VI День за днём твоя тень горит в небесах благодарных: Даже солнце — лишь светлая тень лица твоего. Царь! Под твоею стопой стал свод небес лучезарным, О Бог! Дух земли, покорён, славит тебя одного. От тебя — речь людская, та, что богов порождает, От твоей души — мысль, что творит и уносит их, Твоя воля в людей свет и горенье вселяет, Этот свет берегут или гасят в душах своих. Пусть же вспомнят имя твоё, как помнили прежде, К болезни явись, целитель, на зло напади, о палач, Открой же глаза — Бог, царь и поэт — дай место надежде, Песней изгнать все беды земные умоляет наш плач. Ибо царство твоё не прошло, Не ослабло Божьих сил напряженье, По их воле солнце с небес не ушло, Не удастся изгнать им из мира пенье. Твоё пенье и свет возомнили своим, Милосердно жизнь ты даруешь им. В благодарность за речи чудесный дар Обращаем к тебе молитв наших жар, Поднимая нас, освети небосклон, Ответ на моленья пошли, О отец наш, Пэан, Аполлон, Палач и целитель, внемли! Заброшенный сад На ладони горы, пред вершиной седою На прибрежном уступе, ветрам моря открыт, Будто остров наземный, обнесен скал стеною, Призрак сада простору воды предстоит. Разрослись там кусты, дикий терн окружает Запустелых гряд ложа, где, бесцветно — легки, Сорняки, что все лето могильники роз покрывают Ныне сухи. Каменистое поле грустно тянется к югу, К обнаженным обрывам оскудевшей земли; Если звуки шагов или голос послышатся вдруг, То не явится ль гостю призрак в серой пыли? Так давно тропы здесь без людей пребывают, Что решившийся комлей и сучьев хаос превозмочь Не найдет жизни здесь — только ветры стенают День и ночь. Темный, узкий проход, засорен и завален, Вверх крадется, змеясь, между ям и корней На унылую пустошь, где век бушевали Злые ветры, оставив лишь терны на ней. Годы милуют терн, уничтожив все розы, Ветры вымели землю, но торчат камни в ряд; Сорняки, что поломаны ветром, и грозы Здесь царят. Нет цветов и нет ног, чтоб примять их, Как покойника сердце, сухи семена, Соловья не услышать здесь в тернах нагих, И зачем ему петь — роза временем унесена. Над лугами поют только птицы морские, Без присмотра трава и растет и цветет, Только солнца лучи иль дожди проливные Круглый год. Лучи солнца сжигают и ливень треплет Печальный бутон, не успевший расцвесть; Один лишь ветер здесь правит свирепо, Где жизнь бесплодна так же, как смерть. Были когда — то и смех, и слезы, И пара влюбленных, пришедших в сад, Смотрела на море, укрывшись в розах, Сто лет назад. Сердце к сердцу стояли и вниз глядели. Он шептал: «Вот пена морская, цветы зимы. Высохнут розы, но пена цветет и в метели… Кто слабо любит — умрет — но не мы!» Тот же ветер дул, те же волны белели И цветы были сорваны, но не посажены вновь. Голос смолк, и в глазах, что горели, Угасла любовь. Иль всю жизнь любили, потом уснули? В день один умерли — кто знает, когда? И любви, что бездонна, тленье, как розы, коснулось, Лишь алые водоросли колышет вода… Ужели мертвые друг друга во тьме не забыли? Вправду любовь, как могила, сильна? Бесстрастны они, как на кладбище травы или Моря волна. Все пришли к одному, и люди и розы, Их не помнят утесы и моря вода, Их дыханье ветра унесли, смыли летние росы, Теплый воздух манит, но они не вернутся сюда. Их дыханье грядущего дня не согреет, И люди, и розы ушли за земной окоем, Как они, ни радость, ни скорбь сохранить не умея, Мы уснём. Здесь смерти уже не осталось дела, Переменам не быть здесь до конца перемен, И не выпустит их никогда могила — Кто ушел, живых не оставив взамен. Живы камни и терн, пока солнце светит, Пока льются дожди, но придет их черед. Тогда вздуются волны и в море их ветер Унесет. Тогда гладь забурлит, обрушатся скалы, Тогда луг и террасы зев глубин поглотит, Тогда, в грозную бурю, прилив небывалый Смоет поле, покинутый сад разорит. А сейчас, несмотря на триумф свой страшный, Отведав плодов своего колдовства, Словно бог, на своем алтаре себя заклавший, Смерть мертва. Из цикла «Столетие рондели»[14] В гавани I Доброй ночи, прощай, — скажем жизни, отметившей нас Знаком скорби и плача о жизни, ушедшей за край; Ветер нежный рассветный, в воды грусти сметающий нас, Доброй ночи, прощай. Время траура, осень бесцветная, вечно рыдай; Ослепил, одурачил всех день, отправляющий нас В рабство мраку, презревшему солнечный рай. Где родилось и умерло горе, нам ничто не опасно сейчас: Воду Леты мы пьём, лотос щедрый даёт урожай. Скажем грёзам утешным, скажем страху, что мучает нас: Доброй ночи, прощай. II Средь морей встали вы, вдалеке от портов, Буря здесь не опасна, вал не рвёт якорей… Что за звук нарастает под шёпот ветров Средь морей? Нота вечно звенит, то слабей, то сильней: Предсказанья во мраке, плач глухих голосов, Вдаль умчится, вернётся, звучит всё мрачней. Слышишь — крылья разрезали ночи покров, Догоняет вас прошлое, смерти мертвей. Радость разве жива, скорбь не сбила оков Средь морей? вернутьсяРондель — одна из канонических форм европейской поэзии. В 1883 году Суинберн издал сборник из более чем сотни стихов, написанной в этой форме. |
