Когда Безукладников вручал невесте черный жемчуг в кульке, словно угощал ягодами или орешками, ее глаза (я готов поклясться) стали влажными.

Это было за день до моего отъезда. Нахимов и Ламерчук улетели с острова чуть позже.

Рената взяла у нас троих почтовые адреса — чтобы выслать свадебные приглашения. Я почти не сомневался, что никакого приглашения не будет. Меня вообще не покидало печальное предчувствие, что я вижу Безукладникова в последний раз. Утешало только одно — сам он выглядел безусловно счастливым.

Я получил этот лиловый припухлый конверт шестнадцать месяцев спустя. Несколько стандартных британских марок, профиль Елизаветы II, штемпель королевской авиапочты. Адрес, надписанный с толикой изящной небрежности, с наклоном влево. Внутри — полсотни страниц английского текста, набранных на компьютере, распечатанных и сшитых в формате дамского ежедневника.

Короткой сопроводительной запиской Рената сообщала, что тяжело пережила полгода своего вдовства и «смогла прийти в себя лишь благодаря мужественной поддержке Стива», — все это буквально в одной фразе, без малейших пояснений. (Очевидно, подразумевалось, что мне известно, и кто такой Стив, и сам факт, что Рената овдовела.) Во второй фразе она давала разрешение публиковать ее записи, чтобы «сохранить память о великом человеке», и просила не беспокоиться о гонораре: «Алекс позаботился, чтобы я не знала нужды».

Сама рукопись произвела на меня странное впечатление. Могло показаться, что писал ее не один человек, а два или три. Я не хочу сказать, что мне прислали грубую подделку, но допускаю, что Рената наняла кого-то из литературных «рабов» или «рабынь» для записи и обработки ее устной исповеди, и они сделали это в меру своих вкусов.

Пользуясь разрешением госпожи Бьюкенен, привожу здесь отдельные фрагменты в собственном переводе.

(c) Renata Buchanan

… Я родилась и провела детство в самом прелестном месте, в графстве Хэмпшир, наш дом стоял в нескольких милях от Портсмута, на берегу Английского канала. Когда я была девочкой, я любила смотреть из нашего чердачного окна на остров Уайт. Мне говорили, что на этот остров однажды сбежала несчастная Мэри Стюарт, королева Шотландии, вместе с бойфрендом, и они там любили друг друга, несмотря ни на что, потом ее казнили.

Своего отца я никогда не видела, но я смогла узнать от мамы кое-что о происхождении нашей фамилии. Кажется, в 1851 или 1853 году в Лондон приехал Джеймс Бьюкенен, посол Соединенных Штатов, будущий американский президент. Это был одинокий респектабельный джентльмен, уже в годах, и все же он не устоял перед моей стройной, очень пикантной прабабушкой, когда увидел ее на светском приеме. Она была младше его на 31 год, но прибегала к нему на свидания тайком от всех. Разница в возрасте и в положении помешала им остаться вместе. Однако мистер Бьюкенен сумел сделать так, чтобы малышка, родившаяся вне брака, не осталась безродной, и дал ей свою фамилию. Потом он уехал назад в США и был там выбран пятнадцатым президентом. Мистер Бьюкенен никогда не женился, а первой леди он назначил свою племянницу, к сожалению, ужасную дурнушку.

…

Когда моя мать вышла замуж в шестой раз, мы переехали в Брайтон. Именно там я впервые увидела, как одеваются модные, очень состоятельные дамы. Потом я не раз замечала, что по-настоящему стильные люди не зависят от моды, даже чуть-чуть презирают ее.

Больше всего я любила гулять по Дворцовому пирсу и по набережной, разглядывая роскошных леди и воображая себя одной из них. Я это делала так часто, что некоторые мужчины принимали меня за малолетнюю проститутку, но я не понимала их намеков и продолжала мечтательно прогуливаться. В 13 лет я уже была с мамой одного роста. Ее сильно расстраивали моя худоба и почти полное отсутствие грудей. Мама лицом и фигурой была очень похожа на Мэрилин Монро, даже с родинкой слева над губой. Иногда после ванны, еще не одевшись, она ставила меня перед зеркалом рядом с собой, чтобы сравнить нас. На мой взгляд, ничего похожего не было, не считая одинаково огромных сосков, как у коровы. Если я спрашивала, например, о помаде или о нижнем белье, она смеясь отвечала, что я глупая, мужчины сходят с ума не от этого, и опять гляделась в зеркало, приподнимая груди обеими руками.

