– Но раз все-таки женились, значит, собирались жить вместе, а не каждый для себя? – не задумываясь, сказала она и лишь тут спохватилась, не слишком ли далеко заходит.

– Я перед женитьбой предупредил Катриону, что детей иметь не хочу. – Патрик ничуть не возражал против назойливости Лу. – И она сказала, что тоже не хочет меня ни с кем делить, даже с ребенком.

Он как бы приглашал ее посмеяться над юношеским доверием к жене, но Лу послышалась боль в его голосе. Должно быть, жену он очень любил.

– Мы же договорились! – Патрик сам удивлялся, что рассказывает все это своему секретарю. – Это было обоюдное решение, и я считал, что все прекрасно, но уже через год после свадьбы она заговорила о ребенке.

Это прозвучало довольно сердито, и Лу посочувствовала бедняжке Катрионе: нужна известная смелость, чтобы давить на Патрика Фарра, каков бы ни был повод.

– Женщины вообще с возрастом несколько раз меняют отношение к детям, – мягко возразила она. – Это гормональное. Можно абсолютно ничем не интересоваться, но в один прекрасный день ваше тело дает себя знать, и вот уже все, о чем вы можете думать, – это ребенок. У меня перед появлением Грейс было то же самое.

– Да-да, я много слышал о том, что женское мнение меняется постоянно, – проворчал Патрик. – Теперь я знаю то, чего не знал тогда: с самого начала нельзя было верить Катрионе. Но для меня это оказалось ударом.

– Если это прозвучало так же бескомпромиссно, то для нее, наверное, тоже было ударом.

– Какие могут быть компромиссы, когда речь идет о ребенке? Или он у вас есть, или его нет. Не бывает полумер, не бывает частичной занятости или половинного отцовства.

Лу подумала, что для Лори это стало бы откровением. Тот считает, что можно заглянуть к детям, если захотелось, и снова исчезнуть.

– Множество отцов только иногда видятся с детьми. – Лу понравилась собственная непредвзятость. – И вы могли бы так же.

– Я не хочу быть таким отцом, – спокойно сообщил Патрик. – И не верю в полумеры. Или делать все должным образом, или не делать совсем.

– Да уж, вы не мистер Компромисс!

Она уже приготовила очередную колкость, но, наконец, принесли еду. Опять Патрик увидел ту улыбку. Официант поправил салфетку, наполнил ее бокал и предложил принести еще хлеба.

Лу сняла жакет и осталась в шелковой блузке с глубоким декольте, простоту которой подчеркивала изящная серебряная цепочка на шее. Она классически элегантна, и у нее замечательная улыбка, еще у нее красивые темные глаза плюс уверенность взрослой женщины, но все же она не красавица (на Ариэль, которая так и сияет молодостью, эта не тянет). И, тем не менее, в ней есть определенный шарм.

Патрик слегка нахмурился. Вообще-то стоит ли замечать подобные мелочи? Почему-то тревожно было думать о ней не просто как о секретарше. Или думать о том, как странно может сочетаться в ее поведении чувственность с холодностью и ироничностью. Или как она поднимает бокал и тогда шелковая материя блузки скользит по ее коже, и невозможно не представлять себе, как бы ощущалась эта кожа под рукой и какое теплое и гладкое тело под…

Патрик очнулся. Хватит.

– А вы? – Он силился вспомнить, о чем они говорили, и рассердился, но даже это лучше, чем наблюдать, как плавно вздымается и опускается при дыхании ее грудь. – Вы – миссис Счастье?

– Полагаю, вполне. – Она, задумавшись, покачивала вино в бокале. – Я не так безоглядно счастлива, как была, когда выходила замуж или когда Том и Грейс были маленькими. Но у меня много радостей: дети здоровы, у меня есть любимая тетя, больше похожая на мать, у меня добрые друзья… Только работа ужасная. Да еще начальник превратил мою жизнь в муку…

– Что? – Патрик был так занят разглядыванием колеблющегося шелка на ее груди – господи, почему женщина не может просто посидеть спокойно! – что прослушал, о чем она говорит.

– Я пошутила, – спохватилась она.

– А, ладно. – Он испытал странное облегчение. – Ха-ха, – мрачно добавил он и испугался, когда она рассмеялась. У нее оказался дивный смех, не визгливый, не жеманный, от него она сразу помолодела, стала интересной и… и обольстительной.

– Извините, я просто проверяла, слушаете ли вы.

