Шеф прошел туда и сам принялся рассматривать оружие. Копье с рунической надписью «Гунгнир»: отличная сталь, недавняя ковка, само просится в руку. Меч годится для боя, но немножко тяжеловат, клинок – просто заточенное железо без специально наваренного лезвия – уже слегка покрыт ржавчиной. Мечи ценятся выше, чем копья, это оружие настоящего воина. И все же…

Шеф протянул меч:

– Держи, Карли. – Он заметил, как неловко юноша взял меч за рукоять – очень опасно при парировании удара. – И за мной еще два дела. Во-первых, я научу тебя биться на мечах. Во-вторых, когда найдем кузницу, я тебе перекую этот меч, сделаю получше.

Веснушчатое лицо вспыхнуло от удовольствия, и в это время дверь отворилась. Отец Карли ткнул большим пальцем себе за плечо:

– Пойдем, пришелец. Сход собрался.

Около сорока мужчин стояли неправильным кругом, а жены и дети поодаль образовали внешнее кольцо. Все мужчины были вооружены, хотя и скудно: топоры да копья, ни шлемов, ни кольчуг. У некоторых были щиты, но не надетые на руку для боя, а висящие на спине.

Пред дитмаршенцами предстал высокий воин, чье призвание безошибочно угадывалось по его стати: прямая спина, широкие плечи, ни малейшей сутулости, отличающей землепашцев, которые ходят за плугом, орудуют серпом и мотыгой. Однако на нем не было ни золота, ни серебра, только длинное копье в правой руке. Он был весь покрыт шрамами, одно веко свисало над пустой глазницей, и одна сторона лица казалась стянутой. На лице запеклась не замеченная им кровь, а рубашка и штаны были грязнее, чем у крестьян. Круг пялился на него, пытаясь истолковать увиденное. По толпе пронесся шумок пересудов – это из хижины вышел Карли и стал позади Шефа, сжимая в неопытной руке подаренный меч.

Шеф огляделся, стараясь оценить ситуацию. Утреннее ощущение покоя и уверенности не покидало его, несмотря на стычку с Карли. В задумчивости он вытащил из-за пазухи цепочку с серебряным амулетом Рига. Еще раз пронесся шумок, люди подошли поближе, чтобы разглядеть вещицу. Некоторые, может быть четвертая часть присутствующих, тоже достали свои пекторали: молоты, лодки, фаллосы. Но ни одного такого, как у незнакомца.

Глядя Шефу прямо в лицо, вперед шагнул грузный мужчина средних лет, с кирпично-красными щеками.

– Ты пришел с моря, – сказал он. – Ты викинг, из северных бандитов. Даже такой, как ты, должен понимать, что ему лучше не соваться в Дитмаршен, где живут свободные люди. Мы возьмем тебя в рабство и продадим твоим сородичам в Хедебю. Или людям епископа в Гамбурге. Если только кто-нибудь не захочет выкупить тебя – но, судя по твоему виду, этого не случится.

Какой-то инстинкт подсказал Шефу пересечь круг и неторопливо приблизиться вплотную к обвинителю. Он гордо поднял голову, чтобы подчеркнуть свое превосходство в росте.

– Если ты знаешь, что я пришел с моря, – произнес Шеф, – ты должен знать, что в море сражались два корабля. На одном были викинги. Это был «Франи ормр», главный корабль Сигурда Змеиный Глаз. Разве ты не видел знамя Ворона? Другой корабль был мой, и Сигурд бежал от меня. Верни меня на корабль, и я заплачу серебром, сколько ты весишь.

– Это какие же корабли преследуют викингов? – спросил толстяк.

– Английские корабли.

В толпе послышались возгласы удивления и недоверия.

– Это правда, что на первом корабле были викинги, – раздался голос. – Но они не убегали. Они заманивали второй корабль и здорово одурачили его шкипера. Если на втором корабле были англичане, они, наверное, все дураки. И мачта с парусом у них тоже дурацкие.

– Доставь меня на корабль, – повторил Шеф.

Позади него заговорил Карли:

– Он не смог бы этого сделать, если б и захотел. У нас нет лодок. Мы, дитмаршенцы, очень смелые в болотах, но в полумиле от берега уже начинаются разбойничьи воды.

Толстяк покраснел и сердито огляделся:

– Может, и так. Но если тебе больше нечего добавить, одноглазый, тогда остается то, что я сказал. Ты мой раб, пока я не найду на тебя покупателя. Отдай копье.

