– Существо разговаривает? – заторопила его Вейнте’. – Скажи мне скорее.

– Не знаю, – признался Керрик. – Возможно. Но я ничего не понимаю.

– Значит, эти звуки – просто звуки?

Вейнте’ разъярилась. Планы ее встретили непредвиденное препятствие. Не надо было доверять Энге, эти грязные твари не могут объясняться друг с другом. Она ошиблась. Свой гнев Вейнте’ обратила на пленного устузоу и ударила его ногой в лицо. Он застонал от боли и громко вскрикнул.

Керрик склонил голову и внимательно прислушался, прежде чем заговорить.

– Эйстаа, пожалуйста, подожди, есть кое-что.

Отступив на шаг, в гневе она повернулась к нему. Он заговорил быстро, чтобы ярость не обрушилась на него.

– Ты слыхала, он много раз говорил это слово… много раз, и я понимаю, то есть я думаю, что понимаю его. – Он умолк, закусил губу, прислушиваясь к полузабытому, припоминая слова. – Мараг. Он сказал – мараг.

– В этих звуках нет смысла.

– Есть, я знаю, что есть. Это то же самое, что устузоу.

Теперь Вейнте’ казалась озадаченной.

– Но ведь это и есть устузоу.

– Я не это имею в виду. Для него иилане’ – устузоу.

– Смысл ясен не полностью, и мне не по вкусу сравнение. Но я понимаю, что ты хочешь сказать. Продолжай расспрашивать. Если, по-твоему, этот устузоу – иилелбе и не умеет говорить, найдем другого. Начинай.

Но Керрик был бессилен. Пленник молчал. И когда Керрик наклонился, чтобы подбодрить его, устузоу плюнул ему в лицо. Вейнте’ не обрадовалась.

– Вытрись! – приказала она, а затем махнула фарги. – Приведи сюда другого устузоу.

Керрик едва замечал, что происходит. «Мараг». Слово это крутилось и крутилось в его голове, пробуждая невнятные воспоминания. Крики в джунглях, что-то кошмарное в воде. Мургу. Это когда мараг не один. Мургу, мараг, мургу, мараг.

Задумавшись, он даже не услышал, что Вейнте’ гневно кричит:

– И ты тоже стал вдруг иилелбе, не умеешь открыть рта, словно фарги, только что вышедшая из воды!

– Извини, воспоминания, звуки, издаваемые устузоу напомнили мне…

– Мне дела нет до твоих воспоминаний. Разговаривай со вторым.

Керрик взглянул в испуганные голубые глаза. Голову существа покрывали густые светлые волосы. На лице существа волос не было и скрытое шкурами тело казалось иным. Испуганное существо застонало, когда Вейнте’ схватила копье с каменным наконечником, отобранное у устузоу, и ткнула пленника в бок.

– Погляди, – сказала Вейнте’. – Я покажу, что тебя ждет, если ты будешь молчать, как тот, и не будешь говорить.

Бородатый пленник хрипло закричал – Вейнте’ погружала и погружала копье в его тело, – а потом замолчал. Второй пленник застонал, дергаясь и отворачиваясь. Вейнте’ вытащила копье.

– Ослабьте путы, пусть он говорит, – приказала она, отворачиваясь.

Это было нелегко. Существо завыло, зашлось кашлем, из глаз его текли слезы, по подбородку сочилась слюна. Керрик нагнулся поближе, подождал, пока оно затихнет, и проговорил единственные слова, которые знал:

– Мараг. Мургу.

Немедленный ответ прозвучал слишком быстро для него. Но он узнал – «мургу», а потом кое-что еще. «Саммад». Да, саммад, убили целый саммад. Это оно и говорило. Она сказала, что весь саммад перебит мургу.

«Она». Слово само пришло в голову – женщина. Она – линга, убитый – ханнас. Самец и самка. Керрик тоже ханнас.

Понимание росло, медленно, по одному слову, по выражению. Некоторых слов он вовсе не понимал. Он помнил слова восьмилетнего ребенка, а не взрослой женщины.

– Вы оба издаете звуки. Понимание есть?

Керрик заморгал, вскочил на ноги и долго смотрел на Вейнте’, прежде чем смысл вопроса пробился через пелену слов марбака, окутавшую его ум.

– Да, конечно, эйстаа. Понимание есть. Оно движется медленно… но движется.

