Вдоль дерева змеились молнии. Ветки стали скользкими, как будто с неба лилась не вода, а масло. Джоанна боялась переменить положение, чтобы не соскользнуть вниз.

А чудовище все еще караулило ее у основания дерева.

Из-за того, что лук все время надо было держать натянутым, у Джоанны дрожали руки, а пальцы свело судорогой.

Вдруг она услышала, как кто-то выкрикивает ее имя. Прошептав благодарственную молитву Создателю, она откликнулась. Странно, но ей показалось, что то был голос ее мужа. Нет, это невозможно, ведь он на охоте.

Стук лошадиных копыт заставил волка отступить. Но Джоанна была наготове. Ее стрела была быстрой, как молния, ударяющая в дерево. Однако прицел оказался неточным: она целилась в спину, а угодила в зад. Волк взвыл от боли и опять повернулся к ней. Она выхватила из колчана другую стрелу, вложила ее в лук и снова прицелилась.

Ей не слишком нравилось убивать. Этот волк был, конечно, сущий демон, он словно вырвался из ада, но он все же был созданием Божьим. И хотя Джоанна не могла разгадать, каково было его жизненное предназначение, она все же почувствовала свою вину.

Макбейновские солдаты выехали неровным строем на тропинку как раз тогда, когда стрела Джоанны скользнула в воздухе и поразила волка насмерть. Он подпрыгнул, сила удара опрокинула его на спину, а затем он собрался в комок на земле прямо перед лошадиными копытами подоспевшего отряда.

Джоанна откинулась назад к стволу и повесила лук на плечо. Она сжимала и разжимала онемевшие пальцы. К горлу подступила тошнота. Переведя дух, она глянула вниз, чтобы рассмотреть, кто там прибыл.

Вот только она соберется с силами и даст солдатам нагоняй за то, что они заставили ее ждать так долго. Затем она выслушает и примет их извинения, а потом заставит каждого дать ей слово ни звуком не обмолвиться об этом позорном инциденте их лаэрду. Господь свидетель, она вынудит каждого дать ей это слово.

— С вами все в порядке, миледи?

Она узнала голос Колума.

— Да Колум, — отозвалась она. — Я в полном порядке.

— По вашему голосу этого никак не скажешь, — отозвался Кит. И вдруг закричал: — Вы убили нашего Любимчика!

Маклоринский солдат, по-видимому, был ошеломлен. Джоанна почувствовала, что ей необходимо объясниться. Она вовсе не хотела, чтобы кто-нибудь из солдат думал, что, убив животное, она испытывает удовлетворение или, еще хуже, удовольствие.

— Это не совсем так, как может показаться! — крикнула она в ответ.

— Разве не вы их убили?

— Стрелы вроде бы ее, — заметил Кит.

— Они не хотели оставить меня в покое, сэр, и я вынуждена была убить их. Пожалуйста, не говорите об этом никому, в особенности милорду. Он слишком занят, чтобы ему досаждали такими незначительными происшествиями.

— Но, миледи…

— Колум, не спорьте со мной Мне сейчас не до учтивости. У меня выдалось беспокойное утро. Просто дайте мне слово, что вы сохраните все происшествие в секрете.

Юбка Джоанны зацепилась за ветку. Она высвобождала ее, ожидая, что сейчас заручится молчанием солдат. Она не собиралась покидать насеста, пока не получит желаемого.

Габриэль просто рассвирепеет, если узнает обо всем.

Но мужчины не торопились ничего обещать.

— А ведь я прошу о малом, — пробормотала она себе под нос.

Колум вдруг засмеялся. Ей не потребовалось слишком много времени, чтобы понять почему. Габриэль был здесь, он уже все знал.

— Спускайтесь сейчас же!

Ярость в голосе мужа едва не сбросила ее с дерева. Джоанна сжалась и вновь прислонилась к стволу, надеясь спрятаться, но быстро сообразила, что делает не то, пробормотала себе под нос не приличествующее леди ругательство и опять наклонилась вперед. Она отвела от глаз ветку и посмотрела вниз. И тут же пожалела об этом: она встретилась глазами с Габриэлем. Внешне он выглядел лишь слегка рассерженным.

Но она знала, что он в сильном гневе, который он едва сдерживал, когда проревел ей свой приказ спускаться вниз.

