– Больно! Ужасно больно! – Кэрью, лакал, держа руку перед собой.

Огромным усилием воли Кори заставила себя успокоиться. Она чувствовала боль мальчика так остро, словно сама обожглась. Осторожно сняв с его руки клочки прожженной материи, она осмотрела ожог.

– Уже образуется волдырь, и кожа вся цела. Это хорошо. – Она ободряюще улыбнулась мальчику, испытывая облегчение при мысли, что ожог не такой уж серьезный. Но Кэрью был страшно бледен и обливался потом. Кори пощупала его пульс и почувствовала, что сердце колотится слишком быстро. Она испугалась, что у него шок. Сняв с кровати одеяло, она накинула его на плечи мальчика, чтобы хоть как-то согреть.

– Это все моя вина! – повторял Мэтью, сжимая руку сына. Его лицо было искажено отчаянием.

Кэрью вырвался и уткнулся лицом в плечо Кори, плача еще сильнее.

– Тебе вовсе меня не жалко! Ты меня ненавидишь.

– Нет, – с надрывом произнес Мэтью. – Я люблю тебя, сынок.

– Ты опять уедешь и бросишь меня, как всегда, – произнес Кэрью, задыхаясь от рыданий.

– Нет, не уеду. Я остаюсь. Я не уйду в плавание, пока ты не будешь достаточно взрослым, чтобы отправиться вместе со мной. – Мэтью протянул руку и коснулся руки сына.

Кори пробрала дрожь, столько страсти и страдания было в его голосе. Она волновалась, сможет ли Мэтью сдержать такое обещание. Хотя Кэрью отчаянно нуждался в отце, тот не мог не считаться с волей королевы. Но вместе с тем Кори была уверена, что Мэтью может добиться чего угодно, если сильно захочет. Наверняка он найдет выход.

Как будто успокоенный обещанием отца, Кэрью понемногу перестал плакать. Казалось, он не мог до конца поверить в услышанное, но отчаянная надежда светилась в его глазах.

Должно быть, Мэтью увидел это. Он протянул к сыну руки, и мальчик бросился в его объятия. Так, обнявшись, они и сидели на полу, и темные волосы Мэтью мешались с белокурыми кудрями сына.

Кори отвернулась к окну, и долго сдерживаемые слезы хлынули ручьем. Нужно радоваться, убеждала она саму себя, утирая слезы. Кэрью пострадал, но произошедшее объединило их с отцом. Она уж и не надеялась, что когда-нибудь увидит мальчика вот так доверчиво приникшим к отцу. Лицо Мэтью впервые было расслаблено, все чувства обнажены. Защитная оболочка наконец исчезла, явив на свет всю нерастраченную нежность.

Кори благодарила небо за то, что трагедия сблизила отца и сына. Правда, она сознавала, что впереди их ждет еще много испытаний. Да поможет им бог!

Она обернулась, думая, что надо бы позаботиться о руке Кэрью, но поняла, что сейчас не время вмешиваться. Лечение двух сердец было гораздо важнее.

– Болит, – пожаловался Кэрью, придерживая руки отца, обнимающие его.

– Да, знаю, – ответил Мэтью. – И мне ужасно жаль, даже сказать не могу, как. – Он чуть покачивал сына, словно баюкая его.

Кэрью опять начал всхлипывать, и Кори подошла ближе, желая подбодрить его.

– Кэрью, ты спас жизнь своему отцу. Ты должен гордиться, – нежно сказала она. Мальчик поглядел на нее с надеждой. – А теперь пойдем, тебе нужно поспать. – Им всем пора было ложиться, потому что час был поздний. – Я принесу лечебное масло и бинты. К утру ты будешь чувствовать себя гораздо лучше.

Но когда она помогала Кэрью снять одежду и натянуть ночную рубашку, она живо представила себе Мэтью, подносящего кубок к губам.

Если бы он успел сделать глоток…

Усилием воли Кори отогнала страх. Лучше испытывать гнев, чтобы настроить себя на борьбу. Потому что, без сомнения, Эссекс нанес очередной удар.

Мэтью лег на кровати рядом с Кэрью, вымотанный до предела свалившимися на него переживаниями. Он намеренно спровоцировал Франсуа, ожидая, что тот нападет на него. Но получилось, что он подставил под удар своего сына. Ну надо же быть таким беспечным дураком!

Усиливало его переживания и запоздалое чувство вины перед мальчиком. Раньше Мэтью не осознавал до конца, как его ежегодные отъезды ранили Кэрью. Пообещав ему остаться, он разрушил барьер между ними. И хотя мальчик и не сказал в ответ, что любит его, у них все-таки появился шанс. Он всем пожертвует, чтобы дать Кэрью необходимое чувство защищенности, даже если придется годами оставаться в Англии.

Но как он ослушается королеву? И чем он будет зарабатывать себе на жизнь? Мэтью отбросил все сомнения, зная, что у него еще будет время все обдумать, и сделал Кори знак рукой, что она может идти.

– Я побуду с Кэрью до твоего возвращения, – тихо сказал он.

– Лучше я сначала смою кислоту. – Она не позволила ему помогать, а нашла старые тряпки и начала промокать едкую маслянистую жидкость с пола.

– Осторожнее, – предупредил он. – Я не хочу, чтобы ты тоже обожглась. И оставь потом тряпки здесь. Я выясню, что это за кислота и откуда.

Кори кивнула и вышла, а Мэтью подумал, что напрасно позволяет себе бездействовать. Ему следует сейчас же сообщить о случившемся капитану Уэллсу, чтобы Франсуа задержали по обвинению в убийстве. Ему следует…

Мэтью приподнялся на кровати, собираясь встать, но Кэрью удержал его. Мольба в его глазах перевернула ему душу. Только теперь он начал понимать, как сильно мальчик нуждается в нем.

– Не бойся, я не оставлю тебя, – успокаивающе прошептал он, впервые замечая, как тонкие пальцы подростка похожи на пальчики его матери, женщины, принесшей ему этот драгоценный дар, сына, ценой своей жизни. К сожалению, до сих пор он недостаточно заботился о нем, но благодаря Кори вовремя понял свою ошибку.

Мэтью отвел непослушную прядь волос со лба сына. Глаза мальчика устало закрылись, и Мэтью пронзило знакомое чувство утраты. Если утрата Джоанны стала для него таким болезненным ударом, то что же чувствовал Кэрью, раcставаясь с отцом каждый год? И как он мог не видеть, что нужен ему. Больше он не покинет его. Он не сможет уйти, зная, какую боль причиняет своему мальчику. Он никогда не нарушит слово.

Правда, при мысли о том, что принесет ему жизнь на берегу, в нем зашевелились сомнения. Обещание не уезжать еще не делало его хорошим отцом. Что, если они будут продолжать ссориться? Как он это переживет?