Опять они рядом, и его близость… Нет, просто невыносимо!

– Это номер для новобрачных, – пробормотала Лорен, не в силах встретиться с ним глазами.

– Ну да. И что тут такого? Тебе опять неловко?

– Ничего подобного! – солгала она.

– Ляжешь здесь, а я – в гостиной, на диване.

Раздался громкий хруст – это Ник надкусил яблоко. Сок капнул ему на подбородок. Он небрежно вытерся тыльной стороной ладони и протянул яблоко Лорен. Та подалась вперед и отгрызла крошечный кусочек.

Напряжение внезапно рассеялось, и он снова превратился в лучшего друга ее любимого старшего брата. Лорен поспешила войти в ванную и, пока рылась в дорожной сумке, не преминула подсмотреть, что Ник плюхнулся на постель и включил телевизор.

Лорен долго стояла под душем, чувствуя, как струи горячей воды смывают и уносят дневные заботы. Но когда закончила сушить свои длинные волосы, почувствовала, как она вымотана. Надев безразмерную футболку с эмблемой Пенсильванского университета, она наспех намазалась увлажнителем, схватила флакон с лосьоном «Шанель» для тела и вернулась в спальню.

Ник явно чувствовал себя как дома: подложил под спину подушки, прислонился к изголовью и вольготно вытянул ноги. Он уже успел переодеться в старые потрепанные шорты и белую рубашку. Кончики волос все еще были влажны после душа. На коленях лежали маленький блокнот и шариковая ручка. В руках – пульт дистанционного управления. Похоже, он действительно освоился с ситуацией.

В шкафу висели гостиничные махровые халаты, но она забыла захватить один в ванную, и поскольку Ник едва удостоил ее взглядом, перестала заботиться о приличиях. В конце концов она не в каком-то прозрачном неглиже. Футболка доходила почти до колен!

Ник не отрывал глаз от телевизора, и, хотя внешне был абсолютно спокоен, в душе его царил хаос. Едва Лорен вышла из ванной, он жадно впился в нее взглядом, успев за доли секунды вобрать все: неправдоподобно длинные ноги, мягкий изгиб груди под тонким трикотажем, прелестную шею, раскрасневшиеся щеки и пухлые, зовущие губы. Господи, вряд ли бы он возбудился сильнее, если бы даже на ней были те кружевные штучки из каталога эротического белья!

О да, он заметил все, причем в один миг, но нечеловеческим усилием воли отвел глаза, и, по правде говоря, спроси его, какая передача идет, он и не вспомнил бы.

Ник был настолько потрясен, что готов был в эту секунду возненавидеть себя.

– Ты совсем как мой брат, – заметила она и, облокотившись на подушки, принялась отвинчивать крышечку флакона.

Кровать была невероятно широка, и места между ними было хоть отбавляй, и все же что ни говори, а это кровать.

«Возьми себя в руки. Это же младшая сестра Томми!»

– Что ты сказала?

– Я сказала, что ты совсем как мой брат, – повторила Лорен, натирая лосьоном руки. – Томми тоже не расстается с пультом.

– Это потому, что Томми тоже знает секрет.

– Какой еще секрет?

– Тот, кто держит в руках управление телевизором, владеет миром.

Лорен рассмеялась, чем еще больше подогрела Ника.

– Неужели не замечала, как президент всегда поглаживает свой нагрудный карман? Хочет убедиться, что пульт по-прежнему там.

Лорен комически закатила глаза.

– Подумать только, а я все время считала, что это дурная привычка.

– Теперь ты знаешь правду.

Девушка поставила лосьон на прикроватный столик и скользнула под одеяло. Ей тоже было не до того, что происходит на экране.

– Ноэ вправду так опытен? Да-да, ты мне говорил, но когда я увидела его, сразу поняла, что могу не волноваться за Томми. Теперь я уверена, что он присмотрит за моим братцем. Он ведь шутил, когда распинался насчет того, сколько человек прикончил, правда, шутил?

– Ну конечно, – заверил Ник.

– Ты сказал, что Пит время от времени пользуется его услугами. Значит, Ноэ не работает на ФБР?

– И да и нет. Эго вроде того, как быть немножко беременной.

– Такого не бывает.

– Именно. Ноэ любит воображать себя вольной пташкой. Свободным художником.

