— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — участливо спросила Келл.

— Как никогда, — проворчал он.

— Что известно о Гестерисе?

— Ничего. Когда мы видели его в последний раз, он пустил своих экстраординариев позади нас, чтобы дать нам возможность уйти. Он пытался заставить армии у бродов стоять, но не смог. Будем молиться, что он не задержался там слишком долго и успел спастись. Как ты понимаешь, мы видели пожары в лагерях в ту ночь. Был ли он там? Вот в чем вопрос.

— Бог защищает великих, а он — один из них, — сказала Келл, на мгновение изумившись, насколько мало ее волнует судьба генерала. Она моментально поняла, чем это объясняется. Этот человек был словно заговорен. Бог улыбался ему каждый день. Конечно, за исключением одного. — А Дел Аглиосу и Джорганешу гонцов отправили?

— Если так можно выразиться. Джорганеш не получит известий довольно долго. Я поручил кавалерийскому взводу прятаться и наблюдать за цардитами. Они отправятся на юг, как только путь освободится. Возможно, уже и отправились. Что до Дел Аглиоса, то несколько человек посланы к водопаду Халор; считается, что там есть перевал. Я им не доверяю, Келл. У них одно желание — спрятаться. В чем-то я с ними согласен. Но кому-то необходимо доставить известия на север.

Келл покачала головой.

— Случалось мне слышать беспомощные и явные отговорки, друг мой, но более характерного примера еще не попадалось.

— Но ты ведь это сделаешь, да? — Нунан нахмурился. — Ты ведь тоже ранена?

— Не настолько, чтобы это помешало мне ехать верхом, — ответила Келл. — Но я покажусь хирургу, прежде чем уехать.

— Спасибо тебе. — Нунан снова начал улыбаться.

— А что собираетесь делать вы?

Нунан пожал плечами и, моментально пожалев об этом, скривился.

— Подлатать раны и продолжать искать выживших. Беспокоить их здесь или отправиться обратно, чтобы участвовать в обороне.

— Хм. Тебе нужно хорошенько подумать, куда ты направишься. Вас сейчас сколько, две сотни?

— Около того.

— Вы окажетесь легкой добычей для любого более или менее крупного отряда. Следи, чтобы постоянно высылались вперед разведчики — даже при таком небольшом числе людей. И если дела пойдут плохо, постарайся найти нас. Дел Аглиос и Атаркис оба отправятся на юг, когда узнают о случившемся. Вам лучше стать частью более крупной силы, так?

— Буду иметь это в виду. — Его лицо стало серьезным. — Келл, еще одна вещь. Не знаю, насколько этому можно верить, но мои разведчики докладывают только о том, что видят. Колонны пленных, идущие на восток, полны тундаррцев, эсторийцев, карадукцев и фаскарцев… кого угодно. Но нет никого из Атрески.

— Совпадение?

Нунан поднял брови.

— И сообщают, что кавалерия и пехота Атрески идут на запад с цардитами.

— Отдельные лагеря для пленных?

— Они не обязательно пленные.

— Ты серьезно предполагаешь массовое дезертирство?

— Не знаю, что я предполагаю, — вздохнул Нунан. — Но с Дел Аглиосом две алы из Атрески. Я просто считаю, что ему следует знать о том, что мы видели, вот и все.

Внезапная мысль пришла в голову Келл, и, извинившись, она поспешно вернулась к своему коню. Что тот цардит делал в сгоревшем лагере? Она внимательно пересмотрела седельные сумки. Там нашлось послание. Ничего удивительного в том, что оно было у гонца. Она прошла по лагерю, ища жителя Атрески или Госланда, и обнаружила нескольких, прежде чем ей попался тот, кто умел разбирать цардитские каракули.

Мужчина с повязкой на глазу, которого он лишился, запинаясь прочел послание. С каждой фразой он сжимал его в руках все крепче, и стук сердца Келл почти заглушал его слова.

— Не может быть! — пробормотала она. — Не может быть!

— Тут так говорится, мастер Келл. Мне очень жаль.

— Но переметнется ли он, хотела бы я знать?

— Кто, сударыня?

