Джудит слушала служанку рассеянно, поглощенная мыслью о том, что Гленлион сидел в английской тюрьме. Она никогда об этом не слышала. И неожиданно осознала, что его судьба во многом схожа с ее собственной — ведь он тоже был заложником, за которого требовали выкуп. И именно поэтому понимал весь трагизм положения, в котором она оказалась.

Когда она вернулась в зал, Гленлион сидел за столом и потягивал из кружки эль. Стоило ей появиться, как он окинул оценивающим взглядом ее новый наряд, изящную прическу и алую ленточку в волосах.

— Костлявая какая-то у тебя леди, Гленлион, — с улыбкой заявил Макнэш. — Ей-богу, костлявая.

— Да, — сказал Гленлион, не сводя глаз с подходившей к столу Джудит. — Что есть, то есть.

Когда он приблизился к ней, чтобы за руку отвести к предназначавшемуся для нее месту, щеки ее от смущения зарделись. И она еще гуще покраснела, заметив восхищение в его взгляде. Впервые мужчина отдал должное ее красоте. Это вызвало у нее в душе целую бурю.

— Это — Дугалд Макнэш, — сказал Роб, представляя ей хозяина дома, — по прозвищу Дьявольский Дугалд.

— Это точно, — улыбаясь во весь рот, сказал Дугалд. — И я горжусь этим прозвищем.

Гленлион приблизил губы к ее уху и прерывающимся от сдерживаемого веселья голосом произнес:

— В Шотландии в большом ходу прозвища, так сказать, описательного характера. Взять хотя бы прозвище Длинный Уилл или Черный Доналд. Стоит взглянуть на тех, кто их носит — а они расположились на противоположном конце стола, — как сразу становится ясно, почему их так прозвали. Прозвища Пожиратель Кур и Кот-Лизун относятся к чертам характера. Их получили два достойных джентльмена, чьи настоящие имена давно уже забыты, а сидят они по левую руку от упомянутых мной выше Уилла и Доналда. По правую руку от них расположились славные парни, Трехпалый Дэви и Безносый Джорди, они пострадали в сражениях с врагами. Один лишился трех пальцев, другой потерял нос. Их прозвища говорят также о том, откуда они родом. В данном случае о Миддл-Марче, что рядом с рекой Туид. Это пограничная область, куда постоянно вторгаются англичане, там в жестоком бою легко лишиться не только носа или пальцев, но и головы.

Подобная классификация шотландских прозвищ показалась Джудит настолько забавной, что она едва не расхохоталась.

— Гленлион! — взревел Макнэш. — Что слышно о Саймоне Маккаллуме? Он по-прежнему крутит хвосты твоим коровам или уже сожрал их?

Эти слова были встречены взрывом смеха.

— У меня-то благодаря Саймону коровки все в целости-сохранности, — ответил Роб, — а вот коров, принадлежавших Макнэшам, насколько мне известно, недавно продали на рынке в Раннох-Муре.

По залу прокатился ропот. Макнэш, однако, не придал словам Роба особого значения. Небрежно пожав плечами, он бросил:

— Было дело. Дэви Маккаллум, чтоб его черти взяли, угнал у меня двадцать отличных буренок.

— И стены у тебя недостроены, — продолжал поддразнивать его Роб.

— У тебя тоже. Но я мечтаю построить такую же высокую башню, какую построил лэрд Лохви.

Джудит заметила, как при упоминании о лэрде у Роба на мгновение окаменело лицо. Но когда он заговорил, голос у него звучал спокойно:

— Лохви все еще занимается строительством. Сейчас, к примеру, возводит дамбу.

Макнэш почесал подбородок и глубокомысленно кивнул.

— Небось из камня строит. Торф при наводнении мигом размоет. Мне приходилось жить в торфяной хижине, так что я знаю. — Макнэш обвел взглядом свой обшитый досками зал. — Деревянная постройка много крепче. Хотя деревянная крепость настоящей осады не выдержит.

