В Бирмингем он приехал вскоре после выпуска и устроился программным директором небольшого элитарного кинотеатра, который вскоре после его приезда обанкротился — прямо посреди месячника фильмов Джона Кассаветеса.[112] Грэм записался на пособие для безработных и несколько месяцев не занимался вообще ничем, но потом один из новых соседей по квартире решил жениться и попросил Грэма снять свадьбу на видео. Результат сочли настолько профессиональным, что Грэм решил воспользоваться одной из «предпринимательских ссуд» миссис Тэтчер и войти в мир бизнеса. Сначала он ограничивался свадьбами, затем расширил сферу действий и принялся снимать рекламные ролики для местных компаний. Не совсем так он представлял свою роль подрывного визионера, но деньги были приличные, а совесть он врачевал тем, что бесплатно работал на Лейбористскую партию и различные кооперативы, союзы и женские инициативные группы в том районе. Все вечера он просиживал над номерами «Скрин», «Трибюн», «Сайт-энд-Саунд» и «Морнинг стар» и мечтал о документальном фильме, который когда-нибудь снимет, — полнометражный шедевр, где использует все умопомрачительные возможности кинематографа и призовет всемирный заговор капиталистов к безжалостному, неопровержимому ответу. В частности, он мечтал снять фильм о рынке вооружений — в нем объединятся политика Кена Лоуча или Фредерика Уайзмена[113] и скандальность сюжета и соблазнительная блистательность фильма про Джеймса Бонда.

Казалось, в ближайшее время мечте сбыться не суждено; однако началось все раньше, чем он воображал, причем появилось откуда не ждали. В «ПакардПромо» — как теперь называла себя компания, состоявшая из одного человека, — весной 1986 года обратились «Мидландские железные изделия». Более солидных контрактов Грэму прежде никогда не предлагали: фирме хотелось получить получасовой видеофильм обо всех этапах их производственного процесса. Бюджет был сравнительно велик, снимать следовало на пленку с высоким разрешением и стереозвуком. Грэм не отступал от полученных инструкций ни на шаг, и, когда представил рабочую копию директорам, те приняли ее с немалым воодушевлением. За просмотром последовала оживленная дискуссия: его дотошно выспрашивали, что он думает об упаковке и дистрибуции конечного продукта, и Грэму быстро стало понятно, что он столкнулся с новичками, на которых его банальные предложения производят какое-то чрезмерное впечатление. На следующий день управляющий директор мистер Райли пригласил его к себе в кабинет и предложил возглавить отдел маркетинга. Грэм не имел никакого намерения переселяться в этот район и предложение вежливо отклонил.

Однако два дня спустя произошло нечто, заставившее его передумать. Готовясь к окончательному монтажу, он снимал общие планы заводских цехов, когда появился мистер Райли. Его сопровождал аккуратный человек, похожий на крысу, — ему, судя по всему, устраивали экскурсию с показом новейшего оборудования. Заметив Грэма с камерой, они подошли к нему, и мистер Райли попросил прервать съемку: на этом явно настаивал гость. Вблизи Грэм узнал его, хотя видел это лицо много лет назад — в журнальной статье о незаконной торговле оружием с Южной Африкой.

— Не проблема, — сказал он, надевая крышку на объектив камеры. Потом протянул руку: — Грэм Пакард, «Пакард-Промо».

Незнакомец взял его руку в свою и неуверенно пожал:

— Марк Уиншоу экспортно-импортная компания «Авангард».

— Приятно познакомиться. — Грэм повернулся к мистеру Райли. — Новый контракт завариваете? — в лоб спросил он.

Мистер Райли выпятил грудь и произнес со смесью гордости и подобострастия:

— Начало долгих и плодотворных отношений, я надеюсь.

