закате, здесь должен был произойти один таинственный майянский феномен. А следующий день был 21 марта 1985 года, то есть день весеннего равноденствия.

Почему это событие было так важно? Дело в том, что у основания северного фасада Замковой Пирамиды находится огромный камень, вытесанный в форме змеиной головы. Он обращен на север. Но если в этот день, на закате, вы сядете лицом к западному фасаду пирамиды, то случится нечто удивительное, поверить во что можно, только увидев это собственными глазами. В этот день ступени пирамиды отбрасывают тень, которая в течение краткого времени заката соединяется с каменной змеиной головой и придает ей очертания змеиного тела, ползущего у края пирамиды. Это грандиозно! Именно эта «змея» и сообщала майя о времени наступления весеннего равноденствия, о времени посева семян и прочих духовных занятиях.