Створки раковин я вижу на песке.

В створках раковинок кто-то жил когда-то.

Чайка белая мелькнула вдалеке.

         — Помнишь брата?

Чайка, помнишь? Чайка, помнишь? — Нет пути

Речь вести со всем кругом, что так люблю я.

Лишь одно могу — узоры слов сплести

         Из стихов и поцелуя.

«Не погасай,— она сказала,—

Твой свет восторг. Не погасай».

О, нашей власти слишком мало,

Чтоб не уйти в закатный край.

Закат алеет нежной кровью,

И стынет в бездне голубой.

Не плачь, припавши к изголовью.

Я умер, пусть. Я был с тобой.

О, храм из белых облаков,

     Из темных туч, и тучек рдяных,

Зачем порваться ты готов,

Не просияв и двух часов,

     Пока я медлю тут в туманах?

Я ждал, я долго ждал и ждал,

     Моля мучительно бездонность,

Чтоб полог неба заблистал,

Чтоб белым он и алым стал,

     Чтоб, наконец, зажглась червонность.

Она в небесности зажглась,

     Она телесностью блестела,

Но вот звезда, и день погас,

Глядит душа из грустных глаз,

     И мир — как раненое тело.

Я возглас боли, я крик тоски.

Я камень, павший на дно реки.

Я тайный стебель подводных трав,

Я бледный облик речных купав.

Я легкий призрак меж двух миров.

Я сказка взоров. Я взгляд без слов.

Я знак заветный, и лишь со мной

Ты скажешь сердцем: «Есть мир иной».

Я по Земле прошел всей полнотой захвата

     Приливно-рвушейся волны.

Душа других людей всегда в условьях сжата,

     Я безусловно верил в сны.

Я закрывал глаза, я опускал ресницы,

     Я в глубь души своей глядел.

Я лунно-спящим шел, и узкий край темницы

     В безмерной обращал предел.

И больше нет меня. Я схоронен навеки.

     Но ты, неведомый мне брат,

Пойми, и будь как я, и будешь ты как реки,

     Как в море впавший водопад.

О, Млечный Путь, о, Млечный Путь,

Поймем ли мы когда-нибудь,

Что только пламенный поток

От безразличности далек.

О, сколько звезд, тех грез-невест.

От Скорпиона — в Южный Крест,

Чрез символ Арго — в Орион,

И дальше, дальше — в вечный сон.

Звезда к звезде, звезда с звездой,

Поток всемирно-молодой.

Дорога душ, дорога птиц,

Дай быть мне там, где нет границ.

Бледный лик одной Звезды

Чуть мерцает, чуть горит.

Месяц светел гладь воды

Колыхает, серебрит.

Я не знаю, что со мной,

Не пойму я, что светлей:

Бледный лик Звезды одной,

Или Месяц в снах лучей.

Наступает тишина.

Приходи побыть со мной,

Ангел Смерти, Ангел Сна,

В лике бабочки ночной.

Дай прощальный поцелуй,

Разлучи меня с тоской,

В ровный ропот сонных струй

Вбрось и вздох последний мой.

Без упрека, без мольбы,

Проскользнем мы над Землей,

Ангел Смерти, дух Судьбы,

Мы уйдем с тобой домой.

Хорошо скользить с тобой,

В легком звоне примиренья,

Над уснувшею Землей,

Как безгласное виденье.

Ночью вольно дышит грудь.

И звездится цвет сирени.

Кротко светит Млечный Путь,

Тихой Вечности ступени.

Млеет сумрак голубой,

Чуть колышутся растенья.

Улетает птичий рой,

В белом свете восхожденья.

Ниспадают лепестки,

И звезда порой сорвется.

Свет Белеющей Реки

Белым звоном отдается.

Я давно полюбил мою душу,

Я замкнул ее в светлый свой дом,

И ее тишины не нарушу,

Хоть не сдержан в блужданьи своем.

Я брожу меж людей только телом,

Я хожу между них лишь как тень,

В сладострастьи замру онемелом,

Как охваченный страхом олень.

И как яркий встаю пред толпою,

И как жалкий склонюсь под грозой.

Над фиалкой стою голубою,

Напою все растенья росой.

И душа моя в доме скучает,

Моего возвращения ждет,

И слезами свой лик расцвечает,

И потерян алмазностям счет.

И душа так жалеет, жалеет

О моем бесконечном пути,

Но покинуть чертог свой не смеет,

И не смею я к ней подойти.

Как бы из ризы своей,

Душа блестящая моя,

В глубинный час, в предпервый час,

С борьбой великой извлеклась

Из тела сонного.

И стала подле, и глядит,

Каков у этой ризы вид,

И жаль ей тела своего,

Но бросить надобно его,

Для сна бездонного.

Над тихой полночью лугов

Блуждают сонмы огоньков,

Горят ночные мотыльки,

Полеты их недалеки,

Близ тела сонного.

Но ты, душа, но ты, душа,

Из тела к вольности спеша,

Не медли здесь, и в путь иной

Умчись надземной вышиной,

Для сна бездонного.

Хрустальные звоны, кристальность, уклоны,

Дрожания света в мельканьях теней.

Какие в вас храмы? Какие амвоны?

В какой литургии горенье свечей?

Хрустальные звоны полей запредельных,

И гор, и озер, что мы видим во сне,

В лучах бесконечных, в лучах колыбельных,

При матовой снежно-вершинной Луне.

Хрустальные звоны, побудьте со мною,

Влиянье виденья, меня не покинь.

Да буду всегда я, там в сердце, с Луною,

С красивой Луною небесных пустынь.