Вот в тот момент Грэм и принял несколько решений — причем мгновенно. Если «Железные изделия» ведут дела с Марком Уиншоу, означать это может одно: сознавая это или не сознавая, они будут поставлять свои станки для производства вооружений, вероятно — в Ирак, который становился на военные рельсы быстрее остальных стран Ближнего Востока. Судя по замечанию мистера Райли, контракт обещал быть большим и долговременным. Если Грэм устроится на работу в компанию, он получит все шансы, чтобы следить за этой сделкой, а возможно, и накапливать необходимые контакты; короче говоря, влезет во всю их сеть, которую хотел сделать предметом фильма и которая до сих пор оставалась для него безнадежно недоступной.

Поэтому в тот же день, перед тем как уйти домой, он попросил мистера Райли об аудиенции и, к вящему удивлению и восторгу управляющего, сказал, что пересмотрел свое решение и теперь готов принять предложенную должность. Два следующих года он проявлял себя таким ревностным членом команды, что повышения и дополнительные сферы ответственности следовали одно за другим, пока он не перешел из отдела маркетинга в отдел планирования, оттуда — в отдел расширения, а в 1989 году (вскоре после свадьбы) достиг пика своей карьеры в «Железных изделиях»: ему поручили представлять фирму на Первой Багдадской международной ярмарке военной продукции, открывшейся в апреле, в день рождения Саддама Хусейна.

Тогда же, стоило мистеру Райли и Марку Уиншоу лишь выйти из цеха, Грэм поспешил наверх, в зал совета, откуда открывался превосходный вид на автостоянку и передний двор. К счастью, в зале никого не было. Грэм встал под окном на колени так, чтобы над подоконником оставался только объектив, который он навел на две фигуры внизу: мужчины дружелюбно беседовали и жали друг другу руки перед красным «БМВ» Марка.

Работа над шедевром кинодокументалистики началась.

— База Квалат-Салех, — говорил Грэм, — состоит из двенадцати подземных авиационных ангаров из железобетона, в которых могут размещаться два десятка самолетов. Взлетают они с подземного пандуса с включенными тормозами и форсажем.

Послушав собственный голос в наушниках, он остался недоволен: невыразительно, неубедительно. Но это лишь тестовый комментарий, чтобы он мог синхронизировать звук и картинку. Когда фильм будет готов, он наймет актера, кого-нибудь известного своими левыми симпатиями, чей голос будет звучать авторитетно и властно. Алана Рикмэна хотя бы или Энтони Шера.[114] Конечно, лишь в том случае, если удастся подкрепить проект реальными деньгами, но на этом фронте Грэма переполнял оптимизм. Предварительные разговоры с Аланом Бимишем, главой отдела политики в одной из крупнейших телекомпаний ИТВ, вселили в него надежду. Пока я сижу в этом кресле, сказал Бимиш, я сделаю все от меня зависящее, чтобы фильм поддержали.

Темнело. Грэм включил свет и задернул шторы. Монтажная — она же задняя спальня их дома в Эджбастоне — располагалась прямо над кухней, и он слышал, как Джоан внизу заканчивает готовить ужин.

— Трехкилометровые взлетные полосы, — сказал голос с пленки, — были проложены за глиноземными дюнами так, что их можно увидеть только с очень близкого расстояния.

Апрель 1987 г.

В джипе по пути из Квалат-Салеха к полигону иракский генерал спросил, что Марк по этому поводу думает.

— Неплохо, — ответил тот. — Хотя казармы показались мне довольно уязвимыми.

Генерал пожал плечами:

— Все сразу иметь невозможно. Людей заменить легче, чем машины.

— Вы считаете, эти бронедвери выдержат?

— Думаем, да. — Генерал рассмеялся и положил руку Марку на плечо. — Я знаю, вам хотелось, чтобы мы купили их у британцев только потому, что они дороже.

— Отнюдь. Просто я патриот, вот и все.

Генерал снова рассмеялся — громче прежнего. За много лет он научился ценить чувство юмора Марка.

— Вы так старомодны, — подначил он. — Мы живем в эпоху интернационализма, и эти базы тому доказательство. Швейцарские шлюзы, германские генераторы, итальянские двери, британские коммуникационные системы, французские ангары. Что может быть космополитичнее?