Мэри Роуз попыталась отстранить его руки, но Харрисон справился с поясом раньше, чем она успела произнести первую фразу.

– Я изо всех сил стараюсь не сердиться на тебя, Мэри Роуз, – произнес Харрисон. – Ты в самом деле собиралась приехать в Англию только в конце сентября?

Его молодая супруга, однако, вовсе не собиралась оправдываться.

– Ты намеренно солгал мне. Оставь мою рубашку в покое, черт возьми.

– Тогда сними ее.

– Ты что, думаешь, я буду спать с тобой?

– Вряд ли тебе придется много спать. Я буду заниматься с тобой любовью всю ночь напролет.

На глазах у Мэри Роуз выступили слезы.

– Я не верю тебе, – сказала она.

– Нет, правда.

Мэри Роуз почувствовала внезапный приступ отчаяния. Харрисон намеренно игнорировал все законы логики. Было очень сложно найти убедительный аргумент для мужчины, который уже принялся снимать брюки.

– Я долго думала о ситуации, в которой мы оказались, – промолвила она. – Мы женаты, и, поскольку я дала тебе клятву верности, я вряд ли просто так возьму и уеду. Но нам придется начать все сначала, Харрисон.

– Ну и как ты себе это представляешь?

– Ты будешь ухаживать за мной, и я надеюсь, что спустя какое-то время я снова начну тебе доверять. Мне кажется, я тебя совсем не знаю, Харрисон. Тот человек, которого я полюбила, разбил мне сердце.

Макдональд подумал, что его молодая супруга, по всей видимости, обожает устраивать спектакли. Он умудрился услышать большую часть того, что она сказала, но не понял ее слов об ухаживании. «Ну и черт с ним», – решил он. Они зашли уже слишком далеко.

Когда он наконец стащил с себя брюки, желание его стало нестерпимым. Он протянул руки к Мэри Роуз.

– Неужели ты думаешь, я забуду все, что испытал в ту первую нашу ночь? Если ты в самом деле считаешь, что я могу перечеркнуть все это и начать сызнова, то ты сошла с ума.

К тому времени, когда Харрисон закончил свою тираду, Мэри Роуз уже с трудом держалась на ногах.

– И что же ты предлагаешь? – спросила она.

– Иди ко мне, и ты увидишь.

Мэри Роуз отрицательно покачала головой. Прежде чем сдаться, она хотела, чтобы между ними возникло хоть какое-то понимание.

– Скажи мне об этом сам, – произнесла она, глядя Макдональду прямо в глаза.

– Нет, ты скажи. – Он схватил ее за плечи. – Ты все еще любишь меня?

Мэри Роуз опустила глаза и уставилась Харрисону в грудь.

– Ты разбил мне сердце, – еще раз повторила она.

– Я ведь предупреждал тебя. Помнишь?

– Ты должен был рассказать мне об отце.

– Нет, это должны были сделать твои братья.

– Тогда почему тебя не было с ними, когда они сообщили мне об этом? Мне было бы легче.

– Когда твои братья наконец собрались это сделать, я был в Хаммонде и защищал в суде одного человека. А когда я вернулся на ранчо, ты исчезла. Черт побери, Мэри Роуз, ты не должна была убегать. Все-таки я твой муж.

– Я очень рассердилась.

– И куда же ты тогда отправилась? – спросил он.

– Дуглас отвез меня к Кознам. Я жила у них две недели. Неужели тебе не совестно, что ты причинил мне такую боль?

– Я поступил именно так, как требовали обстоятельства. Со временем ты поймешь это.

– Ты любишь меня?

– Очень! – Он крепко прижал ее к себе. – А теперь давай обнимем друг друга.

Заключив Мэри Роуз в объятия, Харрисон непрерывно нашептывал ей на ухо, как сильно он скучал. Потом сорвал с жены ночную рубашку, подхватил ее на руки и опустился на постель. Оказавшись сверху, он оперся на руки, заглянул ей в глаза и увидел, что по щекам ее текут слезы.

– Ты хочешь, чтобы я ушел, Мэри Роуз? – спросил Харрисон, затаив дыхание.

Она отрицательно покачала головой, приподнялась и поцеловала его.

Xappисону не хотелось торопить события. Но прикосновения Мэри Роуз заставили его окончательно потерять рассудок – слишком уж молодая супруга была нежной и страстной, слишком уж сильно он ее любил.

