ЗВЕЗДОЗАКОННИКИ
Звездники звездозаконники,
Божией воли влюбленники
Крестопоклонники,
Цветопоклонники,
Здесь в Вертограде мы все
В невыразимой красе.
Бездники, стали мы звездники,
В Вечери мы сотрапезники,
Цветопоклонники,
Звездозаконники,
Хлеб и вино — в хоровом,
Во всеокружном поем.
НЕТЛЕННОЕ
Мы найдем в нашем тереме светлый покой,
Где игрою столетий украшены стены,
Где лишь сказкою, песнею стали измены,
Чтоб за мигом был миг, за восторгом другой.
Я тебе загляну в бесконечную душу,
Ты заглянешь в мою, как взглянула б в окно,
Мы поймем, что слияние нам суждено,
Как не может волна не домчаться на сушу.
Ты мне скажешь: «Мой милый! Наряд приготовь».
На тебя я надену нетленное платье.
Я тебя заключу — заключаю в объятья,
Мы найдем — мы нашли— в нашем сердце — любовь.
БЕЛЫЙ ПАРУС
Прости, Солнце, прости. Месяц, Звезды ясные,
простите,
Если что не так я молвил про волшебность Корабля,
Если что не досмотрел я, вы меня уж просветите,
Ты прости мои роспевцы. Мать моя, Сыра Земля.
Может, я хожденье в слове и постиг, да
не довольно,
Может, слишком я в круженьи полюбил одну
сестру,
Как тут быть мне, я не знаю, сердце плачет
богомольно,
Но не всех ли я прославлю, если ей цветы сберу.
Солнце, Месяц, Звезды ясны, Мать Земля, меня
простите,
Лен в полях я возращаю, дам обильно коноплю,
А моя сестра сумеет из цветочков выткать нити,
И сплетет нам белый парус с голубым цветком
«Люблю».
ТРИ ИПОСТАСИ
Три ипостаси душ познавшие, борцы,
И вскипы снов Их три Три лика душ, не боле.
Сплетаясь, свет и тьма идут во все концы,
Но им в конце концов — разлука, поневоле.
Сплетаются они, целуются они,
Любовные ведут, и вражеские речи,
Но вовсе отойдут от сумраков огни,
Увидев целиком себя в последней встрече.
Познавшие, когда из этой смены дней
Уходят, к ним идут три духа световые,
С одеждою, с водой, с огнем — к душе, и ей
Указывают путь в Чертоги Мировые.
Борцы, уйдя из дней, встречают тех же трех,
Но демоны еще встают с жестоким ликом,
И нет одежд, шипит вода с огнем, и вздох,
И снова путь, борьба меж пением и криком.
А вскипы снов, уйдя, вступают в темный строй,
Лишь кое-где горит созвездной сказки чара,
И снова сны кипят, вскипают волей злой,
И будут так до дня всемирною пожара.
Три ипостаси душ, и две их, и одна,
Отпрянет свет от тьмы, и вызвездятся духи,
А сонмы тел сгорят. Всемирная волна
Поет, что будет «Вновь». Но песня гаснет
в слухе.
РАЗЛИВ ВЕЧЕРНИЙ
Разлив зари вечерней отходит на отлив,
На стебле, полном тернии, червонный цвет красив,
Багряные туманы плывут над морем нив.
Среди колосьев желтых — как очи, васильки,
И маки — побережье разлившейся реки,
Чьи воды зрелость злаков, чьи воды — широки.
Концов Земли — четыре, и Ад, и Раи, всех шесть,
Концов Земли — четыре, на каждом Ангел есть,
А всех их в светлом мире, как звезд ночных,
не счесть.
Четыре шестикрылых ток ветров стерегут,
На дремлющих могилах — цветы, и там, и тут,
Нас всех молитвы милых от тьмы уберегут.
Коль здесь мы не успели соткать себе наряд,
Коль светлые свирели не завлекли нас в сад,
В замену Вертограда увидишь мрачный Ад.
Но, там побыв во мраках положенные дни,
Познав, что в звездных знаках — доточные огни,
Ты выйдешь к свету в маках,— тогда не измени.
Минутность заблужденья — пройденная ступень,
За падшего моленье — как в правде житый день,
Сияньем восхожденья удел земной одень.
Концов Земли — четыре, и страшных два, всех
шесть,
Судеб Земли — четыре, при каждой Ангел есть,
Служите Миру — в мире, дорог Судьбы не счесть.
А ЧТО ВВЕРХУ?
Сион-Гора — сияние,
Высокое, горячее.
Голгоф-Гора — страдание,
Стоокое, всезрячее.
А что вверху, у Батюшки,
Мученье иль восторг?
А что вверху, у Матушки,
Что Сын из тьмы исторг?
Уж если есть падение,
Есть лестница с низин.
Сион-Гора — видение,
Сходил к низинам Сын.
И сходит Он воистину,
Еще премного раз,
Когда любовь и истину
Мы прячем в тайность глаз.
В глаза Он к нам, в правдивые,
С Голгоф-Горы спускается,
Узнав, что мы — счастливые,
От боли отторгается.
Ведет нас снизу к Батюшке,
В превыспренность зыбей
В Сион-Горе, у Матушки,
Есть сад для голубей.
ПОСЛЕДНЕЕ ВИДЕНИЕ
Я видел виденье,
Я вспрянул с кровати,
На коей, недужный,
Воззрился я в темь
Небесны владенья,
Сорвались печати,
Печати жемчужны,
Число же их семь.
Ночные пределы,
Крутились туманы,
Как пасти ужасны,
Над битвой ночной
И конь там был белый,
И конь был буланый,
И конь там был красный,
И конь вороной.
И были там птицы,
И были там звери,
И были там люди,
И ангелов — тьмы.
В лучах огневицы
Пылали все двери.
В неистовом чуде
Там были и мы.
Сквозь каждые двери,
Стенные разломы,
Сквозь трещины, щели,
Врывались лучи.
И выли все звери,
И били их громы,
Под звоны свирели,
Их секли мечи.
И лик был там львиный,
И лик был орлиный
И лик человечий,
И лик был тельца.
Ломалися спины,
Крушились вершины,
В безжалостной сече,
В крови без конца.
В небесных пожарах,
В верховных разрывах,
Стояли четыре
Небесных гонца.
И малых и старых,
Как стебли на нивах,
Косили всех в мире,
В огне без конца.
И только над крышей
Той бездны безбрежной,
Той сечи кровавой
Зверей и людей
Все выше и выше,
Как сон белоснежный,
Взносились со славой
