В позапрошлом веке на Рембрандтсплейн находился крупнейший рынок сливочного масла, превратившийся затем в крупнейший деловой центр. Правда, с наступлением темноты площадь преображалась. Открывались двери многочисленных клубов и баров, привлекая молодежь со всех концов земли.

Трехэтажное кирпичное здание, принадлежавшее некогда жене художника Саскии, не произвело на Фрэнсис особого впечатления. В этом доме Рембрандт потерял жену и четверых детей, а затем долги вынудили его перебраться в еврейский ремесленный квартал Йордаан. Однако годы, проведенные в стенах неприметного дома, были озарены творческим вдохновением и созданием шедевров, обессмертивших имя художника.

Купив входной билет, Фрэнсис направилась к дамской комнате. После уличной духоты ей не терпелось умыть лицо холодной водой. Если верить указателю на стене, туалет должен находиться сразу за поворотом коридора.

– А! – Фрэнсис не поняла, что произошло, но явственно ощутила жжение в левой стопе.

– Простите… ради бога, извините. Я вас не заметил… – Мужчина, стоявший напротив, оказался весьма недурен собой. Высокий, стройный. Лет двадцати шести – двадцати семи.

Фрэнсис пошевелила пальцами пострадавшей ноги и улыбнулась сконфузившемуся незнакомцу.

– Все в порядке. Давайте и я наступлю вам на ногу. Будем квиты.

Мужчина с готовностью выставил вперед ногу. Фрэнсис не сдержала кокетливую улыбку. Попроси она у этого парня нечто большее, чем нога, он бы, наверное, не заставил себя долго упрашивать. Она едва коснулась носком туфли идеально вычищенного ботинка незнакомца.

– Лукас Касл.

– Фрэнсис Симпсон.

– Вы американка?

– Да.

– В Амстердаме по делам?

– Снова да.

– Если верить психологам, на мой следующий вопрос вы должны тоже дать положительный ответ. Как насчет ужина?

– В каком смысле?.. – растерялась Фрэнсис.

Лукас усмехнулся.

– Вы ведь позволите мне загладить свою вину, правда?

– Вы ни в чем не виноваты. – Фрэнсис осмотрелась, словно пыталась найти кого-то.

Нервозность новой знакомой была расценена Лукасом по-своему.

– Только не говорите, что вы здесь с мужем. Мое сердце будет разбито.

– Нет-нет, я одна… – Фрэнсис осеклась, осознав, что слишком разоткровенничалась с незнакомым человеком. Неужели ей мало двух провальных попыток?

Она подняла глаза на Лукаса. Серые дымчатые глаза, казалось, не умели лгать.

– Так как насчет свидания? – спросил Лукас, нарушив затянувшееся молчание.

– Что?.. Я не знаю. У меня сегодня очень много дел, – неумело солгала Фрэнсис.

– Могу я узнать каких?

– Видите ли, – мигом перейдя на деловой тон, начала Фрэнсис, – я тележурналистка. Мы делаем цикл передач об Амстердаме. На сегодня я запланировала разобраться с Рембрандтом.

– Разобраться с Рембрандтом?! – повторил Лукас, округлив глаза.

Громкий смех голландца покоробил Фрэнсис. Что она такого смешного сказала? Интересно, как бы Лукас хохотал, если бы узнал ее основную задачу?

– Простите, я вовсе не собирался вас обидеть, но… – Лукас подавил очередной приступ смеха и продолжил: – Все американцы такие самоуверенные и приземленные. Мы уже не одно столетие не можем разобраться с Рембрандтом, а вы собираетесь сделать это в одиночку за один день!

– Я не одна, – ощетинилась Фрэнсис. – Мне помогает съемочная группа.

– Что-то я их не вижу. – Лукас нарочито огляделся по сторонам.

– Они прибудут позже, когда я немного освоюсь на местности. Какой смысл снимать все подряд?

Лукас снова рассмеялся. Однако, заметив раздраженный блеск в глазах Фрэнсис, посерьезнел.

– Итак, что вы желаете узнать о Рембрандте?

– Самое интересное! – выпалила Фрэнсис. Перед отъездом она едва успела пролистать пару брошюр о художнике, но, кроме избитых фраз о его величии и гениальности, в голову ничего не приходило.

– Тогда вам фантастически повезло. Я обожаю Рембрандта и знаю о нем, без ложной скромности, все… ну или почти все, – добавил, скромно потупив взор, Лукас. – Лучшего гида вам не сыскать во всем королевстве.