До того как мама рассталась с Дэвидом, мы два раза ездили в Нью-Форест. Мы останавливались на шоссе в глухом месте, я уходила подальше от машины, чтобы не видеть, как мать и Дэвид раздеваются и мама ногой в чулке беспомощно упирается в стекло, я кормила диких лошадей листиками салата из сэндвича и не боялась трогать их плюшевые губы.

… После школы я хотела стать моделью, и больше никем. Я уехала в Лондон, но вместо работы в модельном агентстве через два месяца вышла замуж за человека, о котором я не буду рассказывать, чтобы не делать ему рекламу, а реклама его заботит больше всего на свете. После трех лет несчастливой семейной жизни я уехала в Нью-Йорк и начала делать карьеру профессиональной модели. Мои самые сильные воспоминания о том времени — это непрерывное чувство голода и униженной покорности. Лишние полтора-два фунта на животе и на бедрах могли оставить меня без работы, во сне я видела гамбургеры и картофель с кетчупом. Случались дни, когда у меня во рту не было ничего, кроме горького кофе и жевательной резинки. Я была одной из многих сотен старлеток без имени, готовых стерпеть все что угодно от менеджера своего агентства и ждать, как подачки, телефонного звонка в любое время суток, чтобы встать на каблуки и бежать по указанному адресу показывать зад в кружевных трусах. Мне больше везло, чем моим подругам, я иногда снималась в каталогах модного белья и участвовала в нескольких престижных показах. Смешно сказать, но больше всего я заработала на частном приеме в одном особняке на Пятой авеню, где мы с подругой, обнаженные по пояс, изображали двух задорных лисичек с пушистыми хвостами и разносили шампанское. После такого дебюта оставалось только позировать для специальных мужских журналов или соглашаться на роли в картинах с «итальянским жеребцом».

…

Сейчас я думаю, что новое знакомство стало моим спасением. Стивен увидел меня в тот день на Пятой авеню, а вскоре узнал через агентство мой номер, позвонил и пригласил на ланч. Я привыкла к подобным приглашениям. Но он вел себя очень сдержанно, никаких двусмысленностей или грубых намеков, и мне это нравилось. Уже в одну из первых встреч он сказал мне важную вещь: возможно, мой ангел-хранитель пока не сделал свой выбор, и стоит ли проталкиваться на модный подиум, если в зрительном зале пустует место в ложе для элиты и билет на него еще не продан?

Стив не сразу предложил мне участвовать в его бизнесе. Кажется, он немножко играл в загадочность, чтобы не разочаровывать меня скучными словами из области коммерции или деловыми правилами своей корпорации. Он давал мне любопытные, хоть и непонятные, поручения и хорошо за них платил. Однажды мне пришлось два часа высидеть в итальянском ресторане на Бликер-стрит с кошмарной прической, как у богемной девицы из Гринвич-виллидж, а потом как можно скорее заскочить в примерочную ближайшего магазина и переодеться с ног до головы. Мне чудилось, что я героиня приключенческого фильма… По просьбе Стива я дважды летала в Сан-Диего, Калифорния, и один раз в Северную Африку, в Марракеш. И я всегда буду помнить о том, что благодаря Стиву я встретила Алекса, главного человека в моей жизни, мою любовь.

Стив тогда предложил мне поехать отдохнуть и сам выбрал курорт, один чудный остров на Полинезийской Ривьере. Не знаю почему, но я страшно волновалась, когда летела туда, я что-то предчувствовала. Выходя из самолета, я сломала каблук на босоножках от Marc Jacobs и чуть не заплакала. Там на острове были такие трогательные виды, что у меня замирало сердце и хотелось любоваться каждую минуту.

Я надела на пляж свой любимый итальянский купальник, самый легкий, почти невидимый. Мне кажется, в этом раю лучше было бы носить костюмы, в которых рождаются на свет. И на пляже я впервые увидела Алекса. Может быть, головокружение, которое сразу охватило нас обоих, принесли морские волны, подбегавшие к нашим ногам?…