Пока мужчины разговаривали о способах ведения осады, стенобитных орудиях и прочих интересующих их вещах, Джудит пододвинула себе деревянную тарелку и стала накладывать на нее жареное мясо, овсянку и овощи. В животе у нее урчало от голода. И хотя еды на столе было много, о белом пшеничном хлебе оставалось только мечтать. В Шотландии его почти не выпекали; когда же на кухне шотландского замка появлялось немного пшеничной муки, из нее обычно пекли пресные лепешки. Как ни странно, в последний раз она лакомилась ими, когда находилась в заточении в замке Лохви. Утолив наконец голод, убаюканная гулом голосов в зале, Джудит стала клевать носом. Обстановка для этого была самая подходящая — тепло и сухо, в очаге потрескивают дрова. Правда, очаг сильно дымил, и Джудит, чтобы дым не ел глаза, смежила веки. Но они будто налились свинцом, и поднять их не было никакой возможности. Она задремала и привалилась спиной к Робу, чье сильное мускулистое тело оказалось на удивление удобной подпоркой. Стоило ей, однако, осознать, какую фамильярность она допустила, как глаза у нее распахнулись и она поспешила выпрямиться. Роб, казалось, ничего не заметил и продолжал горячо рассуждать о преимуществах катапульты перед тараном при штурме крепости. У Джудит же буквально слипались глаза. Она боролась со сном с того самого момента, как они с Робом приехали к Макнэшам, и похоже, проигрывала это сражение.

Напряжение последних дней оставило Джудит, ей было уютно, тепло и спокойно. Не нужно ни о чем думать, никого бояться, спасаться бегством от врагов. Поистине восхитительное состояние, подумала Джудит, прежде чем провалиться в сон. Роб почувствовал ее тепло, когда она привалилась к его плечу. И хотя она была легкой, как перышко, и он едва ощутил ее прикосновение, с этого момента Роб только и думал, что о тепле ее тела, о той детской доверчивости, с которой она к нему приникла, и о возникшей между ними вполне осязаемой близости. Стремясь переключить мысли на что-нибудь другое, он попытался было завести с Дугалдом Макнэшем разговор о способах кладки крепостных стен, но чуть позже, не выдержав искушения, обнял Джудит за талию и привлек к себе. Сонная, она не оказала ему ни малейшего сопротивления, напротив, стала мягкой и податливой, как разомлевшее во сне дитя. Эта вдова Линдсей — истинное наваждение, подумал Роб. Ему жилось бы куда проще, если бы она не была такой мягкой, податливой, красивой и душистой. Впрочем, разве он один это замечал? Уже не в первый раз он ловил краем глаза устремленные на вдову любопытные взоры сидевших за столом мужчин.

— Твоя леди, должно быть, находит нашу компанию утомительной, — произнес Макнэш, когда Роб, перехватив его взгляд, выжидающе на него посмотрел.

— Мы весь день провели в дороге.

— К сожалению, ни свободной комнаты, ни пуховой перины у нас не найдется. Но набитых соломой матрасов сколько угодно. Можете лечь в коридоре или в пустом стойле в конюшне.

Роб поднялся и потянул за собой Джудит. Она мгновенно пробудилась и, почувствовав на себе руку Роба, поторопилась высвободиться из его объятий.

— Похоже, я задремала за столом и, сама того не желая, проявила неуважение к хозяину дома, — сказала она по-гэльски, смущенно улыбаясь Макнэшу.

— Ничего страшного. Гленлион сказал, что вы долго были в пути и очень устали, — пробасил тот, поднявшись из-за стола. — Что же касается возможной погони, на которую он намекал, не волнуйся — Кэмпбеллы в Глен-Дохарт не ездят. Боятся, что мы угостим их кашей из стрел и копий. Если бы Гленлион не приходился нам родственником по матери, он вряд ли отважился бы заехать в наши края.

— Господь благословит тебя за доброту, сэр, — сказала Джудит.

— Не стоит благодарности, леди. Позволь пожелать тебе спокойной ночи. — Макнэш отсалютовал ей наполненной вином чашей. — Твое здоровье! Пусть твои дети будут такими же сильными, как Макнэши, и хитрыми, как Кэмпбеллы.

Тост вызвал оживление и хохот у собравшихся за столом. Роб лишь слегка скривил губы в холодной улыбке.

Вряд ли кто-нибудь в этом зале скоро забудет вдову Линдсей, подумал он. Хотя она говорит по-гэльски отлично, но с английским акцентом, и это обстоятельство непременно вызовет многочисленные пересуды среди Макнэшей и Макгрегоров. Макнэши и впрямь стали удивленно выгибать брови и подталкивать друг друга локтями, но высказывать свои догадки об английском акценте Джудит в присутствии Дугалда не решились. К тому же этого не позволяли законы гостеприимства. А их соблюдали свято. Выйдя из зала, Роб и Джудит пошли по коридору и остановились у углубления в стене, представлявшего собой подобие ниши или алькова. В этом алькове лежали сваленные в кучу соломенные матрасы, и именно здесь Роб решил расположиться на ночлег. Утром они встанут пораньше и снова двинутся в путь, поскольку до Гленлиона остается еще не менее дня езды.