– Милорд, – прохрипел он, – я слышал, что Кэрью пропал. Он говорил мне недавно, что вы посылаете его обратно к тете и дяде в Дорсет и что он прямо сейчас отправляется туда с Хью.

– Что за ерунда? – Хью помрачнел.

– Господи, он убежал! – Кори стало плохо, когда она представила себе мальчика одного на дороге ночью.

– Мы должны немедленно ехать, – произнес Мэтью дрогнувшим голосом. – Тоби, пожалуйста, прикажи оседлать лошадей для меня, ее светлости и себя.

– Сию минуту! – Тоби выбежал из комнаты, в то время как Мэтью уже натягивал сапоги для верховой езды.

– Спасибо, что берешь меня с собой, – прочувствованно сказала Кори, провожая Мэтью до двери. – И когда мы его найдем, ты скажешь ему, что любишь его, Мэтью Кавендиш, или клянусь, что я…

– Я его действительно люблю. Он должен был бы это знать.

– Но откуда он может знать? Как ты показывал ему свою любовь?

Мука, отразившаяся на его лице, сказала Кори, что этот вопрос он сам часто задавал себе в последнее время. Мэтью знал, что давно уже ни перед кем не проявлял своих чувств, даже перед сыном.

– Я что, скажу Кэрью: я люблю тебя, – и все изменится? – Он поднял голову и посмотрел на нее глазами, полными горечи. – Ты же знаешь, что он мне не поверит.

– Но это будет началом. Ты ведь никогда ему этого не говорил, – настаивала Кори. – Ты мог бы сказать, что не сердишься на него за то, что он убежал. Что часто люди, когда волнуются за кого-то, ведут себя так, как будто сердятся, но на самом деле это не так.

– Не так?

Кори знала, что Мэтью и впрямь сердится на Кэрью за его насмешки и неуважительный тон, но ей отчаянно хотелось помочь ему преодолеть свои чувства.

Впрочем, сейчас это казалось столь же невероятным, как полет на Луну. Слова ничему не помогут, если Мэтью опять расстанется со своим сыном.

Через два часа они вернулись в комнату Мэтью, где в камине горел огонь. Они догнали Кэрью на дороге за городом. Слава богу, он был цел и невредим. Кори бросилась на колени перед камином, наслаждаясь теплом. Ее руки замерзли, но еще холоднее было у нее на сердце от молчаливой враждебности, повисшей между отцом и сыном.

Когда они нагнали Кэрью, Мэтью приказал ему сесть на лошадь позади Тоби, причем резким, не терпящим возражений тоном, и потом не сказал ни слова. На обратном пути они спешили, так что возможности поговорить не было. Кори чувствовала, что Мэтью специально избегал разговоров из боязни сорваться. Зато теперь его гнев вырвался наружу.

– Не знаю, что в тебя вселилось, Кэрью, – сказал он, снимая с себя плащ и кидая на стул. – Чего ты хотел добиться, убегая? Ты же не мог пройти весь путь до Дорсета пешком.

– Да какое тебе дело? Я мог бы умереть на дороге, тебе было бы наплевать. – Кэрью присел к огню рядом с Кори.

– Это неправда, – вспылил Мэтью. – Если бы мне было наплевать, я бы не поехал искать тебя.

– Это была твоя мысль? Или Кори?

– Моя, черт побери! – закричал Мэтью. – Я беспокоился о тебе.

– Если ты так беспокоился, почему не дал мне вернуться к дяде Чарльзу? Мне где угодно лучше, чем с тобой. – Губы Кэрью задрожали. Он еле сдерживал слезы.

– Ты что, не можешь уделить мне всего две недели, когда я приезжаю домой? Проклятие, ты же мой сын. Я люблю тебя!

Кори стиснула зубы и зажмурилась, такая боль звучала в голосе Мэтью. Но кричать о любви так озлобленно вряд ли имело смысл.

Кэрью промолчал, но на его лице ясно читалось недоверие. Не обращая внимания на слова отца, он скинул обувь и протянул к огню руки и ноги.

Мэтью отвернулся и взял со стола кубок.

– Тебе лучше не пить это, – сказала Кори. – Я не помню, чтобы наливала его. Должно быть, вино там старое.

Мэтью указал на бутылку вина на столе.

– Я давно припас это вино. Хью, наверное, открыл его, зная, что мне понадобится выпить, когда я вернусь. – Он поднес кубок к губам.

– Хью не стал бы открывать вино без твоего указания… – начала Кори.

– Ты когда-нибудь слушаешь, что тебе говорят? – завопил Кэрью. Вскочив, он выбил кубок из рук отца. Вино расплескалось, залив руку Кэрью и попав на полог кровати. Кэрью схватился за руку и завизжал от боли.

– Боже, это кислота! – Мэтью бросился за кувшином с водой. Кори посмотрела на дыры, прожженные в рукаве мальчика. Схватив таз, она подставила его под руку Кэрью, Мэтью поливал из кувшина. Кори всю трясло от ужаса. Сильные ожоги могли привести к смерти.

Кэрью вскрикивал от боли, когда вода лилась на его раны. Кори пыталась овладеть собой и думать только о том, чтобы промыть ожог как можно тщательнее.

«Боже, – молила она про себя, – не допусти, чтобы ожоги были серьезными. Не дай Кэрью умереть!»