— Вот и мне тоже, — ответил он.

Мы все еще раздумывали об этом, когда, совершенно неожиданно, Меллор выпрямился в своем кресле, издал странное, приглушенное восклицание и приложил указательный палец к виску. Он вскочил на ноги и с замечательной живостью проложил путь между заваленными столами и свисающими растениями, достиг комода, выдернул пару ящиков из гнезд — до конца — и вернулся, держа их под мышками и сжимая в зубах большое увеличительное стекло.

Он вкатился обратно в кресло, пристроив ящики на колени. Его голова исчезла внутри. Оттуда донесся шорох и стук. Вынырнув обратно, он выглядел очень воодушевленным и держал в руках любопытного вида предмет, который и передал мне со словами:

— Что вы об этом думаете, Ваша Светлость?

Этот предмет был плоским и довольно тяжелым, около восьми дюймов на четыре. Белый и гладкий, словно отшлифованный морской волной.

— Это кость? — спросил я.

— Оценка «отлично», — объявил Меллор. — Итак, Ваша Светлость, будут ли предположения о том, что за животное?

Должно быть, я с минуту глазел на холодную старую кость, будто она могла шепнуть мне подсказку, но, наконец, был вынужден признать, что не имею ни малейшего понятия.

— Это челюстная кость... — сказал Его Преподобие, расширив глаза, — гиены. И довольно здоровой, между прочим.

Он вытянул перед собой руки, на расстоянии фута друг от друга.

— Голова примерно такого размера, — заверил он меня, поднимая брови. Затем уставился в пространство между руками, настолько глубоко погруженный в свои мысли о гиене, что я испугался, как бы он не запрокинул голову и не издал ужасный вой.

— Найдена чуть больше года назад в ваших собственных пещерах в у Кресвелла.

— Ну и ну, — сказал я, заметив, что киваю вслед за ним.

Меллор подкинул мне другой обломок кости размером примерно с ту бритву, которой он недавно размахивал. Я повертел эту штуку в руках. Она была значительно легче, чем предыдущая, и, как мне показалось, слегка отдавала бараниной.

— Взгляните поближе, — сказал Его Преподобие, передавая мне увеличительное стекло. Я навел его на тонкую кость, и сквозь выпуклость линзы мне удалось разобрать несколько рядов мелких царапин вдоль края кости, чем-то напоминающих дюймовые деления на линейке или штриховку на карте мистера Сандерсона.

— Для чего они? — спросил я.

— Может, украшение... Какое-то художество. Кто знает.

Должен признать, я был немного поражен небрежным тоном Его Преподобия, и, конечно, он тут же меня раскусил:

— Вы не представляете, Ваша Светлость, сколь многое из того, что мы привычно называем «историческими фактами», на самом деле не более чем домыслы. Спустя тысячу лет какой-нибудь малый найдет некий рисунок из наших дней. Может быть, он даже с ходу определит, что это рисунок. Но когда он подойдет к вопросу, собственно, для чего он... вот тут-то, согласитесь, недолго потеряться в догадках.

Я принял его довод, дав себе зарок на досуге подумать об этом еще. И как свинья-ищейка в поисках трюфелей, Его Преподобие снова зарылся в своих ящиках с костями. Экземпляр за экземпляром являлся на свет и предлагался мне, и, пока я изучал один, он судорожно выкапывал другой, так что на моих коленях вскоре выросла целая гора. Все они, как уверял Его Преподобие, когда-то принадлежали какой-нибудь твари, которая бродила по нашей местности много веков назад. Бизон, олень, мамонт, дикая лошадь... они начинали тяготить меня. Когда я ерзал в кресле, они терлись друг о друга, издавая жуткий царапающий звук, но Его Преподобие был слишком глубоко погружен в прошлое, чтобы замечать неудобство, которое терзало меня в настоящем.

В какое-то мгновение я спросил его, какими инструментами он пользовался, чтобы раскопать эти останки.

— О, всего лишь чайной ложкой и маленькой щеткой, — сказал он мне, продолжая свои поиски. — Понимаете, пол пещеры — всего лишь наносы. Дают превосходную сохранность. Но мы бы даже не заподозрили, что там внизу, если бы фермер, который укрывал свой скот в одной из пещер, не наткнулся на пару окаменелостей.

