Отец муллы Насреддина бьш хранителем святыни, усыпальницы великого учителя, которая была местом поклонения, привлекавшим как доверчивых простаков, так и искателей истины.

Насреддиндолжен был унаследовать эту должность, но, достигнув пятнадцати лет, он решил последовать древнему изречению: «Ищи знание, даже если оно находится в Китае».

— Не буду мешать тебе, сын, — сказал отец, и На-среддин, оседлав осла, отправился в путь.

Он посетил земли Египта и Вавилона, скитался по Аравийской пустыне, был и севернее, в Бухаре, Самарканде и в горах Гиндукуша, но всегда держал путь в сторону Дальнего Востока.

Пройдя Малый Тибет, Насреддин направился в горы Кашмира, когда, не выдержав разреженной атмосферы и всяческих лишений, его осел лег на землю и умер.

Насреддин сильно опечалился, ведь осел был его единственным товарищем в скитаниях, занявших более десяти лет. С разбитым сердцем он похоронил осла, насыпав над могилой маленький холмик. Затем в глубоком раздумье он опустился рядом с могилой. Над ним возвышались горы, а внизу бежали стремительные потоки.

Людям, которые шли горной дорогой между Индией и Центральной Азией, между Китаем и святынями Туркестана, было издалека видно одинокую фигуру человека, то безутешно рыдавшего о своей потере, то подолгу смотревшего на долины Кашмира.

— Должно быть, это могила действительно святого человека, — говорили люди друг другу, — если его ученик так его оплакивает. Он здесь уже несколько месяцев, а горе его не убывает.

Один проезжавший мимо богач приказал на этом месте построить храм и святилище. Другие пилигримы вырубили в окружающих горах террасы и засеяли поля, урожай с которых шел на поддержание храма.

Слава о молчаливом скорбящем дервише распространялась все дальше и дальше, пока наконец отец Насреддина, услышав о нем, не пришел на это место. Увидев Насреддина, он спросил, что случилось. Насреддин рассказал ему. Старый дервиш поднял руки в изумлении:

— Так знай же, сын мой, — сказал он, — что святыня, возле которой ты вырос и которую покинул, возникла точно таким же образом после смерти моего собственного осла около тридцати лет назад.

Дрона был величайшим мастером стрельбы из лука, и у него всегда было множество учеников. Как-то раз он повесил на дерево мишень и спросил каждого из своих учеников, что тот видит. Первый ученик ответил:

— Учитель! Я вижу дерево и мишень на нем. Другой ученик произнес:

— Я вижу ствол дерева с мишенью, листву, солнце, птиц на небе...

Третий сказал:

— Я вижу тебя, мой учитель, твоих учеников и дерево, на котором висит мишень.

Остальные отвечали примерно то же самое. Затем Дрона подошел к своему лучшему ученику Арджуне и спросил:

— А ты что видишь, Арджуна?

— Прости, учитель. Наверное, у меня что-то случилось со зрением. Как я ни стараюсь, не вижу ничего, кроме центра мишени, — последовал ответ.

Дрона повернулся к остальным ученикам и назидательно сказал:

— Знайте: только такой человек может стать Попадающим В Цель.

Говорят, что когда-то давным-давно жил на свете один садовник, который умел разговаривать с растениями. Каждый раз, когда он ухаживал за цветком в своем саду, он заботился о нем, как о ребенке. Ведь для того, чтобы из крохотного семечка вырос красивый цветок, нужно его посадить в строго определенном месте сада, где имеется подходящая почва для роста его внутренней природы и проявления особых свойств. Нужно следить за тем, чтобы ему было достаточно солнца, света, тепла и дождевой воды; нужно защищать его от вредных насекомых и очищать от отживших листочков. Много времени может пройти, прежде чем он появится во всей своей красе. Любой цветок, который вырос, уникален по своей природе, не похож на другие цветы. Разумеется, он в большей или меньшей степени похож на своих собратьев, но он принес в мир свой особый необыкновенный аромат, свою песню радости.

Каждый раз, когда садовник ухаживал за каким-нибудь одиноко стоящим деревом в своем саду, он думал о том, что все до единого деревья являются существами в высшей степени прекрасными. Они дарят нам свою бесконечную красоту, гармонию и безудержное стремление вверх. Садовник поражался стойкости, терпению и мудрому спокойствию дерева, за которым он ухаживал. Он замечал, что дереву некуда скрыться от непогоды. Весной и осенью его ветви испытывают потоки дождя, зимой — снега, летом — палящего зноя. Оно всегда принимает то, что есть. Летом оно позволяет нам отдыхать в его тени, укрывает от лучей палящего солнца, весной и осенью защищает нас от дождя, а зимой на его ветвях находят приют птицы. Каждый год осенью дерево приносит людям плоды, под тяжестью которых ветви клонятся ближе к земле, как бы отдавая себя. И к тому же оно радует нас своими красками, совсем не думая об этом и не желая быть лучше, чем есть на самом деле, — оно просто следует своей собственной природе.

Садовник работал каждый день. И каждый день он отпускал свою душу в сад, и та, как ребенок, смеющийся от души, из самой глубины своего существа, вечно играющий, вечно неутомимый, гуляла по саду, влекомая от одного красивого цветка к другому. И ничто не было способно отвлечь ее от любования цветами, вдыхания их ароматов. Так каждый раз в его душе начиналась весна, пели птицы, и это было время вне времени, и оно было всегда с ним, внутри.

Юноша подошел к суфию, сидевшему на обочине, и спросил, нельзя ли ему у него учиться.

— Учись,— ответил суфий.

Весь день возле него останавливались путники и задавали вопросы о смысле жизни, о природе человеческого духа, о тайне смерти и бессмертия, о способах нахождения Пути и сокровенной сущности суфизма. Но суфий молча сидел, опустив голову на колени.

Один за другим люди отходили. Вечером к ним подошел бедняк с тяжелой ношей и спросил, как пройти в ближайший город. Суфий немедленно поднялся, взвалил его поклажу себе на плечи и пошел с крестьянином, указывая ему дорогу.

Когда он вновь вернулся на перекресток, молодой человек удивленно спросил:

— Этот человек, выглядящий нищим крестьянином, — он что, в действительности скрытый святой, один из тайных странников высокого ранга?

Суфий промолвил:

— Нет. Это действительно был крестьянин. Но он был единственным, кто спросил меня о том, что его на самом деле интересует.

Жил-был один благочестивый дервиш, который искренне верил, что его задача состоит в том, чтобы сближаться с людьми, творящими зло, и вселять в них духовные мысли, которые помогли бы им рано или поздно найти правильный путь.

Однако чего этот дервиш не знал, так это того, что тот, кто говорит другим, чтобы они делали то или другое, и исходит при этом из застывших принципов, учителем не является. Если учитель не знает в точности, какова внутренняя ситуация каждого ученика, то он может на себе испытать обратное тому, что он желает.

Тем не менее этот благочестивый нашел однажды человека, который был одержим страстью к азартным играм и не знал, как ему избавиться от этой привычки.

Дервиш расположился снаружи дома этого человека, и каждый раз, когда бедняга отправлялся предаваться своей страсти в игральный дом, дервиш клал камень в постепенно растущую кучу, чтобы таким образом отмечать каждый грех, который накапливал этот человек, как видимое напоминание о зле.