– Значит, ты делаешь хорошо. – Тени стали длинными, солнце опустилось за горизонт, и Вейнте’ завернулась в плащ. – Свяжите устузоу, чтобы оно не могло удрать. Утром продолжишь. Когда ты добьешься отличного понимания, задашь устузоу вопросы. Такие, на которые необходимы ответы. Если тварь станет противиться – напомни ей об участи первого.

Керрик отправился за плащом, потом вернулся и сел на песке рядом с женщиной. В голове его кружились слова, звуки и имена.

Женщина произносила слова… и он понимал их, хотя было темно, и он не видел ее движений.

– Мне становится холодно.

– Ты можешь говорить во тьме, и я тебя понимаю!

– Холодно.

Конечно, это марбак, не язык иилане’. На нем говорят не движениями, а звуками, только звуками. Удивляясь открытию, он снял пропитанную кровью шкуру с тела мужчины и набросил на женщину.

– Мы можем говорить даже ночью, – сказал он, вытирая о песок липкие руки.

Она отвечала негромко, со страхом в голосе, но уже с любопытством.

– Я – Ине из саммада Охсо. Кто ты?

– Керрик.

– Ты здесь тоже пленник, привязан к марагу. Ты умеешь с ними говорить?

– Да, конечно. Что вы здесь делали?

– Пропитание добывали. Странный вопрос. Не надо было нам так далеко заходить на юг, но прошлой зимой многие умерли от голода. Ничего больше нам не оставалось. – С заметным любопытством она поглядела на его силуэт. – Керрик, когда тебя поймали?

– Когда?.. – На вопрос было сложно ответить. – Это было, должно быть, много лет назад. Я был еще очень мал…

– Все они мертвы, – сказала она, вдруг вспомнив, и зарыдала. – Эти мургу убили всех, кроме горстки пленников.

Она зарыдала еще громче, и шею Керрика вдруг охватила боль. Он схватился за ошейник, это Инлену< потащила его прочь. Шум разбудил ее, и она просто удалялась в спокойное место, волоча Керрика за собой. После этого он уже не стал более пытаться говорить…

Утром он долго не мог проснуться. Было жарко. Голова болела. Должно быть, вчера он перегрелся на солнце. Обнаружив емкости с водой, он принялся жадно пить. Тут подошла Сталлан:

– Эйстаа сказала мне, что ты говоришь с другим устузоу. – Слова свои она сопровождала жестами глубокого презрения к животному способу общения.

– Я – Керрик, что сидит возле эйстаа. Твоя манера речи – оскорбление.

– А я – Сталлан, которая убивает устузоу для эйстаа. Называть вас так, как вы заслуживаете, не оскорбление.

И сегодня убийство еще пьянило охотницу. Обычно она вела себя грубо, но не столь вызывающе. Но Керрик чувствовал себя недостаточно хорошо, чтобы начать спор со страшилищем. Не сегодня. Не обращая внимания на движения презрения и превосходства, он повернулся к ней спиной и пошел туда, где лежала связанная женщина.

– Говори с этой тварью! – приказала Сталлан.

Женщина задрожала. Испуганными глазами поглядела на Керрика:

– Я хочу пить.

– Я принесу воды.

– Оно извивалось и произносило звуки, – сказала Сталлан, – твои звуки были столь же отвратительны. Каков смысл?

– Она хочет воды.

– Хорошо. Дай твари немного. А потом я буду задавать вопросы.

Ине боялась марага, стоявшего возле Керрика. Он смотрел на нее пустым и холодным взглядом, а затем задвигал конечностями, издавая звуки. Керрик перевел.

– Где еще тану? – спросил он.

– Где?.. Что ты имеешь в виду?

– Я спрашиваю вместо этого уродливого марага. Он хочет знать, где другие саммады.

– На западе, в горах, ты это знаешь.

Сталлан не удовлетворилась ответом. Допрос продолжался. Немного погодя, даже едва понимая язык, Керрик догадался, что Ине избегает прямых ответов.

– Ты говоришь не все, что знаешь, – сказал он.

– Конечно нет. Этот мараг хочет узнать, где другие саммады, и всех перебить. Я не скажу. Лучше я умру. Или ты хочешь, чтобы эта тварь все узнала?

– Мне все равно, – правдиво отвечал Керрик.

Он устал, голова его болела. Мургу убивают устузоу, или же устузоу – мургу, ему было все равно. Вдруг он зашелся сильным кашлем. Вытерев мокрые губы, он заметил в слюне кровь.