– Но это не так?

– Разумеется, нет. Он под началом Пита.

Лорен, не совсем поняв, что он имеет в виду, уточнила:

– И поскольку Пит – фэбээровец, а Ноэ выполняет его задания…

– Значит, и он – агент ФБР. Мы ему просто этого не говорим.

– Не пойму, то ли ты шутишь, то ли говоришь серьезно, – улыбнулась Лорен. – Совсем отупела от усталости. Надеюсь, утром я снова обрету способность мыслить.

Завтра, когда она придет в себя, подумает, как теперь жить и что делать. Но пока нет сил даже думать.

Она заснула под крики и свист хоккейных болельщиков, несущиеся с экрана.

Лорен сквозь сон услышала шаги Ника в гостиной, открыла глаза и, схватив сумку, поспешила в ванную одеваться. В спешке она почти не захватила с собой вещей, считая, что пробудет в Канзас-Сити не больше одной ночи, однако все же бросила в сумку короткую черную полотняную юбку и белый топ на случай, если Томми все-таки положили в больницу. Правда, стоит разок сесть, и юбка примет такой вид, словно в ней спали, но на сегодня сойдет.

Она как раз надевала туфли, когда в дверь постучали.

– Завтрак принесли! – сообщил Ник. – Поспеши, у нас много работы.

Забыв обо всем, Лорен высунулась из двери с туфлей в руках.

– Что еще за работа? Ник показал на блокнот:

– Неплохо бы составить список. Нужно же с чего-то начать! Но предупреждаю, придется пройтись по всем фамилиям несколько раз.

– Ничего страшного. О каких фамилиях ты говоришь? Ник выдвинул для нее стул и заставил сесть.

– Сначала мы припомним всех, кто мог затаить на тебя ало. То есть врагов. Людей, которые будут счастливы, если ты просто исчезнешь.

– Наверняка найдутся такие, кто меня недолюбливает, но вряд ли кто-то стремится причинить мне зло. Я кажусь тебе наивной?

Она наклонилась, чтобы надеть туфлю.

– Именно, – подтвердил Ник, кладя ей на тарелку круассан. – Хочешь кофе?

– Я его не пью, но все равно спасибо.

– Я тоже терпеть не могу кофе. Странно, правда? Должно быть, мы единственные в своем роде. «Нескафе» от нас никакого дохода!

Он устроился напротив и снял с ручки колпачок.

– Ты сказал, что сначала нужно составить список врагов. А потом? – допрашивала Лорен.

– Хочу все знать о друзьях, которые, скажем… чересчур внимательны. Но сначала главное. Сколько ты прожила в Холи-Оукс?

– Почти год.

– Переехала туда, чтобы быть поближе к брату, и скоро открываешь магазинчик, не так ли?

– Да. Купила старое, заброшенное здание на городской площади и теперь ремонтирую.

– Что это за магазин?

– Все называют его угловой аптекой, поскольку раньше там было нечто в этом роде, но я не собираюсь продавать лекарства. Даже аспирин. Открою заведение, где молодежь сможет спокойно тусоваться, а родители – кормить детишек мороженым. Кроме того, в центре установим сатуратор с газировкой и музыкальный автомат.

– С хитами пятидесятых – шестидесятых, верно?

– Что-то в этом роде, – согласилась Лорен. – Я много работала на студенческие организации, составляла эмблемы и девизы для флажков и футболок и надеюсь получить еще заказы. На втором этаже здания есть чудесная мансарда с высокими окнами, залитая светом. Там я и собираюсь работать. Магазин невелик, но по фасаду идет веранда, и я подумываю расставить там столики и стулья и сделать летнее кафе.

– На мороженом и футболках много не заработаешь, но, думаю, с твоим трастовым фондом об этом беспокоиться нечего.

Лорен не стала ни спорить, ни соглашаться и просто добавила:

– Дизайнеру всегда найдется работа на местных предприятиях, и, кроме того, с осени я собираюсь вести курс истории искусств в колледже.

– Ты ведь изучала искусство в Париже? И кажется, сама рисуешь?

– Да, но это всего лишь хобби.

– Томми жаловался, что даже ему ты не показываешь свои работы.

– Когда я сама буду ими довольна, вернее, если буду довольна, обязательно покажу.