Я нахмурился: какие еще тайны Хомейны-Мухаар могут быть известны Дункану?

Но мне пришлось заставить себя быть терпеливым, смотреть и ждать.

Дункан даже прищурился от напряжения, ему потребовалась вся его сила и обе руки для того, чтобы поднять кольцо.

Как оказалось, оно было прикреплено к железной плите, прикрывавшей какой-то ход. Чэйсули медленно поднял плиту, потом откинул ее, взметнув облачко пепла, и устало поморщился.

Я подался вперед и заглянул в дыру. Ступени. Лестница. Нахмурился:

- Куда…

- Иди и узнаешь, - Дункан забрал свой факел и начал спускаться вниз. Шаг за шагом, он медленно исчезал в провале. Я последовал за ним, чувствуя себя неуютно.

Воздуха здесь было достаточно, как он и обещал, правда, воздух этот был застоявшимся и влажным - но он все-таки был. Оба факела продолжали гореть, гаснуть они и не собирались, и я понял, что мы в безопасности и не задохнемся.

Так я и спускался вслед за Дунканом, размышляя о том, откуда он знает о существовании подобного места.

Лестница была узкой, ступени - невысокими, мне приходилось нагибать голову, чтобы не удариться. Дункану тоже - он был почти равен со мной ростом, но для Финна, как мне подумалось, высота была бы в самый раз. Внезапно с тем же неуютным чувством, я пожелал, чтобы Финн оказался здесь со мной… Но нет - я послал его к моей сестре, а сам остался в руках его брата.

- Здесь, - Дункан спустился еще на две ступени, на нижнюю площадку лестницы. Он коснулся пальцами стены, и я увидел высеченные в камне древние руны, позеленевшие от сырости и времени. Смуглые пальцы Финна, сейчас серые от пепла, оставляли следы на стене, повторяли очертания рун, а он что-то приглушенно бормотал и под конец кивнул:

- Здесь.

- Что ты… - я не завершил фразу: незачем было. Дункан нажал на один из камней, потом надавил на стену плечом. Один из каменных блоков повернулся на оси, открыв вход.

Еще одна лестница? - нет. Комната. Или склеп. Я поморщился: похоже на катакомбы.

Дункан сунул внутрь факел и огляделся, потом обернулся и кивнул мне, предлагая войти первым.

Я смотрел на него с явным недоверием, растущим с каждой минутой.

- Выбирай, - сказал Дункан. - Войти сюда принцем, чтобы выйти Мухааром… или уйти сейчас - и всегда чувствовать себя ущербным.

- Я не чувствую себя ущербным! - сказал я, моя тревога все росла. - Разве я - не то звено, о котором ты говорил?

- Звено нужно сперва отковать, и закалить металл, - он смотрел мимо меня на лестницу, ведущую вверх. - Путь к отступлению - позади тебя. Но я не думаю, что ты им воспользуешься. Мой рухолли не стал бы служить трусу или глупцу.

Я оскалил зубы в угрюмой усмешке:

- Если ты думаешь, что эти слова повлияют на мое решение, то ошибаешься. Я готов признать за собой и то, и другое, если это поможет мне выжить. И, если ты не убьешь меня - чего, по твоим словам, ты делать не собираешься - я выйду отсюда Мухааром, даже если и не войду в эту комнату.

Я стиснул зубы. пытаясь подавить невольную дрожь, факел плясал в моей руке:

- Ты, видишь ли, не Финн, и ничто не заставляет меня слепо верить тебе мы никогда не были с тобой друзьями.

- Верно, - согласился он. - Но только потому, что между нами стояла женщина - а даже Аликс здесь нет места. Это - твое дело.

- Ты оставил Кая наверху, - сейчас для меня это подтверждало его вину.

- Только лишь потому, что здесь, в этом месте, достаточно лиир и без него.

Он был бы лишним.

Я уставился на него, только что рот не разинув. Лишний лиир? И я слышу это от Дункана? Боги… но если он готов расстаться с половиной своей души ради всего этого, я бесспорно должен доверять ему!

Я вздохнул. Попытался сглотнуть комок, застрявший в горле, и, держа факел перед собой, вошел.

Лишний. Да, Кай был бы лишним здесь, это верно. Потому, что здесь собрались все лиир мира, и еще один был попросту не нужен.

