– Что ж, это по-джентльменски, – признательно улыбнулся Майдан.

– И Егор Константинович так сказал! Вот что значит – друзья. Простите, на какую сумму вы потратились, делая ставки?

– Видите ли, мы с Егором купили кэшей на десять тысяч каждый, а теперь у меня, сами видите, – вывернул карманы, вставая, Олег.

– Хорошо, тогда мы вам по десять тысяч и вернем. Пойдемте в мой кабинет, там у меня сейф…

Олег последовал за Макаровым, обдумывая на ходу свои следующие ходы. По дороге к ним присоединился и Санин.

– Ну как ты? – спросил он.

– Нормально. Спасибо этой дилерше, Лизе. Игра сорвана – форс-мажор. Расстаемся по нулям? Я уж и не помню, сколько выиграл, – прикинулся чайником Майдан.

– Да хрен с ним. Хватит, поиграли. Перейду снова на карты – там спокойнее…

Санин первый получил назад свои десять тысяч вместе с извинениями и вышел, а Олег, заметивший, что в сейфе главбуха хранится еще вполне достаточная сумма, решил брать быка за рога, не отходя от кассы. Он получил свою десятку и сел в кресло, словно приготовился к долгому разговору. Макаров поднял на него удивленный взгляд.

– Что-нибудь еще?

– Да, Иван Давыдович, еще. Еще шестьдесят тысяч.

– Это еще за что?!

– Вам известно понятие упущенной выгоды? Так вот, в результате сегодняшнего инцидента я потерял именно столько из потенциального выигрыша.

– Вы Нострадамус? Или Ванга? Откуда вы могли знать, что выиграете?

– Дело в том, что Белка накатывала не вашему отморозку с перстнем, а мне. Вы понимаете, о чем я говорю?

Макаров был слишком умен, чтоб кричать и возмущаться. Вместо этого он мгновенно проанализировал ситуацию, выстроив цепочку из своей агентки, ее явного теперь любовника, из-за которого она пошла на авантюру, безусловной его осведомленности о планах Гиви и, как точки, возможного с его стороны шантажа.

– Почему я должен оплачивать неудачу вашей сообщницы? – спросил он. – И не вздумайте воспользоваться тем, что она вам наболтала, – у девушки слишком богатая фантазия, а ответить за эту болтовню можно очень серьезно.

– Вы меня не за того приняли, Иван Давыдович, хоть и быстро соображаете. Надеюсь, что так будет и впредь, – сказал Майдан, внутренне подбираясь, как когда-то во время игры в покер по-крупному, а сейчас предстояла игра посерьезней. – Белка крутила колесо – оцените каламбур! – четко, но еще более четко сработала электронная система управления этим колесом.

Реакция была нужная: мохнатые брови Макарова поднялись как у Брежнева, когда тот смотрел на прикалываемую пятую Звезду Героя – Майдан с юности помнил эту картину.

– Сюрприз? – улыбнулся Майдан. – Могу предложить еще один. Если я не получаю свои деньги, мы с Саниным сейчас же вызываем УБЭП, начальник которого – лучший друг Егора, – сблефовал он, не дрогнув зрачком. – И через полчаса здесь будет крутое «маски-шоу» с разоблачением и выносом, то есть выводом, тел. Казино конец.

Макаров набрал воздуха и приподнял руку.

– Хотите сказать, что и хрен с ним, с рублем? – опередил его Майдан. – Мол, Козырев погорит и вам будет легче дожать его? Ан нет. Ваш Гиви получит заведение с подмоченной репутацией и потеряет готовую систему для околпачивания лохов, которую мог бы хапнуть вместе с казино. И Белку я заберу с собой. Понятно? А они стоят больше шестидесяти тысяч. С другой стороны, когда Козырев узнает, что тут против него затевалось, он этого так не оставит. Я могу об этом позаботиться – ведь он завтра приедет, не так ли? Вы слетите и будете никому не нужны – ни вашим, ни нашим. А получив мою информацию, вы с Гиви можете его конкретно прижать. Так что доставайте, доставайте еще шесть пачек!

Макаров просидел с минуту молча, потом так же молча открыл сейф и выдал деньги, тяжело вздохнув. Майдан встал, спрятал их в карман и вдруг спросил:

– Иван Давыдович, а как у вас с печенью? Что-то глаза мне ваши не нравятся.

Макаров инстинктивно схватился за правый бок и привычно поморщился – излишества!

– Понятно, – сочувственно покивал Олег. – О зубах не спрашиваю – и так видно. Зато голова в полном порядке. Значит, придется так, – сказал он и коротким ударом ладони ткнул главбуха в лоб.

Тот откинулся на спинку кресла и затих. Гуманист Майдан удостоверился, что пульс Макарова не замер, выдернул ремень из его брюк и притянул им пухлые кисти рук главбуха к ручке кресла. Потом заткнул ему рот кляпом из его же носового платка.

– Надеюсь, с носом у тебя все в порядке, – проворчал он, закрывая дверь снаружи на ключ и кладя его в карман.

Он спустился в зал и издали изобразил пальцами две пары шагающих ног и «десятку». Потом выпил у стойки с Саниным, пообещав, что завтра они сразятся уже в «баккара», и спустился вниз, на улицу. Через десять минут появилась Белка с сумкой.

– Еле отпустили, но я сказала, что голова уже не варит после заварушки и руки дрожат…

– Умничка. У тебя документы с собой?

– Всегда при мне – менты лютуют.

– А денег дома много?

– Еще чего! Все свое ношу с собой – такая наша жизнь.

– Вот и ладненько. Продолжим ее в Одессе. Заводи свою таратайку!

– И на какие шиши мы там жить будем?

Майдан вместо ответа показал ей уголок толстенной пачки стодолларовых купюр.

– Срубил-таки! – просияла она, заводя машину.

– Сейчас заскочим по дороге к моему партнеру. Я ему отдам двадцатник – это долг чести, и тогда он меня снова зауважает и через пару месяцев пришлет мою долю из дела. Так что поплывем мы с тобой на белом пароходе. Согласна?

Вместо ответа Белка повернула ключ зажигания.