– Вот как? – с сомнением спросила Фрэнсис.

– Вы мне не верите? И это после всего, что между нами было?

Фрэнсис ошарашенно округлила глаза и уставилась на мужчину. Что он имеет в виду? Обычно фразу «после всего, что между нами было» можно услышать из уст истеричной девицы, выставленной любовником за дверь после бурной ночи.

– После того как я едва не оттоптал вам ногу. – Лукас заливисто рассмеялся. – Единственный способ вас разубедить – начать экскурсию по дому-музею прямо сейчас. Кстати, вы уже посетили Национальную галерею?

– Пока нет, но…

Лукас не дал ей закончить:

– В таком случае мы туда отправимся сразу же после осмотра дома. Немыслимо говорить о художнике, не видя его полотен. Здесь собраны лишь рисунки и офорты. Подлинные шедевры мастера хранятся в Рейксмюсеуме. – Лукас подхватил Фрэнсис под руку и повел в сторону первого зала.

Лукас и впрямь оказался потрясающим рассказчиком и знатоком Рембрандта. Лишь к окончанию экспромт-экскурсии Фрэнсис вспомнила, что так и не умыла лицо после прогулки по душному городу.

– Может быть, перекусим в кафе перед тем, как отправиться в Национальную галерею?

– Я не голодна… но с удовольствием выпью стаканчик освежающего сока.

– Отличная идея. – Лукас предложил спутнице опереться на его руку, что Фрэнсис не замедлила сделать.

К чему скрывать, Лукас понравился ей с первого взгляда. Возможно, конечно, она снова ошиблась в выборе… Думать об этом Фрэнсис не желала. По крайней мере, сейчас, когда она чувствовала тепло сильной руки шедшего рядом мужчины.

– Что-то не так? – Фрэнсис нервно скомкала бумажную салфетку и положила неровный комок на край пустой тарелки.

Согласившись на предложение нового знакомого пойти в кафе, Фрэнсис и не предполагала, насколько проголодалась. После стакана свежевыжатого апельсинового сока она заказала картофель фри с мясом и овощами и, к собственному удивлению, все съела. Раньше она стеснялась столь обильно есть в присутствии мужчины, но Лукас казался настолько родным и близким, что через час общения Фрэнсис могла поведать ему самые сокровенные тайны.

– Нет, все прекрасно, – спокойно ответил Лукас, по-прежнему глядя ей в глаза.

– Я уж решила, что у меня тушь размазалась, – невесело пошутила Фрэнсис.

Лукас вежливо улыбнулся.

– Фрэнсис, ты необыкновенно красивая женщина. Пожалуй, самая прекрасная из всех, с кем мне довелось общаться.

– Ври да знай меру, – с ироничной полуусмешкой ответила Фрэнсис.

– Ты мне не веришь? – проникновенно спросил Лукас, накрыв руку собеседницы горячей ладонью.

– А должна? – Фрэнсис с вызовом посмотрела ему в глаза.

– Что тебя смущает? Задавай любые вопросы. С радостью отвечу.

– Ты сказал, что целыми днями сидишь за компьютером, так?

– Так. Я программист в одной финансовой компании, – не моргнув глазом ответил Лукас.

– Тогда откуда ты столько знаешь о Рембрандте?

Он пожал плечами.

– Во-первых, любой голландец может рассказать о великом соотечественнике. А во-вторых, моя мать полжизни проработала искусствоведом в частной картинной галерее. Вместо сказок она частенько рассказывала мне перед сном о художниках и их шедеврах.

– Прости, – едва слышно пробормотала Фрэнсис.

– Тебе не за что извиняться.

– В кого я превратилась? Уже не могу верить людям. – В голосе Фрэнсис прозвучала столь искренняя грусть, что Лукасу стоило огромного труда справиться с желанием обнять ее и крепко прижать к своей груди.

– Мне ты можешь доверять. Возможно, это звучит немного… мм… наивно и глупо, но эти слова идут из самого сердца. – Лукас коснулся свободной рукой левой стороны груди.

Боже, как бы я хотела ему верить! – вздохнула Фрэнсис. Однако я не могу позволить себе наступать на одни и те же грабли раз за разом. Лукас ничем не лучше Яна или Питера. Единственное отличие в том, что пока он не проявил свою темную сторону. Нет, я не могу снова обмануться в мужчине!