– Тебе следует вернуться в комнату и лечь в постель.

– А ты не хочешь пойти со мной?

– Нам всем не мешало бы вздремнуть пару часиков. – Он смутился и, чтобы скрыть это, посмотрел на часы.

Сакура тихо засмеялась:

– Ты боишься меня, Клэй!

– С чего ты взяла? – удивился он.

– Да-да, я знаю. Ты боишься меня с того самого момента, когда увидел меня с ножом в руке. – Ее глаза заблестели от гордости. – Ты сразу понял, что я не шучу и могу запросто ударить тебя. Конечно, ты был уверен, что так или иначе справишься со мной, но ни минуты не сомневался, что я буду сражаться до конца и наделаю в тебе много дырок. Или я ошибаюсь?

Клэй улыбнулся:

– Нет, так все и было.

– А сейчас у меня нет ножа, но ты все равно боишься меня. Почему, Клэй?

– Потому что ты можешь навредить себе.

– Выпрыгнув с балкона?

– И другими способами тоже.

– Знаешь, я до сих пор помню, как покончил с собой Томодзуки, – тихо сказала она, продолжая наблюдать за ночной жизнью города. – Эта боль не отпускает меня ни на минуту, это мои черные слезы. С тех пор я часто думала о том, что пора свести счеты с жизнью, чтобы не видеть окружающую меня мерзость.

– Нет, Сакура, ты должна преодолеть все трудности и жить. – Он прижал ее к себе.

– Ты действительно так считаешь? – с надеждой спросила она, посмотрев ему в глаза. – Однажды в Сайгоне со мной случилось такое, что я чуть было не последовала примеру Томодзуки.

– Почему же ты этого не сделала?

– Я уже готова была это сделать, даже разговаривала с ним, когда оставалась одна, и уже попрощалась с ним, но потом что-то меня остановило. Думаю, это был самый банальный материнский инстинкт. Так что не волнуйся, Клэй, со мной ничего не случится. Сейчас мне нужно во что бы то ни стало спасти сына.

– Мы спасем его, – заверил ее Клэй. – И для этого тебе не понадобится жертвовать жизнью.

– Ты презираешь меня? – неожиданно спросила она.

– За что мне тебя презирать? – удивился он.

– Да, ты прав, – кивнула Сакура. – Мы с тобой очень похожи, Клэй.

– Правда?

– У тебя ведь тоже были крупные неприятности. Во Вьетнаме.

– Во Вьетнаме у всех были крупные неприятности, – уклончиво ответил он.

– Но мы сейчас говорим о тебе, Клэй. – Она прижалась к нему и положила руку на его широкую грудь.

Ее ладонь жгла его, как раскаленное железо.

– Вьетнам изменил твою жизнь, Клэй Манро, разве не так?

– Откуда ты знаешь?

– Я чувствую это. – Она нежно погладила его по груди. – Ты испытал там много зла от дурных людей и сам причинил немало зла невинным людям.

– Все верно, – проронил он внезапно дрогнувшим голосом. – На то она и война.

– И с тех пор ты никак не можешь – забыть об этом и будешь носить в себе эту боль до конца своих дней. Тебе нужно освободить себя от этой тяжести, Клэй. Как это сделала я.

– Ты права, – кивнул Клэй, соглашаясь. – Благодарю за сочувствие и приятную беседу. – Он взял ее за руку и шагнул в сторону, но она успела просунуть свои пальцы сквозь его и сцепить их в замок.

– Видишь, какая я сильная. Попробуй разомкнуть наши пальцы.

Клэй дернул руку, потом еще раз, но Сакура так сильно держала его, что он понял всю бесполезность своих усилий.

– Я очень любила играть в эту игру в Токио с другими детьми. Никто не мог победить меня! – гордо заявила она.

Клэй раздраженно выдернул руку, но Сакура вновь завладела его пальцами.

– Клэй, – вдруг сказала она– с ехидной ухмылкой, – ты помнишь то зеркало в больнице? Я ведь знала, что ты стоишь с другой стороны и разглядываешь меня.

Клэй опешил от неожиданности.

– Так помнишь или нет?

– Помню, – промямлил он. – Оно действительно было прозрачным с одной стороны.

– Значит, ты видел меня?

– Да, но это была моя работа.

– И ты видел, как я раздевалась?

