Пока они поднимались на второй этаж, у Анабеллы от напряженных размышлений закружилась голова. Ее мучали два вопроса. Что Колин намерен предпринять теперь, когда ему все стало известно? И, черт побери, у кого он выведал, что она родом из Норвуда?

На первый вопрос она получила ответ почти сразу же. Миновав холл, они вошли в большую комнату с множеством книжных шкафов, стоявших вдоль стен. Колин повернулся к Анабелле и мрачно спросил:

– Почему ты мне не рассказала, что твою мать казнили за убийство твоего отчима?

– Никто не хочет распространяться о подобных вещах, – нарочито небрежно бросила она и горделиво подняла голову.

Ее слова еще более ожесточили Колина.

– В Норвуде некоторые говорят, что ты принимала участие в убийстве.

Вся ее оборона рассыпалась в прах.

– Нет! Это неправда! – вскричала Анабелла. – Колин, неужели ты поверил?..

– Нет, – лицо его немного смягчилось. – По счастью, мне удалось найти человека, который все видел собственными глазами. Но лучше было бы, если бы ты раньше и сама мне об этом рассказала.

Постучав в дверь и получив разрешение войти, появился лакей с графином на подносе. Колин отошел от Анабеллы и встал перед горящим камином.

Анабелла смотрела на лакея невидящим взором и думала о том, что услышала от Колина. Теперь она была уверена, что он не встречался с другой женщиной, но легче ей от этого не стало. Напротив, сейчас Анабелле казалось, что предпочтительнее было бы, чтоб Колин завел себе любовницу, чем съездил в Норвуд.

Но теперь уже ничего изменить нельзя – Колин побывал там и узнал, что ее мать казнили. Зачем он туда поехал? Как догадался, что там ее родина?

Анабелла с трудом дождалась ухода лакея. Когда тот приблизился к двери, Колин окликнул его и сухо распорядился:

– Позаботьтесь, чтобы нас не беспокоили.

– Слушаюсь, милорд, – лакей поклонился и закрыл за собой дверь.

Собравшись с силами, Анабелла задала самый главный вопрос.

– Колин, зачем ты ездил в Норвуд?

Он ответил не сразу. Опершись на каминную доску, Колин смотрел на огонь. Отблески пламени переливались на его волосах, и он сейчас был очень похож на готового к прыжку тигра. Огонь словно напоминал Анабелле, насколько опасен ее возлюбленный в гневе.

– Зачем ты ездил в Норвуд? – повторила она. – Как ты узнал, что я родом из Норвуда?

С непроницаемым лицом Колин повернулся к ней.

– Я отправился туда потому, что хотел узнать все твои тайны. Особенно те, что ты так старательно от меня скрывала.

– Но как…

– Не забывай, что я был шпионом. У нас есть свои способы получения нужных сведений.

– Да, но…

– Как я узнал, это к делу не относится, – жестко заявил Колин и, подойдя к столу, налил в оловянный кубок вина. – Главное то, что я там был. А теперь прошу ответить на несколько интересующих меня вопросов.

Анабелла застыла, боясь отвести взгляд в сторону. Мрачная решимость Колина привела ее в ужас, но она все же попыталась воспротивиться:

– С какой стати я должна тебе отвечать? Ты спас меня от короля, но за это я с тобой щедро расплатилась. Ты же на мои вопросы не отвечаешь.

Он нервно пригладил обеими руками свою золотую гриву.

– Каких ответов ты от меня ждешь?

– Я хочу знать, что побудило тебя ехать в Норвуд и кто мой отец.

Колин заметно удивился:

– Ты полагаешь, что я знаю, кто твой отец, – в его словах слышался не вопрос, а утверждение.

– Да! Ты ведь такой ловкий шпион, ты знаешь всех лондонских аристократов. Объясни, отчего же ты не распознал герб на перстне? И почему ты отправился в Норвуд докапываться до моих секретов, хотя тебе было прекрасно известно, что для меня жизненно важно узнать, кому принадлежит этот перстень?

Колин хотел возразить, но передумал и сухо ответил:

– Твой отец – Эдвард Мейнард, граф Уолчестер. На перстне изображен его герб.

Анабелла изумилась легкости, с какой она получила ответ, и подозрительно посмотрела на него, ожидая подвоха.

– Но… когда… как давно…

Колин со стуком поставил кубок на поднос.

– Как ты правильно заметила, я хорошо знаком с нашей аристократией. Герб Уолчестера я узнал сразу, как только ты показала перстень.

Почувствовав слабость в ногах, Анабелла опустилась в ближайшее кресло. Итак, граф Уолчестер ее отец… Наконец-то она узнала правду. Однако его имя ничего ей не говорило, она понимала, что необходимо познакомиться с этим человеком.

– Почему ты не назвал его тогда… ночью?

Колин прищурился:

– Я не знал, как ты намерена поступить с этими сведениями. Впрочем, я и сейчас этого не знаю.

Анабелла не собиралась посвящать Колина в свои планы, предчувствуя, что он их не одобрит.

Колин подошел к ней, слегка нагнулся и двумя руками оперся о подлокотники кресла так, что Анабелла не могла встать. Их лица почти соприкасались.

– А теперь, Анабелла, – угрожающе прорычал он, – настала твоя очередь. И не надейся, что ты сможешь меня обмануть. Ты услышала все, что хотела, и теперь я жду от тебя прямых, честных ответов.

– Ты уже их знаешь, – прошептала она и нервным движением вытерла вспотевшие от страха ладони о свою пастушескую рубаху.

– Да, я знаю об убийстве и о том, что твоя мать совершила его, защищая тебя, и была повешена. Это объяснений не требует.

– Так чего же ты хочешь?

– В Норвуде мне рассказали, что ты была хорошей девочкой, даже набожной. Ты всем казалась скромной и благопристойной.

– Иначе я получила бы лишнюю порку от отчима. Поверь, и скромность, и благопристойность были сугубо внешними.

Голос Колина стал более жестким:

– Я также узнал, что по завещанию отчима ты не получила ни пенса…

– Ведь я же незаконнорожденная.

– Я так и понял. Но это означает, что ты осталась без денег и без близких, которые могли бы поддержать тебя.

Анабелла обескураженно кивнула. Она не могла сообразить, к чему он клонит. Если ему все известно, то чего он от нее так настойчиво добивается? И почему так сердится? Неужели из-за того, что она раньше не рассказала ему обо всем?