К счастью, солдаты не обращали на нее внимания. Габриэль стоял спиной к ней и распоряжался насчет мертвых волков. Колум и Кит спрыгнули с лошадей, чтобы связать веревкой волчьи шеи.

— Оттащите их на заднюю сторону гребня и сожгите, — приказывал Габриэль. Он перебросил поводья пойманной кобылы Джоанны в руки Линдзи и велел ему и остальным солдатам возвращаться в башню.

Он хотел на минуту остаться с женой наедине.

Колум, удаляясь, бросил на нее сочувственный взгляд. Он, по-видимому, полагал, что ей сейчас здорово достанется. Кит сделал то же, если можно было разглядеть сочувствие в суровом выражении его лица.

Но Джоанна подняла голову, скрестила руки на груди и постаралась выглядеть совершенно спокойной.

Габриэль подождал, покуда его солдаты уйдут, и вернулся к ней. Он положил руку ей на бедро, чтобы заставить ее взглянуть на себя.

— Вы хотите мне что-нибудь сказать, жена?

Она кивнула. Он подождал.

— Ну? — наконец спросил он.

— Я хочу, чтобы вы пересилили свой гнев.

— Это не то, что я хотел услышать. Она положила свою руку поверх его:

— Вы ждете извинений, не так ли? Так, очень хорошо. Мне жаль, что я пренебрегла вашим предложением отдохнуть.

— Предложением?

— Совсем не нужно рычать на меня, супруг мой. Это грубо.

— Грубо?

Она не понимала, зачем он повторяет ее слова. А он не понимал, почему ока не в истерике после своей битвы с волками. Разве до нее не доходит, что могло бы произойти? Великий Боже, ему страшно думать об этом. Эти дикие звери могли бы разорвать ее на части!

— Джоанна, я хочу, чтобы вы обещали мне никогда больше не оставлять башню без надлежащего сопровождения.

Его голос звучал хрипло. Она подумала, что это, возможно, оттого, что он едва сдерживается, чтобы не закричать на нее. Если она права, значит, ее муж и впрямь считается с ее чувствами.

— Милорд, я не хочу стать узницей в вашей башне, — объяснила она. — Я уже вынуждена была прибегнуть к обману только для того, чтобы немножко поохотиться. Мне должно быть позволено ходить и ездить туда, куда я захочу.

— Вы не будете этого делать.

— А с сопровождением?

— Проклятье, женщина, я только что это…

— Предложили?

— Я не предлагаю. Я требую от вас обещания.

Джоанна похлопала его по руке. Однако Габриэль был не в том настроении. Он указал на землю под деревом, где валялся ее растерзанный плед.

— Вы понимаете, что вас могли разорвать на части так же быстро и легко, как этот плед?

Ее глаза расширились от удивления. Он подумал, что она наконец начинает понимать, в какой опасности находилась. Он кивнул:

— Да, вас могли растерзать, жена.

Джоанна улыбнулась. Это была не та реакция, какой он ожидал. Как же выучить ее осторожности, если она не осознает опасностей, которые ее окружают?

Габриэль нахмурился, недовольный:

— Я все время пытался привыкнуть к вам, как к своей жене, Джоанна. Вы затрудняете мне это. Чему, скажите, ради Бога, вы улыбаетесь?

— Я только теперь поняла, милорд, что вы гневаетесь оттого, что я могла погибнуть. Я думала, что вы сердитесь из-за того, что я не уважила вашего предложения отдохнуть. Теперь я поняла, — прибавила она, кивая. — Это правда, что вы начали заботиться обо мне. Ваше сердце смягчилось, не так ли, супруг мой?

Он не мог ей позволить свести все к таким глупым выводам. Он покачал головой:

— Вы моя жена, и я должен всегда защищать вас. Таков мой долг, Джоанна Но я — воин прежде всего, кажется, вы забыли это важное обстоятельство.

Она не знала, о чем это он говорит.

— А как сочетается то, что вы воин, с вашим отношением ко мне?

— Сердечные дела меня не интересуют, — отрезал он. Она распрямила плечи.

— Они не интересуют и меня. — Она не хотела, чтобы он подумал, будто ее задело его замечание. — Я также думаю только о том, чтобы свыкнуться с тем, что вы возле меня.

