Господин Санин тоже раскидал несколько своих ставок на три тысячи, играя если не наобум, то по какой-то ему одному известной системе, и Лиза уже приготовилась объявить игру, когда к столу пробился бритоголовый громила с явно кавказской внешностью и без слов воткнул башню из десяти стодолларовых фишек на… ту же дальнюю от Лизы семерку, чуть не рассыпав аккуратный столбик чипсов Майдана.

– Молодой человек, – приторно вежливо обратился к нему Майдан. – У нас тут идет эксклюзивная игра, и мы не намерены принимать в нее кого бы то ни было.

– Нэ понял? – повернулся к нему всей тушей лысый. – Эта казино! Я плачу дэнги – я играю.

– К вашим услугам соседние столы, а этот занимаем только мы с партнером по договоренности с администрацией. Для нас как для членов клуба делают исключение. Понятно? – вступил в беседу Санин.

– Гдэ этот администрация?! Говорить хочу! – возмутился сын гор.

Тут же к столу подскочил Гена Панин, который стоял до этого в сторонке бок о бок с главбухом Макаровым, вылезшим ради редкого зрелища из своего медвежьего угла.

– Господа, в чем проблема? – втерся он между Майданом и гостем столицы.

– Геннадий Георгиевич, дорогой, мы же договорились об эксклюзивной игре! – обратился к нему Санин. – Объясните вашему гостю, что в ней могут участвовать только двое.

Гена понимал, что кто платит, тот и заказывает музыку. С другой стороны, каждый новый игрок обещал еще больший доход заведению. И еще неизвестно, от кого можно ожидать больших неприятностей: от соперников, уже увлеченных игрой, или от этого явно бандита.

– Минуточку, господа, позвольте мне посовещаться с нашим консультантом, – пробормотал он и шмыгнул к Макарову, которого никто не знал как главбуха заведения, а он вполне мог сойти при своей представительной внешности за некоего таинственного консультанта.

– Иван Давыдович, что делать?

– Молодой человек, здесь все решаете вы как исполняющий обязанности управляющего. Но мне кажется, что в наших интересах допустить к игре любого желающего, если он согласится играть по максимальной ставке. Да и не было у вас уговора, что они будут играть только вдвоем.

– Ладно, попробую уговорить их.

Геночка снова пробился к столу:

– Господа, у нас не было уговора об ограничении числа играющих. Ведь так? В общем, прошу вас пойти навстречу интересам казино и разрешить нашему гостю играть, но по максимальной ставке. Вы согласны?

Майдан с Саниным переглянулись и согласно кивнули – им не терпелось продолжить дуэль.

– А вы? – повернулся Панин к кавказцу.

– Нэт проблэм, дарагой, – довольно улыбнулся тот, ощерив золотые зубы.

– Начинайте, Лиза, – распорядился Панин.

Майдан постарался перед решающей игрой перехватить взгляд Белки, чтоб подбодрить ее, но она неотрывно смотрела почему-то на руку кавказца, лежащую на столе, с толстого пальца которой посверкивал бриллиантовой Большой Медведицей внушительный перстень.

Она глубоко вздохнула, запустила колесо и шарик и, как положено, произнесла: «Ставки сделаны, господа. Больше ничего не принимается».

Брейн скучал в своей хай-тековской келье. Еще недели две назад он горел на работе, захваченный изготовлением и наладкой своего последнего детища – системы управления колесом, обещавшей беспроигрышную работу казино на первом столе, волновался в ожидании ее запуска и исполнения своей сверхсекретной и сверхответственной миссии по опустошению карманов богатых клиентов заведения. Но пауза, которая возникла в связи с отъездом Козырева и Машкова, выводила его из себя. Уж он и в шахматы наигрался со своим компьютером, и во всех «стратегиях» победил, которыми тот был напичкан – Петр Ильич ни в чем не отказывал своему подопечному, – и с Катей, скучающей в отсутствие своего шефа, чуть ли не «секс по телефону» устраивал ежедневно по местной линии… Ничто не могло избавить от нарастающей скуки. Оставалось только наблюдать на своем мониторе, дублирующем все аппараты большой камеры, за жизнью казино. Время от времени он включал и свое детище, наблюдая, как бегает шарик и крутится колесо на первом столе. Он уже безошибочно различал, чьи руки появляются в кадре и запускают игру, подтверждая свою правоту включением общего плана стола, на котором были видны крупье с инспектором и игроки. Он уже и по характеру движения шарика мог угадать, кто его запускает, в чем Брейну помогала его следящая система. Борис не переставал удивляться способности новенькой, Лизы, как сказала ему Катя Арефьева, безошибочно вкатывать шарик в выбранное ею для выгоды казино гнездо.

Вот и сегодня он решил перед сном «прогуляться» по залу, чтоб пожить хоть и виртуальной, но все-таки жизнью.

Его взгляд тут же зацепился за транспарант над первым столом, где были объявлены огромные ставки. Тогда он включил свою систему, чтоб понаблюдать, как его любимица, а за столом работала именно Лиза, будет справляться со столь ответственной игрой: не дрогнут ли ее ловкие, изящные ручки в процессе перекладывания денег из карманов доверчивых богатеев в сейф Козырева?

«Мне бы такие денежки, – вздохнул Борис. – Я бы тогда смог выписать маму из больницы и нанять ей любую сиделку. А тут: видит око, да зуб неймет!»

Он отследил две игры и не заметил ничего особенного, не считая, конечно, необычно высоких ставок. Но в третьей, когда он увидел, как на игровом поле скапливаются ставки на тысячи долларов, что означало стотысячные выигрыши при особо удачном для игроков стечении обстоятельств, Борис напрягся, а рука его автоматически потянулась к накрытой крышечкой, совсем как на пульте пуска ядерных ракет, кнопке включения своего детища. Он решил, что, несмотря на запрет Петра Ильича, можно, в виде исключения, для спасения своей заочной любимицы, помочь ей не попасть впросак и не быть уволенной за проигрыш казино. Но тут на мониторе общего вида стола возникла фигура еще одного игрока, лысого верзилы, и произошла некоторая заминка. Во время ее Брейн запустил оценочную программу и быстренько ввел в компьютер расстановку и достоинство ставок на игровом поле. Система высветила семерку, как самую нежелательную ячейку для попадания шарика – с точки зрения казино конечно же.