Это был не склеп - скорее, своего рода памятник или, может быть, храм. Во всяком случае, что-то связанное с Чэйсули, лиир и их богами. Потому что стены были из лиир - лиир на лиир - вырезанных из бледного кремового мрамора.

Отблески пламени пробегали по стенам, заставляя прожилки в мраморе вспыхивать золотом. Из гладкого полированного камня проступали очертания орла с распахнутыми крыльями, разинутым клювом и выпущенными когтями, медведя, сутулившего могучую спину, стоящего на задних лапах и вытянувшего переднюю, словно для удара, стремительной длиннохвостой лисицы, повернувшей голову и смотрящей через плечо, кабана со сверкающими острыми клыками и недобрыми маленькими глазками…

И еще, и еще - так много, что я должно быть, даже сосчитать бы их не смог.

У меня перехватило дыхание, безмолвно я обводил взглядом круглую комнату, разглядывая стены. Такое сокровище, такая красота, такое мастерство - и все это похоронено глубоко под землей!

…Ястреб, чьи крылья соприкасались с крыльями сокола. Необыкновенно красивая горная кошка, готовая к прыжку. И волк - конечно же, волк, похожий на Сторра, с золотыми глазами… От пола до потолка вся стена была украшена изображениями лиир.

Кай был бы лишним. Но сейчас лишним здесь был я. Я почувствовал, что слезы жгут мне глаза, а грудь сжала нежданная боль. Бессмысленно жить, если ты хомэйн, а не Чэйсули - на что жизнь, если ты не отмечен благословением богов если у тебя нет лиир?.. Как мелок и ненужен был Кэриллон Хомейнский…

- Жа-хай, - сказал Дункан. - Жа-хай, чэйсу, Мухаар.

Я обернулся и поглядел на него. Он стоял уже в комнате подняв факел, разглядывая лиир с тем же, если не большим, изумлением и восхищением, что и я сам.

- Что значат эти слова? - спросил я. - Финн произнес их, когда говорил с богами, и ты сказал, что он не должен был этого делать…

- Это был Финн, - звуки прошелестели в тени, полной лиир. - Их должен произносить вождь клана и тот, кто мог бы стать Мухааром, - он улыбнулся, увидев, что я собрался возразить. - Нет, я вовсе не желаю этого, Кэриллон. Если бы желал, никогда не привел бы тебя сюда. Здесь, во Чреве Жехааны, ты родишься снова. Станешь истинным Мухааром.

- Эти слова, - настойчиво повторил я. - Что они значат?

- Ты достаточно знаешь Древний Язык от Финна, чтобы понимать, что не все в нем можно перевести однозначно. В нем есть свои оттенки смысла, которые теряются при переводе, есть то, что не произносится, а передается жестами… он продемонстрировал знак толмооры. - "Жа-хай, чэйсу, Мухаар"

- это что-то вроде молитвы богам по сути своей. Прошение. Хомэйн мог бы сказать: Примите этого человека, этого Мухаара. Я фыркнул:

- Что-то непохоже на молитву.

- Просьба - или молитва - как та, которую произнес Финн, а теперь произношу я - требует особого ответа. Боги всегда дают ответ. Жизнью - или смертью.

Я снова встревожился:

- Значит, я могу умереть здесь, внизу..?

- Можешь. И, что бы с тобой ни произошло, тебе придется пройти через испытание одному.

- Ты знал об этом, - внезапно сказал я. - Хэйл рассказал тебе?

Лицо Дункана было спокойно:

- Хэйл рассказал мне, что это. А о существовании этого места знает большинство Чэйсули, - по его лицу скользнула улыбка. - Это не так уж и страшно, Кэриллон. Это всего-навсего Утроба Земли.

Я почувствовал, что по моей спине стекают струйки холодного пота:

- Какая утроба? Какая земля? Дункан… Он указал. Прежде я смотрел только на стены, не обращая внимания на пол. Теперь я увидел яму в центре этого маленького зала.

Подземная темница. В такой человек мог умереть. Я инстинктивно отшатнулся, чуть не сбив с ног стоявшего у дверей Дункана, он протянул руку и забрал у меня факел. Я мгновенно обернулся и потянулся за ножом, которого у меня не было, но Дункан уже укрепил оба факела на стенах у входа. Теперь комната была залита светом.

Однако свет, падавший в яму в середине зала, полностью исчезал, поглощенный темнотой.

- Ты спустишься в Утробу, - спокойно сказал он, - и, когда выйдешь из нее, ты родишься Мухааром.