К счастью, вскоре мы нашли человека, который точно знал, где находится Большая Пирамида. И мы отправились к ней кратчайшим путем — по прямой. Идти пришлось изрядное расстояние, но мы дошли — и вот она, царственно стоящая перед нами впечатляющая громадина! От Тота я знал, что кристалл нужно закопать в каком-то месте прямо напротив северного фасада пирамиды, поэтому мы захватили с собой компас, чтобы точно определить, какой из фасадов северный.

Перед северным фасадом простиралась совершенно плоская лужайка, обрамлявшая всю пирамиду. Она была прямоугольной и составляла, насколько я мог судить, не имея перед глазами каких-то отчетливых ориентиров, примерно 30 метров в длину и 12 метров в ширину. Кен вытащил свой маятник, к которому он привязал веревку около метра длиной.

Я еще раз лишился дара речи. Скрывая улыбку, я сел на ступени пирамиды и стал наблюдать за Кеном, который активно действовал, хотя по всему было видно, что с маятником он никогда прежде не работал. Он лишь слышал, что я рассказывал о маятниках в Таосе, объясняя, как с их помощью можно найти все что угодно. Он не знал, что для маятников обычно выбирают камни величиной от двух до пяти сантиметров, а цепочку или шнур — длиной сантиметров двадцать. То есть чтобы найти энергетически благоприятное место или получить ответы на вопросы, обычно используют небольшие маятники.

Этот же маятник не отвечал ни одному из этих параметров. Однако Кен доверял своему сердцу и работал на Бога! Этот 18-сантиметровый маятник на метровой веревке начал вращаться по кругу, почти ударяя Кена по ногам, когда он ходил. Но Кен выглядел как человек, который точно знает, что делает, и я не стал вмешиваться. Кто я такой, чтобы говорить, что он действует неправильно?!

Кен возился с маятником минут двадцать, расхаживая взад и вперед, и несколько раз пересек лужайку. Затем, проходя мимо меня, он вдруг перестал качать маятником, остановился и спросил:

— Друнвало, а как узнать, что я нашел то самое место, где мы должны зарыть кристалл?

Сохраняя невозмутимое лицо, я сказал:

— Доверься своему сердцу, Кен, и ты узнаешь.

Я действительно верил в него, а он подверг немалому испытанию не столь уж и широкую стезю моего духовного понимания и терпения.

Кен, казалось, все понял и вновь с удвоенной энергией принялся качать своим маятником, придавая ему все более широкие размахи. Это длилось минут двадцать, и вот, наконец, это случилось!

Когда Кен подошел к одному месту, маятник, описав спираль, застыл, а затем его начало сильно притягивать к земле. Кен дернул его вверх и буквально встал на цыпочки, вытянув руки на всю длину, чтобы поднять его как можно выше, и в этот момент веревка оборвалась, и оникс, с силой ударившись о землю, зарылся в нее сантиметров на семь.

Повернув голову, Кен взглянул на меня так, словно хотел сказать: «Здесь нет моей ошибки», но вместо этого произнес:

— И что теперь?

— Ты нашел это место, Кен, в этом я нисколько не сомневаюсь.

Я поднял маятник с земли, в которой он оставил идеальное коническое углубление. У меня не было никакого сомнения: это именно то место, где мы должны закопать кристалл.

Я постоял с минуту, глядя на это место и оценивая его по отношению ко всему комплексу, и мне все стало ясно. Место приходилось точно по центру пирамиды, так что, если провести воображаемую линию вдоль стены здания слева от пирамиды, она как раз пересекала эту точку. В будущем не составит особого труда найти его, если это будет необходимо.

Мы совершили первую мини-церемонию: зарыли оникс в маленьком углублении и забросали его землей. Место выглядело совершенно нетронутым.

