Девушки должны быть немножко в меня влюблены, иначе работа не получится".
То, как Саша просчитывает людей, я однажды наблюдала в маленьком городке Шабац.
Наши приятели-сербы, желая доставить нам удовольствие, познакомили нас с молоденькой русской женщиной, вышедшей замуж за югослава. Наивное личико без косметики, простенькие джинсы, тапочки на босу ногу. Саша провел допрос словоохотливой девицы по всем правилам. Не давая ей сосредоточиться, он задавал быстрые вопросы тихим, но жестким голосом: "Где вы жили раньше? В Германии? Ах, у вас там родственники! А где вы познакомились с мужем? В Швейцарии? А что вы там делали? Ничего? Просто отдыхали! А что у вас за профессия?" Даже мне стало не по себе, когда я увидела, как на глазах линяет, тушуется и мямлит девчушка. Позже, когда мы сели в машину, Саша небрежно заметил:
– Мой контингент.
– Не может быть! – воскликнула я. – Такая милая домашняя девушка, типичная домохозяйка.
– Ну, да, – криво усмехнулся Саша. – Я таких насквозь вижу.
И он оказался прав. Пять лет назад девушка работала в швейцарском ночном клубе стриптизершей и проституткой. Однажды она провела ночь с сербом, который остался так доволен обслуживанием, что наутро явился к хозяину клуба и спросил:
"Сколько?" – "5ооо марок". Серб заплатил не торгуясь, получил документы девицы, увез ее в Югославию, где и сочетался с ней законным браком.
– Как ты догадался? – спросила я потом Сашу.
– Опыт. Женщины для меня открытая книга. Когда мы возвращались ночью в Белград, я в порыве жалости вдруг сказала Саше:
– Бедный ты, бедный! У тебя не осталось уже никаких иллюзий в отношении женщин.
Ты и любить-то, наверное, не можешь.
И тогда в темноте машины, на пустынной ночной дороге я узнала его слабое место.
Он оказался так же уязвим, как и все мужчины. Саша-сутенер, жесткий и прагматичный человек, зарабатывает деньги на женщинах, чтобы тратить их на… женщину.
– Она живет в Киеве, – взволнованно рассказывал Саша. – Я искал ее по всему свету и вот нашел. С первого взгляда понял: именно она мне нужна. Каждый раз, когда приезжаю в Киев, трачу на нее целое состояние.
– Значит, она не бескорыстна. Она любит тебя?
– Не знаю, не уверен. Нет, наверное. Но это неважно. Я-то ее люблю. Вот и все.
БАЛКАНСКИЕ ЖЕНЩИНЫ
Они не слишком красивы. Крупные носы, такие привлекательные у мужчин, женщинам придают вид хищных птиц. Они разумны, практичны и несентиментальны. Относятся к любовным страстям, как к явному надувательству. Любовь – что-то вроде лотереи, выиграть можно, но шанс невелик. Конечно, можно поиграть в любовь в ранней юности, но брак дело серьезное. К семейным отношениям сербиянки подходят без свойственного женщинам миндальничанья. Избранник должен быть надежен, обеспечен и способен произвести хорошее потомство. Сумасшедшие браки по любви, обычные в России, здесь исключение из правил.
БАЛКАНСКИЕ МУЖЧИНЫ
Они непростительно красивы. Так красивы, что вызывают раздражение. Должен же быть хоть какой-то изъян скошенный нос, отвислые губы или торчащие уши. Но нет. Безукоризненная лепка их черт напоминает античность. Обычно скупая природа тут распорядилась с расточительной щедростью, отсыпав им полной горстью и чувственность, и сочность, и силу, и красоту, которая по тонкости письма не уступает девичьей, но никак не ассоциируется с изнеженностью.
У этих мужчин особый, "балканский" взгляд. Еще в Москве, стоя в очереди на таможню, я гадала, кто этот высокий, привлекательный мужчина передо мной.
Наверное, серб. Он был так хорош, что у меня сразу вспотели ладошки. Что-то почувствовав, он резко обернулся и взглядом проэкзаменовал меня с головы до ног. Его глаза раздели меня, а потом одели.
Никто, кроме балканских мужчин, не умеет так оценивающе, бесцеремонно смотреть.
Моя догадка подтвердилась. Он оказался сербом. Мы познакомились с ним в самолете и много разговаривали о природе сербских мужчин.
– Что такое женщина для влюбленного мужчины? – разглагольствовал Давр (так его звали). – Женщина – это плохая подготовка, расхлябанность, скороспелые идеи.
Мягкосердый мужчина в руках капризной куклы может превратиться в бездумную игрушку. Больно видеть, когда человек в здравом уме становится похож на вопящего самца, который скачет за глупой самкой. Сербский мужчина берет женщину, но никогда не отдается ей, не теряет себя в ней. Нас с детства так воспитывают.
Мужчина – это хозяин, собственник во всех смыслах. Хозяин своей земли, своего дома и своей женщины. Серб строит свою семью так, чтобы он был в ней солнцем, а жена планетой при нем. И никаких иллюзий у женщины, что она может через тело подчинить себе душу мужчины, который хоть и нежный, но все же руководитель.
Мой друг Милан твердил мне то же самое: – У вас в России матриархат, женщина принимает все самые главные решения в семье и сама же страдает от этого. Поэтому в России больше несчастных женщин, чем в Сербии. У нас же процветает мачизм как главная жизненная философия. С другой стороны, в вашей стране мужчины придают женщинам незаслуженно высокое значение – цветы, стихи, сумасшествия всех видов.
В Югославии все спокойнее, проще и практичнее. Я, например, никогда не буду затаскивать девушку в постель. Я дождусь того момента, когда девушка, с которой я встречаюсь, захочет меня так, что сама будет выпрыгивать из трусиков.
Сдержанность при внутреннем бешеном темпераменте – особая черта этой нации.
Показать свои эмоции женщине – значит проявить недостойную мужчины слабость.
Русский мужик наутро после первой ночи любви будет весь истекать соком от нежности, таять и плавиться, как мороженое на солнцепеке. Серб поцелует свою подругу на прощание с таким видом, как будто боится заразиться простудой, и уйдет на работу.
Мачизм как основной жизненный принцип препятствует развитию гомосексуализма.
Здесь почти нет голубых. Только однажды я встретила в Белграде мужчину нетрадиционной сексуальной ориентации – трансвестита, работающего на местной улочке красных фонарей. Он был герой, этот трансвестит, и с гордостью заявлял журналистам: "Каждый воюет как может, я воюю задницей. И пусть сверху падают бомбы, но я все равно буду нести свою скромную вахту любви. В любую, самую страшную ночь вы найдете меня здесь' на моем боевом посту".
Гордецы здесь все, даже трансвеститы. Сербские мужчины не желают подчиняться никому, даже любимой женщине. Тем более каким-то американцам. Они не из тех, кто лижет плетку, которой их отстегали. Неистовые до потери способности соображать, они готовы бросить вызов всему миру. Лучше гибель, чем позорное соглашение. В этой стране, где каждый фанфарно трубит о своем православии, христианское всепрощение считается прибежищем труса. Входит в моду подвергать свою жизнь опасности. Красивые мальчики – очень юные, очень гордые, но очень беспощадные – откладывают в сторону университетские учебники и едут в Косово воевать.
Анархическое начало их сущности мешает им понять неумолимые законы логики выживания. Сербские мужчины – это атавизм, нечто грозное, первобытное и древнее, как гроза. И они вымрут, как вымерли мамонты, которые не желали приспосабливаться, уйдут в прошлое, как герои мифов. Останется лишь прекрасная легенда о последних мужчинах в Европе.
