Литмир - Электронная Библиотека

– Но, мэм, что я должна ей сказать? – дрогнувшим голосом спросила Сесилия.

– Скажи, что у меня нет времени.

– И все?

– И все, – устало вздохнула Фрэнсин. – Скажи, что я занята и не смогу встретиться с ней в ближайшее время. – Она помолчала, а потом добавила более дружелюбным тоном: – Но прежде непременно поговори с ней и очень внимательно выслушай ее пожелания.

– Да, мэм, но должна сказать, что вам все-таки следовало бы выслушать ее, а уж потом…

– Нет, – отрезала Фрэнсин.

– Но, мэм, почему бы вам не…

– Сесилия, – бесцеремонно прервала ее Фрэнсин, – эта женщина не производит впечатления делового человека. Ведь она пока не заявила о своих намерениях.

– Да, мэм, но о подобных вещах действительно говорят с глазу на глаз, и к тому же не в присутствии секретарши.

– Сесилия, делай, что тебе говорят, и, пожалуйста, не вмешивайся в мою жизнь. Мне и без того тошно. – Последние слова она произнесла со свойственной ей деликатностью, но по всему было видно, что она готова отказаться от этой привычки. – Скажи Манро, что я свяжусь с ним на следующей неделе.

– Да, мэм, – спокойно ответила секретарша.

– Послушай, Сесилия, – смягчилась Фрэнсин, – я знаю, что делаю. Пока.

Она положила трубку и встала из-за стола в полной уверенности, что поступила правильно и сделала наилучший выбор из возможных вариантов. Во всяком случае, ей так казалось в тот момент. Ее взгляд упал на большой пакет с бумажными игрушками, которые купил Ка Тай. Какое-то время она рассеянно смотрела на него, а потом швырнула в камин, после чего долго искала спички, чтобы разжечь огонь. Игрушки сгорели быстро, оставив после себя лишь небольшие комочки серого пепла.

После этого она, изнемогая от усталости, направилась в спальню, включив по дороге электронную сигнализацию. Когда вся система защиты дома была задействована, она сладко зевнула и легла спать, надеясь в душе, что ее не будут во сне терзать кошмары.

Часть первая

С РЕБЕНКОМ НА РУКАХ

1941 год

Ипо, Малайя

Фрэнсин посмотрела на умиротворенное лицо безмятежно спящей Рут. Небо было безоблачным, но в сезон муссонных дождей на голову в каждую минуту могли обрушиться потоки воды. Ее тетушки сидели полукругом на бамбуковой циновке и обсуждали последние события, но она их не слушала, всецело поглощенная своим ребенком. Одно слово постоянно вертелось в ее голове и не давало покоя – Япония.

Кантонский диалект был мягким и мелодичным, но это слово даже на нем звучало как-то уж слишком тревожно. Два дня назад японцы внезапно напали на американскую военно-морскую базу в Перл-Харборе и почти полностью уничтожили Тихоокеанский флот США. И вот теперь американцы объявили войну Японии.

А в это время японцы нанесли мощный удар по городам Малайского полуострова, причем один из них находился всего в ста пятидесяти милях отсюда. Официальные власти Великобритании заявили, что нападение на город Котабару было успешно отбито. Однако вместе с муссонными дождями оттуда пришли тревожные слухи, что на самом деле это не совсем так.

– Не волнуйся, тетя, – сказала молодая женщина, сидящая в дальнем углу, – англичане сделают котлеты из этих гнусных япошек. – При этом она скорчила такую гримасу, что все присутствующие весело рассмеялись.

Однако тетя Инхо, глава родового клана, пользующаяся непререкаемым авторитетом даже среди мужчин, слегка прокашлялась, встала и поплелась к двери.

– Нет, дорогие мои, – буркнула она от порога, – на этот раз англичанам пришел конец.

– Тетушка! – воскликнула другая женщина, в отчаянии всплеснув руками и растерянно посмотрев на сестер.

Они все были «перанакане» – так называли людей, родившихся в районе Сингапурского пролива, получивших образование в Англии и сохранивших лояльность британской короне.

Инхо остановилась и предупреждающе подняла вверх палец.

– Японцы скоро будут здесь, Юфэй, – заявила она, называя Фрэнсин китайским именем. – Они будут новыми хозяевами Азии, и вам с мужем надо как можно быстрее уехать отсюда. Так и передай ему.