Ласки Харрисона стали смелее. Рука, лежащая на ее животе, скользнула ниже, и наконец Харрисон почувствовал между бедер Мэри Роуз горячую влагу.

Мэри Роуз изо всех сил вцепилась в него, давая понять, что пора прекратить сладкую пытку и сделать то, чего он давно и страстно желал. Схватив руки Мэри Роуз, Харрисон забросил их себе на спину, а затем вошел в нее плавным толчком.

– Господи, как хорошо, – прошептал он. – О, я хочу…

Он замолчал, не в силах произнести больше ни слова. Теперь он мог только с наслаждением чувствовать, как Мэри Роуз ритмично двигается ему навстречу. Мэри Роуз ощущала, как по ее телу пробегают теплые одуряющие волны. Одну руку она запустила ему в шевелюру, а другой, сама того не замечая, царапала шею. Ее стоны становились все громче, заставляя Харрисона вкладывать в соитие все больше силы. Наконец, когда тело Мэри Роуз выгнулось дугой, он позволил себе излиться, выкрикивая имя любимой.

Ей показалось, будто внутри у нее что-то взорвалось. На какие-то доли секунды ее охватил страх, но затем она преодолела его и прижалась к мужу, уверенная, что он оградит ее от любой беды.

В темноте ночи они снова занялись любовью, а когда в комнату проникли первые лучи солнца, сделали это еще раз. Мэри Роуз отдавалась Харрисону легко и радостно, наслаждаясь удивительным чувством защищенности, которое она испытывала в его объятиях.

Она любила Харрисона всем сердцем и искренне надеялась, что скоро снова будет доверять ему, как прежде. С этой надеждой она и заснула.

24 февраля 1871 года

Дорогая мама,

Сегодня я узнала все о том, откуда берутся дети. Адам подробно рассказал мне, что происходит между мужчиной и женщиной. И еще он посоветовал мне не кривиться и не корчить гримасы от отвращения, но у меня поневоле возникло какое-то омерзение. Трэвис с Дугласом тоже считают, что все это отвратительно. Иначе они не стали бы краснеть и отводить глаза, когда я их об этом спрашивала. Мне кажется, им никогда не захочется иметь ничего общего с женщинами. Что думает обо всем этом Кол, я не знаю. Когда я попросила его мне все объяснить, он страшно разозлился и отправил меня к Адаму.

Твой сын считает, что соитие между мужчиной и женщиной – это прекрасно. Наверное, он просто дразнил меня. А что ты обо всем этом думаешь, мама? Ты ведь родила Адама, а значит, один раз наверняка испытала подобное. Было ли это противно?

Кол заканчивает отделку потолка в библиотеке нашего прекрасного дома. Он с таким старанием делает резьбу на карнизах по ночам, что почти не спит. Я знаю, он был бы рад заниматься этим в другое время, но днем Дугласу нужна его помощь в объездке лошадей. Мне пришлось отдать индейцам еще одну прядь своих волос. Теперь они очень хорошо ко мне относятся и не пытаются выкрасть. Они все еще боятся Адама, а он делится с ними съестными припасами и старается быть вежливым, но мне кажется, что он им не доверяет.

Индейцы считают, что я приношу им удачу. Разве это не глупо, мама?

Почему ты так добра к Ливонии? Иногда я думаю, что тебе следовало бы ее ненавидеть. Мне как-то пришло в голову, что, если бы ты обращалась с ней плохо, она бы тебя отпустила.

Я ужасно по тебе скучаю.

Мэри Роуз.

Перед встречей с отцом Мэри Роуз нервничала, сама не понимая, чем вызвана ее тревога. Казалось бы, ей совершенно нечего бояться. От нее требовалось только одно – быть доброй, учтивой и отнестись с сочувствием ко всему, что довелось пережить этому незнакомцу.

Когда она проснулась, Харрисон сообщил, что Эллиот пожелал, чтобы они оба переехали в его загородный дом. Мэри Роуз снова забеспокоилась. Все-таки она плохо представляла себе, что за человек лорд Эллиот. Она ничего не знала ни о его взглядах на жизнь, ни о его приоритетах или вкусах.

По дороге в загородное поместье Эллиота Мэри Роуз изводила Харрисона самыми разнообразными вопросами.