Шеф подбросил копье, перехватил его поудобнее и сделал ложный выпад. Когда толстяк отскочил, Шеф широко улыбнулся и повернулся спиной к дитмаршенцу, игнорируя его топор. Он пошел вдоль круга, всматриваясь в лица и обращаясь к тем, кто носил амулеты. Эти люди, решил Шеф, в точности как норфолкские крестьяне, чьи споры он столько раз судил в свою бытность ярлом. Значит, надо вызвать интерес и сыграть на противоречиях между деревенскими.

– Странные дела, – заговорил он. – Когда человека выбрасывает на берег, живого или мертвого, как вы с ним поступаете? В нашей стране рыбак, если у него есть деньги, носит в ухе серебряное кольцо. Вы знаете зачем. Если он утонет и тело будет выброшено на берег, жители возьмут плату за похороны. Покойника все равно предали бы земле – таков долг, но кому понравится делать это бесплатно? И вот он я, кольца в ухе нет, но я и не мертв. Разве я заслуживаю худшего обращения? Я причинил кому-то вред? Я сделал подарок вашему Карли, а он в ответ сбил меня с ног, расквасил нос, расшатал зубы, вывихнул челюсть – мы теперь лучшие друзья.

Удовлетворенный гул. Как и предполагал Шеф, Карли здесь был предметом и восхищения, и постоянных шуток.

– Кто меня удивляет, так это наш приятель, что стоит сзади. – Шеф ткнул пальцем себе за плечо. – Он говорит, что я раб. Ладно, допустим. Но он говорит, что я его раб. Разве я пришел в его дом? Разве он с риском для жизни скрутил меня голыми руками? Разве вы согласны, что все выброшенное морем принадлежит ему? Так ли это?

На этот раз гул был недвусмысленно неодобрительным, а Карли негодующе фыркнул.

– Тогда я предлагаю вот что. – Шеф уже обошел весь круг и снова встал перед толстяком. – Если хочешь сделать меня рабом, Никко, отведи в Хедебю и продай на невольничьем рынке. Но выручку придется разделить на всех жителей деревни. А пока мы не в Хедебю, я остаюсь свободным: никаких цепей или ошейника. И копье побудет при мне. Не волнуйтесь, я отработаю свое содержание, – обратился Шеф ко всем и дотронулся до амулета. – Я знаю кузнечное ремесло. Дайте мне кузню и инструменты, я сделаю все, что вам понадобится.

– Звучит достаточно справедливо, – раздался голос. – У меня лемех сломался, нужна аккуратная работа.

– Он говорит не как викинг, – поддержал другой. – Больше похоже на фризца, только они все с насморком, а он без.

– Слышали насчет дележа денег? – добавил третий.

Шеф плюнул на ладонь и выжидающе посмотрел на толстяка. Нехотя, с ненавистью в глазах, дородный Никко плюнул тоже. Они небрежно ударили по рукам. Шеф повернулся и приблизился к Карли.

– Я хочу, чтобы ты тоже пошел в Хедебю, – сказал он. – Мир посмотришь. Но нам обоим надо кое-чему научиться, прежде чем мы туда отправимся.

За сорок миль от берега, вблизи Святого острова, на волнах, как стая гигантских морских птиц, покачивался с убранными парусами английский флот. В центре четыре корабля были сцеплены воедино для совета: «Норфолк», ускользнувший из мутных и вязких протоков Элбер-Гата, «Суффолк» под командой старшего шкипера англичан Хардреда, «Морж» Бранда и «Чайка» Гудмунда Жадного, представлявших викингов Пути. Страсти накалились, и к прислушивающимся морякам долетали по волнам громкие голоса.

– Не могу поверить, что вы просто бросили его на Тором про́клятой песчаной отмели! – Бранд едва не рычал.

С лица Ордлафа не сходило упрямое выражение.

– Нам ничего другого не оставалось. Он исчез из виду, вода прибывала, начиналась ночь, никакой уверенности, что Сигурд и его отборные бойцы не выскочат из-за соседней отмели. Пришлось убираться.

– Ты думаешь, он жив? – спросил Торвин, по бокам которого сидели специально приглашенные два жреца Пути.

– Я видел, что за ним пошли четверо. Вернулись трое. Они не выглядели довольными. Вот и все, что я могу сказать.

– Значит, есть шанс, что он застрял где-то в Дитмаршене, – заключил Бранд. – У этих олухов с утиными ногами.