— Юран. Боже правый, если он это сделает, то еще до наступления дуса война может переместиться на порог Эстории! А там слишком мало сил, чтобы обороняться. — Келл встала и посмотрела на уроженца Атрески. — Молись, чтобы наши известия дошли туда раньше цардитов. Молись, чтобы мне быстро удалось добраться до Дел Аглиоса. И молись, чтобы то, что содержится в этом послании, не осуществилось. Иначе ты, мой друг, скоро станешь моим врагом, и вся наша жизнь окажется пустой тратой времени.

848-й Божественный цикл, 11-й день от рождения соластро, 15-й год истинного Восхождения

Орин Д'Алинниус радовался возвращению домой. Не будучи хорошим мореплавателем, он стойко, но без удовольствия перенес плавание «Стрелы Арка» до Эсторра и с наслаждением, хоть и нетвердо, шагнул на причал.

Полный и заверенный подписями доклад, который они подробнейшим образом обсудили сначала в Кирандоне, а потом на борту корабля, находился у Джереда. Джеред отпустил его и Аркова, а сам с левимами поехал по темным улицам. Он направлялся на холм, чтобы там подать Адвокату их общий и, как считал Д'Алинниус, просвещенный вердикт.

Арков предложил ему коня, чтобы добраться до дома, но Д'Алинниус отказался. Ночь была ясная и теплая и благодаря ветру с берега не слишком влажная. Его вилла находилась недалеко от гавани, так что он неспешно пошел домой по оживленным улицам. Вещи должны были доставить на следующее утро.

Поскольку игры закончились совсем недавно, знамена и праздничные лозунги по-прежнему украшали улицы, и кругом явственно ощущалась радостная атмосфера. Д'Алинниус чувствовал ее в воздухе, слышал в шуме, доносившемся из таверн и баров. Он приподнял брови, с новым уважением оценив решение Адвоката.

Д'Алинниуса хорошо знали в городе и особенно в его родном квартале. Его неспешное продвижение прерывали люди, справлявшиеся о его здоровье и о том, где он находился в последние дни. Понравились ли ему игры… Правда же, соластро в этом году просто редкостное… Не хочет ли он задержаться, чтобы что-нибудь выпить… Ученый вежливо отвечал, но отказывался от всех приглашений, ссылаясь на усталость в конце долгого дня. Уже за калиткой своей виллы Д'Алинниус остановился, чтобы посмотреть на ухоженный кустарник, и медленно вздохнул, впитывая разлитый в воздухе покой.

Прислугу предупредили о его приезде, так что в доме горели огни. Там будет еда на плите и теплая вода, чтобы помыться. А если повезет, то найдется и компания на вечер. Ему это не помешало бы. Воздержанность не шла Д'Алинниусу на пользу.

Внутри виллы царила прохлада. Мрамор сиял в свете ламп, из холла за портиком доносился шум фонтанов. Тихо пройдя через холл, ученый заметил какое-то движение в окруженном колоннадой саду в центре его скромного, но уютного жилища. Он поздоровался со слугой, который посмотрел на него с выражением некоторой озабоченности, после чего попросил пройти в большую приемную. Похоже, его ждали гости.

Чувствуя раздражение, Д'Алинниус прошел в комнату по коврам, устилавшим каменный пол. Окна были распахнуты навстречу ночи. На жестких стульях напротив его собственного ложа сидели три человека. Перед ними на столе стояли нетронутые еда и вино. Ученый ощутил холодок, пробежавший по коже, и резкую дрожь страха.

— Добрый вечер, Орин. Надеюсь, ваша поездка прошла спокойно.

— Канцлер Коройен, — отозвался Д'Алинниус. — Какой приятный сюрприз. — Он нашел в себе мужество, чтобы едко добавить: — Надо полагать, вы пришли благословить мое благополучное возвращение и пожелать здоровья. Право, вам не следовало себя утруждать.

Коройен не улыбнулась. Она поправила на себе тогу, а двое ее сопровождающих, одетые как гласы ордена, но больше похожие на наемных головорезов, уставились на него с нескрываемой угрозой.

— Сядь. Мне не хочется задирать голову, чтобы смотреть на тебя.

Д'Алинниус подумал об отступлении, но отреагировал послушно: кивнул и сел. Оказавшись лицом к лицу с канцлером, он почувствовал еще большее беспокойство. Ученый стиснул руки, стараясь скрыть дрожь. В ее глазах было холодное презрение с примесью лихорадочного жара. Опасная смесь, которая лично у него ассоциировалась с отречениями и тирадами против преступной ереси.