Он остановился на секунду, поднял голову и поглядел на меня поверх своих ящиков.

— Вы ведь не видели пещер с тех пор, как в них навели порядок, Ваша Светлость?

Я сказал, что не видел, и признался, что не могу вспомнить, был ли я вообще когда-нибудь непосредственно в них, хотя мимо проезжаю довольно часто.

— И это вы, такой подземный человек, — сказал он. — Что ж, надо идти. Да, конечно, надо, — и он принялся кивать. — Мы должны идти немедленно.

Он подождал, пока я покиваю вместе с ним.

— Как чудесно. Я покажу вам ваши собственные пещеры.

Теперь он кивал головой так яростно, что два ящика на его коленях начали скакать во все стороны. Потом вдруг остановился и поднял в воздух палец, чтобы мы попридержали коней.

— Прежде чем мы отправимся, — сказал он серьезно, — последняя кость.

И с изрядной осторожностью он преподнес мне почти круглый кусок кости. Совсем маленький, но тяжелый как камень.

— А это кто? — спросил я Его Преподобие.

— Шерстистый носорог — ответил он с очевидной гордостью. — Очень редкий.

— Носорог в Ноттингемшире? — спросил я его.

Он одарил меня самым уверенным, самым мудрым кивком. Я был просто поражен.

— Я хотел бы спросить, если не возражаете, Ваше Преподобие, — откуда вы знаете, что это шерстистый носорог?

Он указал на ряд книг.

— Все там, — сказал он и слегка вздохнул, как будто припомнив каждый час утомительного чтения, многие месяцы, с головой проведенные в книгах. — Но, знаете, иногда необходимо задействовать еще вот это, — и он постучал сбоку по своей круглой голове.

— Разумеется, — сказал я, с каждой минутой все менее уверенный, о чем именно идет речь. — И как, по-вашему, мог на самом деле выглядеть шерстистый носорог?

— Ну, стало быть... — Его Преподобие не стал спешить, переваривая этот вопрос. Он уставился вдаль, словно сквозь толщу всех этих веков. — Я бы сказал, что он выглядел примерно так же, как современный носорог... только волос на нем было побольше.

С сожалением должен отметить, что в эту минуту археологи несколько опустились в моих глазах. До такой степени, что я задумался, не могли бы и мы с миссис Пледжер, при помощи книжки-другой, оказаться не меньшими доками в археологии, чем сам Меллор.

Его Преподобие задал такой впечатляющий темп, что переход через поля к пещерам занял у нас менее получаса. Единственным, что нас сколько-нибудь серьезно задержало, были решетчатые ворота, закрытые на висячий замок.

Вход в пещеры, расположенные на угловатой плите на высоте около пятидесяти футов, издалека напоминает ухмылку идиота. Мы постояли у подножия крутого подъема, который вел к пещерам. Его Преподобие задрал нос и понюхал воздух.

— Прохладно... — сказал он.

Не успел я это обдумать, как он ринулся вверх по песчаному склону, оставляя пыльный след. Что ж, мне ничего не оставалось, кроме как поспешить за ним, и я пустился вперед своей косолапой рысью. Вскоре я нагнал его на подъеме, где обрел счастливую возможность близко познакомиться с его обширным тылом и внезапно получил все основания надеяться, что этот внезапный порыв не отнял у него последние силы.

Оба мы были плотно укутаны в пальто, так что наш недолгий галоп произвел изрядное количество тепла, и, когда мы наконец вскарабкались на самый верх, мы уселись на скалистый выступ у входа в пещеру, чтобы поглядеть на речку внизу и постараться прийти в себя.

Наше дыхание было слишком прерывистым, чтобы мы могли поддерживать беседу, и на моем лбу еще не просохла испарина, когда Его Преподобие сунул руку в свой рюкзак и вынул оттуда небольшую масляную лампу.

— Ну что, пойдемте немного осмотримся? — сказал он и поставил лампу на землю между нами. Затем из кармана жилета извлек фарфоровый коробок в форме херувима, голова которого откидывалась на петлях, обнаруживая спички, спрятанные внутри. Меллор достал одну и чиркнул ею по нижней стороне коробка.