Он то и дело показывал то на один, то на другой цветок или лист, отмечая его необычную окраску и текстуру и произнося слова, которые были непонятны Мунгламу, хотя он и знал, что произносятся они на колдовском языке. Казалось, альбиносу неведомы страхи, одолевавшие Мунглама. Впрочем, Мунглам знал, что нередко внешний вид Элрика бывает обманчив.

Они сделали короткий привал. Элрик принялся разглядывать некоторые образцы, сорванные им по пути с деревьев и кустов. Он бережно раскладывал их в разные отделения поясной сумки, не говоря Мунгламу, зачем он это делает.

– Идем, – сказал он наконец. – Тайны Трооса ждут нас.

Но тут из чащи раздался женский голос:

– Оставьте прогулки для другого случая, чужеземцы.

Элрик ухватил коня за узду, другой рукой сжимая Буревестник. Этот голос странным образом подействовал на него. Он был низкий, глубокий, и у Элрика при его звуке вдруг словно остановилось дыхание. Невероятным образом он почувствовал, что оказался на одной из дорог судьбы, вот только не знал, куда эта дорога ведет. Он быстро обуздал мысли, взял себя в руки и устремил взгляд в тень – туда, откуда раздался голос.

– Мы благодарим тебя за совет, госпожа, – бесстрастно сказал он. – Прошу тебя, выйди и объяснись…

После этих слов и появилась она – на неторопливом мерине, покрытом черной попоной. Тот гарцевал, словно не подчиняясь ей и демонстрируя немалую силу. Мунглам издал восхищенный вздох, ибо черты ее лица, хотя и несколько тяжеловатые, были невероятно красивы. Это было лицо аристократки с серо-зелеными глазами, в которых светились таинственность и невинность. Она была очень молода. Несмотря на всю ее женственность и красоту, Мунглам не мог ей дать больше семнадцати.

Элрик нахмурился.

– Ты здесь одна?

– Теперь одна – ответила она, пытаясь скрыть удивление, которое у нее вызвал цвет кожи альбиноса. – Мне нужна помощь… защита. Мне нужны люди, которые проводили бы меня до Карлаака. Они получат за это вознаграждение.

– Карлаак? Тот, что у Плачущей пустоши? Он находится по ту сторону Илмиоры, в сотнях лиг отсюда. Потребуется неделя хорошей скачки, чтобы добраться туда. – Элрик не стал дожидаться, что она скажет на это. – Мы не наемники, госпожа.

– Тогда в вас должны заговорить рыцарские чувства, которые не позволят вам отказать мне в просьбе.

Элрик отрывисто рассмеялся.

– Рыцарские чувства, госпожа? Мы не из этих выскочек-южан, которые придумали себе всякие странные правила и обычаи. Мы благородные представители более древней расы, которая всегда действует, сообразуясь только с собственными желаниями. Если бы ты знала наши имена, то не обратилась бы к нам с такой просьбой.

Она облизнула пухлые губы и чуть ли не смиренно сказала:

– Так вы?..

– Элрик из Мелнибонэ, госпожа, иногда меня называют Элрик Женоубийца. А это Мунглам из Элвера. Человек без совести.

Она ответила:

– Я слышала легенды о белолицем разбойнике, чародее, обладающем дьявольской силой, с мечом, который выпивает человеческие души…

– Это правда. Но сколько бы эти истории ни преувеличивали действительность, они бессильны передать те темные истины, что их породили. Так что же, госпожа, ты уже не просишь нас о помощи? – Голос Элрика звучал мягко, без всякой угрозы – он видел, как она испугана, хотя ей и удавалось скрывать страх, а ее губы были решительно сжаты.

– У меня нет выбора. Я в вашей власти. Мой отец, старший сенатор Карлаака, очень богат. Карлаак, как вам известно, называют городом Нефритовых Башен. У нас много необычного нефрита и янтаря. Эти богатства могут стать вашими.

– Остерегись, госпожа. Не серди меня, – предупредил ее Элрик, хотя яркие глаза Мунглама при этих словах и засветились алчным блеском. – Мы не наемные клячи и не товары на ярмарке. И потом, – он презрительно ухмыльнулся, – я ведь родом из разрушенного Имррира, из Грезящего города на Драконьем острове, из столицы древнего Мелнибонэ. И я знаю, что такое настоящая красота. Твои побрякушки не для того, кто видел молочное сердце Ариоха, ослепляющее сияние Рубинового трона, томные и непостижимые цвета Акториоса в Кольце Королей. Это больше, чем драгоценности, госпожа… В них жизненная сущность Вселенной.