Справа и слева от него сидели на своих конях Кит и Колум. Джоанна отпустила ветку и опять прислонилась к стволу дерева. Ее лицо горело от смущения Габриэль, конечно, слышал, как она требовала от его солдат сохранить все происшедшее в секрете от него.

Теперь объяснение неизбежно. Надо было срочно придумать что-нибудь правдоподобное. Джоанна решила не двигаться с места, пока чего-нибудь не сообразит.

Габриэль собрал все свои силы, чтобы его гнев не выплеснулся наружу. Он перевел взгляд на землю и еще раз пересчитал убитых волков, словно хотел убедиться, что глаза его не обманывают. Затем опять взглянул вверх.

Она и не подумала выполнять его приказ. О Боже! Да ведь она просто не может спуститься! Ужас перед волками все еще сидит в ней, к тому же она знает, что внизу ее поджидает еще один волк, готовый наброситься на нее.

— Джоанна, спускайтесь сюда.

Ей не понравилась угрюмость его голоса. Она хотела было так и сказать, но сообразила, что ее мнение не покажется ему очень важным. «Лучше попробовать как-то утихомирить его», — подумала она.

К несчастью, ее ноги отказались ей служить. Она сжимала ими ветку так долго, что они, кажется, одеревенели.

В конце концов Габриэль сам забрался на дерево, чтобы снять ее. Он едва отлепил ее руки от ствола. Казалось, что она сама не могла бы этого сделать.

Он положил ее руки себе на шею и потянул ее к себе, одной рукой обхватил ее за талию, а другой взялся за ветку, чтобы они оба не упали Какое-то время он не двигался. И когда тепло его тела стало согревать ее, Джоанна почувствовала, как она замерзла. Она задрожала и ощутила, что он задрожал тоже. Боже, неужели он так рассвирепел, что трясется от гнева?

— Габриэль?

Страх, который он услышал в ее голосе, вывел его из себя.

— Прекратите же бояться меня, черт возьми! — свирепо прошипел он. — Истинный Бог, мне бы хотелось вбить немного здравого смысла в вашу голову, женщина, это правда. Но я никогда не причиню вам вреда.

Этот выговор задел ее. Ведь она не сделала ничего, чтобы так рассердить его… Разве что пренебрегла его нелепым приказом отдохнуть. «Вот в этом все дело — я не уважила его просьбу».

— Я уже перестала бояться вас, — пробормотала она, уткнувшись в его шею, и вздохнула. Габриэль не терпел неправды, и она подумала, что еще больше рассердит его, если будет лукавить. — То есть я хотела сказать, что в большинстве случаев не боюсь вас, — прибавила она поспешно. — Но почему вы так сердитесь на меня?

Он не ответил на ее вопрос. Он решил подождать, покуда сможет контролировать свои чувства, прежде чем объяснить ей, что вся эта паника отняла у него по меньшей мере двадцать лет жизни.

Муж тесно прижимал ее к себе. По-видимому, ее вопрос огорчил его. Она не могла понять почему. В конце концов, не может же она читать чужие мысли! Она решила было сообщить ему об этом своем недостатке, но удержалась. Зачем усиливать его гнев? Она его жена и, следовательно, должна стараться угождать ему.

Джоанна решила переменить тему разговора и начала с похвалы, надеясь польстить ему.

— Вы были правы, супруг мой. Лес просто кишит волками.

Но, кажется, она опять сказала что-то не то. Он еще сильнее сжал ее, и она услышала его громкое прерывающееся дыхание.

— Вы промокли насквозь! — рявкнул он — Вы наверняка схватите лихорадку и умрете в неделю.

— Не умру, — заявила она. — Я переоденусь в сухое платье и стану точно такая же, как всегда. Вы сдавили меня так, что я не могу дышать, супруг мой. Пожалуйста, выпустите меня.

Габриэль не обратил внимания на ее просьбу. Он выругался и начал быстро спускаться. Она прижалась к его шее и закрыла глаза, предоставив ему беспокоиться о том, чтобы ветки не хлестали ее по лицу.

Он не дал ей встать на ноги, а понес к своему коню, поднял повыше и опустил в седло. При этом он не был очень мягок и заботлив.

Она тут же принялась распрямлять свои нижние юбки. Ткань прилипла к коже. Она знала, что сейчас выглядит не так, как пристало выглядеть леди, но она просто задохнулась от ужаса, когда увидела, что мокрое платье облегает ее грудь. Она быстро перебросила косы вперед, чтобы прикрыться ими.