Интересно, что спустя десять лет после этого события майянский жрец и шаман Хунбац Мен попросил меня провести в Ушмале церемонию вместе с ним и его племенем. Я отыскал это место, чтобы посмотреть, как оно ощущается энергетически. К своему удивлению, я обнаружил, что на том самом месте, где был зарыт кристалл, выросло небольшое деревце, единственное на всем пространстве вокруг пирамиды. Видимо, Мать захотела дать мне доказательство того, что никто не прикасался к кристаллу и не сдвигал его. Что ж, с природой не поспоришь — у нее свои пути!

Мы поспешили в другие два храма. Следующим была Лабна, но по дороге туда мне вдруг явился Тот и сказал, чтобы мы изменили порядок посещения и сначала поехали в Кабу.

Когда мы приближались к Кабе, центру силы воли, небо потемнело и начал накрапывать мелкий дождик. Территория храма была окружена цепной железной изгородью и казалась чуждой, почти тюрьмой. Я не хотел входить на нее, но знал, что должен. Будь моя воля, я бы вообще обошел это место стороной.

У входа нас встретили два старика — ворчливых до безобразия. Они пытались прогнать нас, говоря, чтобы мы приходили в другой день, но, как вы понимаете, мы должны были завершить свое дело, ибо каждый храм должен быть обработан в определенной последовательности, так, как нас проинструктировали.

Наконец, не без некоторого пренебрежения, они разрешили нам пройти на территорию комплекса. Он был гораздо меньше ушмальского, и, насколько я помню, место, где должен быть зарыт кристалл, мы отыскали менее чем за пятнадцать минут. На этот раз я воспользовался своим собственным, «обычным» маятником, так что мы отыскали место в считанные минуты. Мы зарыли кристалл за древней стеной и покинули это место со всей возможной быстротой.

Мы умчались из Кабы так, словно только что ограбили магазин, и поехали в Лабну, находившуюся буквально в нескольких минутах езды. Когда мы приближались к месту назначения, небо очистилось и нас, подобно туману, окружил необыкновенно красивый розоватый свет. Лабна — сексуальный центр Юкатана, и его энергия ощущается без труда.

У храма нас встретила молодая очаровательная пара, которая, судя по всему, была просто влюблена в жизнь. Молодые люди со всей возможной любезностью пригласили нас «войти в их дом» и сказали, что мы можем ходить, где и куда нам вздумается, и оставаться здесь, сколько захотим.

Для этого храма был выбран красноватый сердолик; пыль и дорожки в этом храмовом комплексе были того же цвета. Помню, как только мы зарыли камень в землю, тут же и потеряли это место, ибо и камень, и почва были совершенно одного цвета. Как было не вспомнить Катрину!

И опять место для захоронения камня мы нашли быстро: за пятнадцать-двадцать минут. «Ха, как просто! — сказали мы. — Да при таких темпах мы, должно быть, завершим все путешествие за семь или восемь дней». Боже, как мало мы знали!

Мы вернулись в Мериду вечером и, наскоро перекусив, отправились спать. И уже через несколько минут крепко заснули. В этот день мы затратили гораздо больше энергии, чем рассчитывали, а потому, не успев как следует осознать это, быстро оказались в стране снов.

На следующий день мы снова были в пути, и Кен опять вел нашу маленькую красную машину, ставшую для нас домом. Мы надеялись быстро управиться с Чичен-Ицей и отправиться в Тулум, на побережье Карибского моря, где рассчитывали провести третью ночь. Но этот день пошел совсем не так, как мы планировали. Все чаще и чаще стали возникать задержки, делая наше путешествие куда более сложным, нежели мы полагали.

Прекрасное синее небо и зеленые джунгли все более гипнотизировали нас по мере того, как проходили часы. Аромат джунглей вызвал во мне небывалое чувство оживления. Я даже начал вспоминать детство, проведенное в Калифорнии. Самое живое воспоминание, которое я вынес из него, — это запахи лугов и полей той местности, где я тогда жил. Эти воспоминания пробудил во мне аромат здешних тропических цветов. Естественно, эти воспоминания относились к тому периоду жизни моего нынешнего тела, когда я еще не вошел в него (апрель 1972 года), но они все это время дремали в его клетках, а потому ощущались как мои собственные.