Собрав все силы, бледнолицый чародей погнал Короля к пламени. Вокруг них безучастные к схватке упыри пожирали останки своих жертв, и крики живых людей леденили кровь.

Теперь Король Холма стоял, ничего не чувствуя, спиной к огромному очагу и готовился к очередному броску. Мунглум тем временем метко швырнул бочонок, и тот разбился о каменный пол, облив Короля вспыхнувшим маслом. Мертвец закачался, и Элрик, объединив усилия с Приносящим Бурю, ударил его изо всех сил, толкая в пламя. Король шагнул назад…

Отчаянный вопль вырвался из груди горящего гиганта. Еще секунду он стоял, воздев сжатые кулаки к небу, а затем рухнул, и огонь поглотил его. Языки пламени взлетели к потолку, и пожар начал распространяться по залу с чудовищной быстротой. Вскоре все помещение превратилось в огненное море. Гудящее пламя пожирало останки истерзанных людей и отвратительные ходячие трупы, которые яростно вгрызались в любую плоть, ничего не замечая. Бежать было некуда.

Элрик посмотрел вокруг: вот он, путь к спасению — наверх. Сунув в ножны меч, он разбежался, подпрыгнул и схватился за поручни — пламя мгновенно метнулось туда, где он только что стоял. Мунглум наклонился и втянул приятеля на галерею.

— Я разочарован, Элрик, — улыбнулся он, — ты забыл взять сокровища.

Выразительно покачав головой, альбинос показал ему то, что держал в левой руке, — украшенную драгоценными камнями цепь, знак королевской власти.

— Эта безделушка хоть немного развеет твою печаль? — Он усмехнулся, рассматривая сверкающую цепь. — Я ничего не украл, клянусь Ариохом! В Орге не осталось королей, которые могли бы носить это. Идем скорее к Зарозинии.

Они помчались по галерее: в большом зале уже начали обрушиваться стропила.

Неистово погоняя коней, они поскакали прочь от цитадели и, обернувшись, увидели, как в ее стенах появились огромные трещины. Даже сюда долетал рев пламени, которое пожирало все, что было когда-то Оргом. Круг замкнулся, сгинули во тьме Три Короля, настоящее и прошлое слились воедино. Ничего не останется от Орга, кроме пустого могильного холма и двух трупов, обреченных вечно сжимать друг друга в смертельных объятиях, там, где столетиями не знали успокоения их предки. Элрик и его друзья, сами того не желая, разорвали связь с предыдущей эпохой и очистили Землю от древнего зла. И только страшный лес Троос остался на память об Обреченном Народе. И как предупреждение.

Но теперь, когда все испытания были уже позади, Элрик вдруг задумался и помрачнел.

— Почему ты так нахмурился, любовь моя? — спросила Зарозиния.

— Я понял, что был не прав. Помнишь, ты сказала, что я слишком полагаюсь на свой рунный меч?

— Да. И еще я добавила, что не буду спорить с тобой.

— Так вот, меня не оставляет ощущение, что права все-таки ты. На Холме и внутри него я был один, без Приносящего Бурю, и тем не менее выжил и победил, потому что беспокоился за тебя. — Последние слова он произнес так тихо, что девушка с трудом их расслышала. — Может быть, со временем я смогу поддерживать свои силы с помощью трав, которые попались мне в Троосе, и расстаться с мечом навсегда.

Мунглум расхохотался:

— Элрик, я никогда не думал, что услышу от тебя что-либо подобное. Ты осмеливаешься думать о том, чтобы проститься с этим кровопийцей и душегубом! Не знаю, добьешься ли ты успеха, но сама по себе эта мысль очень приятна.

— Это так, друг мой, это так.

Он наклонился и, притянув Зарозинию к себе, обнял ее за плечи, хотя они продолжали скакать галопом, не сбавляя скорости. На полном скаку он поцеловал ее и закричал, перекрывая ветер:

— Это начало! Начало новой жизни, любовь моя!

Потом они ехали, весело болтая, к Карлааку у Плачущей Пустоши, чтобы, познакомившись с Городом Нефритовых Башен и разбогатев, устроить самую странную брачную церемонию, которая когда-либо совершалась в Северных Странах.