Эстер не чувствовала вины — только радость. Потому что каждое обращенное к ней лицо говорило о силе духа и решимости. Тишина стала невыносимой. И она заговорила.

— Друзья мои! Они родились — и у них все хорошо.

Раздавшийся рев толпы едва не сшиб ее с ног.

Ардол Кессиан поставил локти на стол и утвердил подбородок на сплетенных пальцах. Он поерзал по жесткой скамье, с ворчанием пытаясь найти удобную позу. Жаль, что никто не догадался принести ему подушку. Ночь уже наступила. Звезды расплескались по всему небу, и воздух был чистым и все еще теплым. Дождя не будет семь дней, хотя набежавшие облака через пару дней сделают погоду чуть прохладнее.

Площадь форума перед ним была запружена людьми, чьи лица сияли в свете огней. Оркестр на помосте вновь зазывал усталых танцоров, заиграв еще одну популярную мелодию. Барабан и литавры отбивали ритм, кифара и флейты вели мелодию, а сильный звонкий голос объявлял движения.

Кессиан уже давно не осмеливался выйти в центр форума, чтобы танцевать. Ему не хватало этих ощущений. Энергии и радости, прикосновения женщины, аромата ее кружащегося тела. Внимательного взгляда, пока они делают шаги и повороты. Теперь Ардол Кессиан довольствовался тем, что наблюдал, как молодые поколения повторяют те же ошибки, которые он делал в молодости. Как это было давно! Он повернул голову направо и накрыл ладонью руку Дженны.

— Помнишь, как мы познакомились во время танца?

— Да, Ардол, — ответила Дженна голосом, в котором звучала покорность судьбе. — Ты спрашиваешь меня об этом каждый раз, когда мы смотрим на танец.

— Правда? — Уголки губ Кессиана чуть приподнялись. — Я стал забывчив.

— Ну да, когда тебе это удобно.

Кессиан чуть сжал руку Дженны. Он уйдет первым. Дженна на тридцать лет моложе его. Они уже восемьдесят лет вместе. Он подумал, каково ей будет одной. Возможно, Дженна обрадуется тишине и покою.

— Йен сегодня показала себя молодцом, — проговорил Кессиан, отказываясь поддаваться печали в ночь праздника.

— Это точно.

Ноздри щекотало дымом, запахами жарящейся на углях рыбы, печеного мяса и пенистым дурманом пролитого эля. Йен отыскала стаи морских окуней и сардин. Сети заполнились до отказа, так что завтра утром, когда пройдет похмелье, на рынке будет много рыбы.

— Вы позволите?

Кессиан поднял взгляд и посмотрел через стол. Там стоял Арван Васселис, маршал-защитник Карадука. Он приехал с женой и маленьким сыном еще пять дней назад, получив известие о том, что рождение близится. Флаг маршала — темно-синий, с золотой каймой и двумя вздыбившимися медведями — развевался над его резиденцией, откуда открывался великолепный вид на бухту и гавань.

— Вы, как всегда, вовремя, — сказал Кессиан, собираясь встать.

Васселис жестом попросил его остаться на месте.

— Никогда не пропускаю праздник в Вестфаллене. Я даже привез с собой вина. — Маршал водрузил на стол два причудливо изукрашенных керамических кувшина, несомненно наполненных чем-то выдержанным и дорогим. — Не возражаете, если я присяду?

— Вам нет нужды спрашивать.

— Высокое положение — не повод для грубости, — сказал Васселис, отодвигая скамью, стоявшую напротив. Он наклонился, чтобы поцеловать Дженну в щеку, а потом сел. — Разливайте.

Дженна выплеснула остатки эля из обоих кубков и прихватила еще один, который кто-то забыл у них на столе. Она протерла их куском ткани, висевшим на талии, а потом наполнила вином Васселиса.

— А где первая дама нашей страны? — спросила она.

— Нетта? Наверное, укладывает Кована. Все это пока еще не для него. Лучше пусть спит.

— Разве у вас нет слуг для таких дел?

— Думаю, вы убедитесь, что мы сами неплохо справляемся с родительскими обязанностями, — улыбнулся Васселис. — Кроме того, нам едва ли стоит беспокоиться, так ведь? Только не здесь.

— Вы так и не привыкнете к внешним атрибутам вашего положения, да?

Васселис негромко засмеялся.

— Только попробуйте позволить себе что-то лишнее, Кессиан, и вы убедитесь, что я очень хорошо умею пользоваться атрибутами власти.

Он поднял кубок. Все трое чокнулись и выпили.

— Отличный вкус, — кивнул Кессиан, чувствуя, как выдержанное красное вино мягко течет по горлу, оставляя во рту сладкий аромат спелых слив.

— А вы сомневались? — хмыкнул Васселис.

Друзья замолчали. Кессиан смотрел на профиль Васселиса, наблюдавшего за танцами и празднеством. Он гордился этим человеком. Маршал-защитник вел себя очень непринужденно, не выказывая превосходства и не опасаясь за свой авторитет.

На глазах Кессиана из юного паренька, влюбленного в море, он превратился в правителя Карадука. Маршал был самым влиятельным союзником Восхождения и самым яростным защитником его тайн. И даже при его поддержке необходимость не выпускать секрет за пределы Вестфаллена стоила постоянных усилий и ужасных тревог. Если их надежды оправдаются, то в последующие годы они будут еще больше нуждаться в помощи Васселиса.

Васселис вдруг прекратил стучать пальцами по столу в такт барабанам и устремил на Кессиана взгляд больших карих глаз, красиво сочетающихся с короткими темными волосами. Улыбка теплилась на его мягком, дружелюбном лице, но было бы большой ошибкой расценить располагающую внешность маршала как признак мягкости характера.

— Ну что, — спросил он, — это они?

Кессиан пожал плечами.

— Это зависит от того, насколько вы полагаетесь на знамения и насколько на науку. Даже мне эти совпадения кажутся поразительными. Однако с точки зрения математики мы их во внимание не принимаем. — Кессиан не смог сдержать улыбку и покачал головой, безуспешно пытаясь подавить радостное волнение, которое каждый раз заставляло его трепетать, стоило подумать о них. — Они все родились в один час от матерей, как принадлежащих, так и не принадлежащих к Ступеням, и после одинаково тяжелых родов. В час, когда закончился дождь, разошлись облака, и сквозь них прорвалось солнце. И если верить таким людям, как Андреас Колл и Эстер Наравни, — в час, когда птицы смолкли, а все коровы, овцы и свиньи, собаки и кошки повернули головы к вилле.

— И вы этому верите? — прямо спросил Васселис.

Улыбка Кессиана стала еще шире, и он осушил кубок.

— Я верю, что во время их рождения в атмосфере было нечто такое, что подействовало на все живое. А еще я верю в теорию массового эмпатического выброса эмоций, таких как надежда и любовь. В знамения и предзнаменования я не верю. По крайней мере, стараюсь не верить.

— Ардол, мой старый друг, вы пытаетесь уклониться от ответа. Это они?

Кессиан пожевал губами. Он посмотрел на форум и танцы, на толпы оживленно разговаривающих и пьющих людей. Слитный гул музыки и смеха, ароматные запахи пищи и резкий свет пламени и фонарей ударили ему в голову. И вино очень неприятно усиливало этот шум. Он попытался понять, когда именно стал испытывать такие ощущения.

— Я стар, маршал Васселис. Я не могу допустить, чтобы это оказались не они.