Она смотрела на пламя свечи, а Патрику казалось, что она совсем забыла о его присутствии, и ему это вдруг не понравилось.

– Вас кто-нибудь поддерживает? – Он не ожидал, что голос прозвучит так напряженно, их взгляды встретились… Оба очень старались не думать о смысле сказанного.

Она первая отвела взгляд и тихо ответила:

– Да, меня поддерживают… иногда.

Патрику вдруг припомнился ее сегодняшний проход по коридору. Она казалась такой пристойной, такой сдержанной и собранной. Совсем не привлекательной. Он почти с ужасом осознал, какой теплой и мягкой она выглядит сейчас, с этими темными, влажно поблескивающими глазами и чуть растрепавшейся прической. Странно, почему-то хочется пропустить пряди сквозь пальцы, и пусть они упадут вдоль щек.

Что происходит? Нужно немедленно остановиться! Не хватало еще, чтобы Лу подумала, что очередной сексуально озабоченный бизнесмен присматривается к узкой юбке, чулкам и высоким каблукам секретарши.

Он схватил бокал, глотнул и постарался собраться.

– Да, поддержка, иногда ее не хватает. – Лу не заметила его смущения. – Знаете, иногда хочется, чтобы в тебе были заинтересованы не только как в матери…

Она посмотрела на него, явно колеблясь, тогда Патрик ободряюще кивнул:

– Продолжайте. Настало время исповеди.

Лу невольно рассмеялась:

– Ладно, но тогда уж и вы расскажете мне о своих затруднениях и фантазиях.

– Фантазиях? Чем дальше, тем лучше!

Она слегка покраснела, но надеялась, что свеча замаскирует смущение.

– Боюсь, у меня не слишком буйное воображение. Я представляю, что могу с кем-то познакомиться, встречаться, узнать его и… Я не хочу снова влюбиться. Слишком больно терять… Хотелось бы просто проснуться и обнаружить, что уже замужем. За кем-то прекрасным и… добрым.

– И что же вам мешает? – Его воображение устремилось к ее ногам. Действительно, хочется знать, надеты ли на ней чулки. И немедленно. Может, спросить? Господи, о чем он думает?! Не хватало еще спрашивать у своей секретарши, носит ли она чулки! Тоже мне, сексуальный маньяк! Так, он больше не будет думать о чулках.

– Честно говоря, у меня нет сил на поиски мужчины, – Лу прямо смотрела на него, – и на то, чтобы поддерживать с ним отношения. Но даже если бы кто-то и встретился, следует учесть, что у меня нет отдельной спальни, и, значит, мне пришлось бы два раза в месяц уговаривать подругу посидеть с детьми. И то если бы дети не требовали столько внимания, если бы я не так уставала от капризов Грейс. Впрочем, и тогда неизвестно еще…

– Значит, не хотите даже рискнуть?

– Если бы это касалось только меня, может, и рискнула бы. Но мои дети уже знают, что такое разрушенные отношения. И для них я этого больше не хочу. Как бы то ни было, – бросилась она в контратаку, – я заметила, что вы тоже не стремитесь к новому браку.

– Мне хватило одного. Я не гожусь для брака. Ненавижу бесконечные объяснения и обиды.

– Но бывает и без объяснений, – возразила Лу. Например, Лори просто исчез, и все.

– Бывает, но не часто. Да и в обычных отношениях все сводится к одному: женщина никогда не бывает довольна. Даешь ей все, что она просит, а ей хочется еще больше.

– Не думаю, что это справедливо. – Она не помнила, чтобы что-нибудь просила у мужчины.

– Да? – Патрик чувствовал себя увереннее, грезы о чулках – всего лишь минутное помрачение рассудка. – Ты добился у дамы успеха и рассчитываешь на приятное времяпрепровождение. Потом ей захотелось оставить в твоем доме какую-нибудь мелочь, чтобы застолбить территорию. Она считает, что у вас отношения. Потом она хочет, чтобы ты сказал, что любишь ее. А сказал, так требует, чтобы ты связал себя обязательствами. Она хочет, чтобы ты поселился у нее или женился, а потом она захочет детей… И все время старается полностью изменить твою жизнь. Она хочет, чтобы ты разговаривал с ней, понимал ее, радовал маленькими сюрпризами и загородными поездками. Еще она хочет, чтобы ты посылал ей сообщения по электронной почте и цветы и звонил с работы, желает знать, что ты все время думаешь о ней.