Он снова попытался выдернуть руку из ее захвата и снова потерпел неудачу. А причинять ей боль он не хотел.

– Нет, не видел, – соврал он.

– А ты видел меня голой?

– Нет.

Она хитро улыбнулась:

– Ты видел мои груди?

– Я не смотрел.

– Ты врешь, Клэй, причем делаешь это так неумело, что даже ребенок тебе не поверит. Я ощущала на себе твои глаза, твой плотоядный взгляд. Тебе нравилось наблюдать за мной?

– Чушь собачья!

– А знаешь, что случилось со мной тогда в Сайгоне?

– Расскажи, если хочешь, – ответил он, чтобы поскорее уйти от неприятной темы.

Она долго молчала, а потом, собравшись с силами, начала свой рассказ.

– Пятеро американских солдат приняли меня за местную шлюху, избили, а потом изнасиловали.

Клэй перестал вырывать руку из ее цепких пальцев.

– Я, конечно, могла бы справиться с одним или даже с двумя мужчинами, но с пятью ничего не могла поделать. Ты ведь знаешь, я неплохо знакома с дзюдо, карате и джиу-джитсу, но это мне не помогло. Я никогда не была проституткой, поэтому после всего случившегося у меня появилось такое ощущение, будто они вытряхнули из меня душу. Надеюсь, ты понимаешь меня?

– Еще бы, – сочувственно заметил он, живо представив себе всю страшную картину случившегося.

– Я пошла к реке и просидела на берегу всю ночь, глядя на мутную воду, в которой отражались огни – города. В тот момент мне хотелось прыгнуть в те огни и навсегда избавиться, от позора и унижения, но я этого не сделала. Я просто не могла позволить им торжествовать победу. – Она подняла голову и посмотрела Клэю в глаза. – Я расстроила тебя, Клэй? Именно поэтому я никогда не рассказываю о своей жизни.

– Все в порядке, Сакура. – Он нежно погладил ее руку.

– Я никому еще не рассказывала об этом.

– Даже Роджеру?

– Он бы посмеялся надо мной. Ты первый человек, которому мне вдруг захотелось рассказать об этом.

– Я сожалею, что заставил тебя ворошить столь неприятные воспоминания.

– На посторонних я произвожу впечатление сильной и волевой женщины, готовой в любую минуту постоять за себя. Но это только так кажется, а на самом деле у меня тонкая и нежная душа. – Она посмотрела куда-то вдаль, а Клэй представил себе хрупкую девушку на берегу реки; раздумывающую над тем, стоит ли жить дальше после такого позора.

Сакура подняла руку и провела пальцами по его щеке.

– Ты такой сильный, такой большой, – шепнула она, прижимаясь к нему всем телом. – Но я чувствую, что душа у тебя такая же нежная и хрупкая, как и у меня.

Клэй всегда пользовался успехом у женщин, но после интимной близости интерес к ним у него пропадал, а Сакура возбуждала его с каждым днем все сильнее. Но вместе с тем она порождала в его душе какой-то безотчетный страх. Она напоминала ему необузданную, дикую стихию, сметающую всё на своем пути. И тот несчастный, который однажды окажется в эпицентре этой стихии, рискует навсегда оказаться в ее власти.

– Сакура, мы не подходим друг другу, – тихо сказал он.

– Нет, это не так, – возразила она, положив голову ему на плечо. – Мы должны принадлежать друг другу. Конечно, наше знакомство произошло не совсем так, как хотелось бы, но у тебя еще будет время узнать меня.

Она сделала небольшую паузу, а потом посмотрела ему в глаза.

– Ты хочешь меня, – шепнула она, ощутив бедром его напрягшуюся плоть.

– Этого недостаточно, – резонно заметил он.

Она обхватила его за шею и притянула к себе. Манро сначала сопротивлялся, а потом, махнув рукой на все условности, крепко поцеловал ее горячий рот.

– Вот видишь, ничего страшного с тобой не произошло, – засмеялась она, облизывая влажные губы.

Он погладил ее по волосам. Они были жесткими, тяжелыми и очень густыми. В больнице медсестры хотели обрезать их, ссылаясь на требования гигиены, но она наотрез отказалась, решив во что бы то ни стало спасти такую красоту. А он тогда еще подумал, что если бы ему пришлось заниматься с ней любовью, то он первым делом попросил бы ее накрыть его пеленой этих роскошных, благоухающих жасмином волос.