По выражению ее глаз он понял, что как-то задел ее чувства. Он дотронулся до нее, обхватил ее шею и подтянул к себе. Он целовал ее долго и крепко. Она тоже обвила руками его шею и тоже поцеловала его.

— Дайте мне обещание, и мы поедем.

— Обещаю.

Ее быстрое согласие улучшило его настроение. Но ненадолго. Проклятье, но она опять намеренно пробудила в нем гнев.

— Так что же я только что обещала, милорд? — спросила Джоанна, и в нем опять закипел гнев.

— Вы обещали не покидать башню без надлежащего сопровождения!

Он не собирался кричать, но, Господи, она доводила его до безумия. О чем они говорили последние десять минут?

Джоанна провела пальцами по его шее и прибавила маленькую похвалу к своей нежной ласке.

— Правду сказать, вы заставляете меня забыть обо всем на свете, когда целуете меня. Поэтому я и забыла, что же я обещала вам, милорд.

Он не мог винить ее за это искреннее признание. Ему тоже случалось терять голову от ее поцелуев. Разумеется, не так часто, как это бывало у его жены.

Джоанна перебросила ногу через седло и попыталась соскочить вниз. Габриэль удержал ее за талию.

— Я бы хотела показать вам кое-что, — объявила она. — Хотела подождать до завтра, чтобы вы позабыли сегодняшний случай, но переменила решение. Габриэль, я хочу показать вам это сейчас. Мой сюрприз наверняка улучшит вам настроение. Отпустите меня.

— Я никогда не забуду сегодняшний случай, — пробормотал он, угрюмо помогая ей спешиться. Когда она метнулась прочь от него, он схватил ее за руку и вручил ей ее лук, висевший позади седла.

Она повела его в пещеру. Он с трудом пролез через вход и шел по коридору, наклонив голову. Но когда они добрались до зала в скале и он увидел бочонки, его угрюмость исчезла без следа.

Он радовался энтузиазму жены больше, чем самому сокровищу.

— Так что теперь вы имеете кое-что ценное для обмена, — заявила она. — И вам нет нужды снова красть. Что вы скажете на это, милорд?

— Ах, Джоанна, ведь моя охота и вам приносит радость, — ответил он.

Она не захотела этого слушать:

— Мой долг — спасти вашу душу, супруг мой, и, Бог свидетель, я попытаюсь сделать это, с вашего разрешения или без него.

Он засмеялся. Звук эхом прокатился по пещере, перескакивая с камня на камень.

Габриэль вдруг представил себе, что его жена в поисках сокровища ходила сюда одна, и его бодрое настроение улетучилось.

— Вы могли наткнуться на их логово! — рявкнул он. Такая быстрая перемена в нем застигла Джоанну врасплох. Она шагнула назад, и он тут же сбавил тон:

— Что бы вы делали, если бы волки последовали сюда за вами?

Она поняла, что ему стоит больших усилий сдерживать гнев. Габриэль и впрямь был добросердечным человеком. Он знал, что она не любит, когда на нее кричат, и поэтому старался быть с ней полюбезнее. Но она не осмелилась улыбнуться. Он может подумать, что она не принимает его замечания всерьез.

— Милорд, я была так возбуждена, когда обнаружила пещеру, что забыла об осторожности. Все же, — прибавила она поспешно, когда он, по-видимому, уже готов был перебить ее, — я полагаю, что ничего бы со мной не случилось. Да, не случилось, — повторила она. — Ведь я, вероятно, смогла бы взлететь и на эти бочонки. Взлетела же я на дерево при виде ужасных зверей. Я едва успела от них оторваться. Один схватил полу моего пледа, и я…

По выражению лица мужа она догадалась, что ей не следует вдаваться в такие ужасающие подробности. Габриэль мог снова впасть в гнев.

Она поняла, что он и впрямь о ней заботится. Его сердце смягчилось, хотел он это признать или нет. Он не был бы так расстроен, если бы не заботился о ней, не так ли?

Джоанна радовалась доказательству привязанности ее мужа, пока не осознала, насколько это важно для нее. Тогда она начала тревожиться. Почему ее занимает то, как он к ней относится? Разве ее чувства к нему тоже смягчились? Боже великий, неужели она начинает любить варвара?

Эта возможность ужаснула ее. Она покачала головой. Она не должна позволить себе сделайся уязвимой.