Фрэнсин молча кивнула и посмотрела на ребенка. Тетушка Инхо была мудрой женщиной и никогда не говорила лишнего. Она всегда желала ей добра, хотя и не одобряла ее брак с англичанином. Мало того, что у Юфэй отец англичанин, так теперь еще и муж. Тетушка уже неоднократно предупреждала их о грозящей опасности, но Эйб всегда посмеивался над ее словами и пренебрежительно отзывался о неграмотных крестьянах, которые ничего не смыслят в политике. Однако Фрэнсин знала, что в их деревне живут умные люди и их предчувствиям следует доверять, особенно если они предвещают беду. Она уже не раз убеждалась в этом.

Фрэнсин прикоснулась к щечке Рут и улыбнулась. Она вышла замуж за Эйба в семнадцать лет, и через девять месяцев у них родился этот прелестный ребенок, которому недавно исполнилось четыре годика. Рут была крещеной методисткой, но в самые ответственные моменты жизни Фрэнсин носила дочку в расположенный неподалеку буддийский храм, где монахи жгли ароматные свечи и прикрепляли к статуе Будды золотые листики. Эйб был далеко не в восторге от таких посещений и каждый раз недовольно хмурился, стоило ему учуять исходящий от ребенка специфический запах ароматических смол.

– Мама? – шепнула девочка, широко открыв глаза.

– Да, милая, я здесь, – нежно ответила Фрэнсин и погладила ее по темным густым волосам.

Рут унаследовала материнский овал лица, пухлые губы и миндалевидные глаза. Правда, цвет их достался ей от отца, но это нисколько ее не портило. Как и мать, девочка не была копией ни китаянки, ни англичанки, а унаследовала все самое лучшее от обеих рас. Впрочем, Фрэнсин подозревала, что ее дочь навсегда останется чужой для каждой из этих культур и будет чувствовать себя вечным изгоем. Однако больше всего ее раздражали мрачные прогнозы тетушек, которые при каждом удобном случае говорили ей, что Эйб однажды непременно бросит ее и женится на своей соотечественнице, а она останется одна с ребенком на руках.

Разумеется, Фрэнсин гнала от себя подобные мысли, но дурной пример отца, который именно так и поступил с ее матерью, не давал ей покоя. Она помнила его как доброго и щедрого человека, но, когда срок его контракта истек, он без колебаний уехал в свою Англию, и они больше никогда не видели его. А вспоминали о нем, лишь когда получали раз в месяц двадцать сингапурских долларов на жизнь. Вот потому-то ее тетушки и волновались из-за нее. После смерти ее матери они установили над ней опеку и на этом основании считали себя вправе предупреждать Фрэнсин о возможных последствиях.

Услышав во дворе звук подъехавшей машины, она рассеянно взглянула на свои золотые швейцарские часики, которые Эйб подарил ей в день рождения дочери. Да, пора возвращаться домой. Она приезжала в Ипо на выходные, чтобы проведать тетушек, а возвращалась от них с большими корзинами фруктов и овощей, от которых просто не могла отказаться, не желая обижать родных. Все тетушки столпились на крыльце, оживленно болтая, но больше всех, естественно, говорила Чин Инхо.

– Юфэй, обязательно скажи мужу, чтобы увез тебя подальше от этих мест, – еще раз напомнила она и ласково потрепала Рут по щечке. – Пусть укроет тебя вместе с ребенком в Англии, у родных. Хотя он, конечно же, постесняется это сделать.

– Эйб ничего и никогда не стесняется, – резко ответила Фрэнсин, впервые употребив столь неделикатный тон.

Тетя снисходительно хмыкнула.

– В таком случае пусть отвезет тебя туда. Ты ведь знаешь, как поступают японцы с китайскими женщинами, которые имели неосторожность связать свою жизнь с белыми мужчинами?

Тетушки загружали корзины в багажник такси, а Рут в это время прильнула к матери и настороженно посмотрела ей в глаза:

– Мама, мы куда-то уезжаем?

– Пока нет, доченька, – ответила Фрэнсин. – Твоим бабушкам за каждым кустом мерещатся плохие люди.

3
{"b":"99138","o":1}