– Приношу мои извинения, господин Элрик, и тебе, господин Мунглам.

Элрик рассмеялся. Но в его смехе появилось сочувствие.

– Мы – мрачные кривляки, моя госпожа, но боги удачи способствовали нашему бегству из Надсокора, и у нас должок перед ними. Мы проводим тебя в Карлаак, город Нефритовых Башен, а изучение Троосского леса отложим до другого раза.

Она поблагодарила их, но настороженный блеск в ее глазах не погас.

– Мы должны познакомиться, – сказал Элрик. – Мы будем тебе признательны, если ты назовешь нам свое имя и расскажешь свою историю.

– Я Зариния из Карлаака, дочь Воашуна из самого могущественного клана в юго-восточной Илмиоре. У нас родственники в торговых городах на берегах Пикарайда, и я с двумя кузенами и дядюшкой отправилась к ним в гости.

– Это опасное путешествие, госпожа Зариния.

– Да, и опасности там подстерегают не только природные. Две недели назад мы попрощались с родней и направились к дому. Мы без проблем пересекли Вилмирский пролив, а там наняли воинов и с хорошо охраняемым караваном отправились через Вилмир в Илмиору. Мы обошли Надсокор, поскольку знали, что в городе нищих не очень-то гостеприимно относятся к честным путникам…

Тут Элрик улыбнулся.

– А иногда и к бесчестным, что мы можем засвидетельствовать.

И снова по выражению ее лица стало понятно, что ей трудно соотнести добродушный юмор Элрика с его дурной репутацией.

– Обогнув Надсокор, – продолжала она, – мы этим путем добрались до границ Орга, где, как вы, конечно, знаете, находится Троос. Зная недобрые слухи об Орге, мы двигались вдоль леса очень осторожно. И все же мы наткнулись на засаду – и наши наемные воины нас бросили.

– На засаду? – вставил Мунглам. – И кто же был в этой засаде, госпожа?

– Судя по их отталкивающей внешности и коренастым фигурам, это были местные. Они напали на наш караван. Мой дядя и кузены храбро защищались, но были убиты. Один из моих кузенов хлестнул по крупу моего мерина, и тот галопом поскакал прочь, я даже не могла им управлять. За спиной я слышала жуткие вопли и безумный хохот. Наконец мне удалось остановить лошадь, но к тому времени я сбилась с дороги. Потом я услышала вас и затаилась в страхе, решив дождаться, пока вы не проедете мимо. Я думала, вы тоже из Орга. Но когда я услышала вашу речь, то подумала, что, может быть, вы не откажетесь мне помочь.

– И мы непременно поможем тебе, госпожа, – сказал Мунглам, галантно поклонившись из седла. – Теперь я твой должник: ты убедила господина Элрика в бедственности твоего положения. Если бы не ты, мы бы сейчас были в самой чаще этого жуткого леса и уж страхов бы там натерпелись – можешь не сомневаться. Я выражаю тебе соболезнование в связи с утратой родни и заверяю, что с этого момента ты будешь защищена не только мечами и храбрыми сердцами, но, если понадобится, и колдовством.

– Будем надеяться, такой необходимости не возникнем, – нахмурился Элрик. – И что это ты вдруг с таким уважением заговорил о колдовстве? Обычно ты относишься к этому искусству с отвращением.

Мунглам усмехнулся.

– Я хотел успокоить молодую даму, Элрик. И я не раз был благодарен тебе за твое жуткое искусство. Признаю. А сейчас я предлагаю остановиться на ночь, чтобы утром тронуться в путь со свежими силами.

– Согласен, – сказал Элрик, чуть ли не со смущением глядя на девушку. Он снова почувствовал, как у него перехватывает дыхание, и на сей раз справиться с этим чувством ему было труднее.

Девушка тоже, казалось, была очарована альбиносом. Между ними возникло нечто вроде притяжения, такого сильного, какого они и представить себе не могли, – притяжения, вполне способного направить их судьбы по путям, далеким от тех, по которым они шли прежде.

Ночь снова наступила быстро – в этих краях дни были короткие. Пока Мунглам занимался костром, нервно поглядывая по сторонам, Зариния, чье богато украшенное золотом платье поблескивало в свете разгорающегося пламени, грациозно подошла к альбиносу, который сортировал собранные растения. Она искоса глянула на Элрика и, увидев, что он поглощен своим занятием, уставилась на него с нескрываемым любопытством.