– Да.

Вилла посмотрела в его глаза. Эти холодные однозначные ответы пронзили ее сердце. Девушка опустила плечи. Ее душа надломилась, мозг был полон суматохой, а покалеченные чувства, казалось, достигли высшей точки.

Девушка вытащила свою руку из-под его руки и встала.

– Мне надо идти.

– Прости. Я не тот мужчина, который тебе нужен, – с болью произнес Смит.

– Я могла бы сказать то же самое. Для некоторых женщин не имеет значения, что ты пьешь до беспамятства, и что ты убил человека, который был для тебя больше чем другом. Но это имеет значение для меня! – морщинки горечи появились на ее лице.

– Ты вернешься?

– Не знаю, – сказала она по дороге к двери. Смит посмотрел ей вслед и закрыл глаза. Что, черт, он мог сказать ей кроме правды. Сильная боль от отчаяния и одиночества нахлынула на него. Боль в ноге не могла сравниться с болью в его сердце. Смит снова чувствовал себя потерявшимся напуганным мальчиком, который стоял один на берегу реки много лет назад и не знал, что делать.

Иниз открыла дверь спальни, чтобы посмотреть, спала ли все еще Мод. Она уже не спала.

– Я слышала, как ты открывала дверь, – сказала Мод, когда Иниз вошла в комнату. – Почему ты закрыла меня на ключ? Где Вилла?

– Девушке нужна хотя бы минутка для себя. Вилла закрыла дверь и дала мне ключ. Она боялась, что вы вдруг подпрыгнете и убежите.

– Ты лжешь. Она знает, что я не могу встать с постели.

– Предполагаю, она подумала, что вы сядете на метлу и вылетите в окно. Вы были такой ведьмой все это время, что мне страшно вспомнить.

– Где Вилла? Я плачу ей за то, чтобы она ухаживала за мной.

– Чепуха! Смит платит ей.

– Ты бы не разговаривала со мной так неуважительно, если бы я была на ногах.

– Если бы вы были на ногах, целая упряжка мулов не смогла бы притащить меня сюда… Я принесла вам свежей воды, миссис Иствуд.

– Я не хочу никакой проклятой воды! Смит привел тебя сюда докучать мне, а я вовсе не желаю видеть тебя в моем доме!

– Меня не волнует, чего вы хотите, а чего – не хотите. Я нахожусь здесь, и вы ничего не можете с этим поделать!

– Пошла вон! – закричала Мод. – Ты никто, кроме как презренная беднячка!

– Кого вы называете презренной беднячкой, Мод Пантей? – Иниз уперлась руками в бедра. – До того, как вы вышли замуж за Оливера Иствуда, вы были такой же бедной и презренной, как и все, кого я когда-либо знала. Так что заткнитесь. Слышите?

Мод приподняла голову над кроватью и закричала:

– Не разговаривай со мной так!..

– Я буду разговаривать с вами так, как и вы разговариваете со мной. Вы всегда были напыщенной дурой, а к старости стали еще хуже, – Иниз перевела дыхание. – Теперь вы можете ругаться сколько хотите. Я знала вас с тех пор, когда вы, миссис Иствуд, были тупоголовой ослицей. Именно поэтому, выйдя замуж за богатого, вы перестали больше знаться с бедняками. Вы уже забыли, как жили в землянке и грызли корки, как, впрочем, и остальные голодранцы.

– Я не забыла, что ты росла в семье проститутки. Все знали, кем была твоя мать! – Мод с отвращением поморщилась.

– Да, моя мать была проституткой. Она работала, чтобы прокормить детей. Ее старый муж воровал уголь с железной дороги и продавал его, чтобы купить виски и надраться до беспамятства. Его дети умерли бы с голоду, если бы эта, так называемая проститутка, время от времени не приносила еду, чтобы сберечь детей.

– Ложь!

– Нет, не ложь! И вы отлично это знаете. Я не держу на вас зла, Мод. Вы были не такой уж плохой, пока не вышли замуж за Карла Холта. Думаю, каждодневные побои сделали тебя такой! Нельзя обвинять тебя за это. Ты вылезла из грязи после смерти Карла и попала сразу же в кровать из роз, когда Оливер Иствуд женился на тебе. Я никогда не понимала, как тебе удалось такое?

– Ты завидуешь? Вы все завидуете мне!

– Откуда тебе знать это? Ваш нос, миссис Иствуд, был так высоко задран вверх, просто чудо, что вы не утонули, когда шел дождик. Но… я должна сказать вам, что вы ничуть не лучше меня. У меня много друзей, которые прибегут, как только мне потребуется их помощь и участие, и я счастлива этим. А что у вас есть, Мод?

– У меня есть самое лучшее место в округе, черт тебя побери!

– У тебя есть только этот старый дом, который приходит в упадок быстрее, чем гусь клюет семечки от яблока, и это все, что есть у тебя! Никто не поможет тебе, даже собственная дочь. Она живет высоко в горах в Денвере, не так ли? Почему ты не поехала туда навестить Фанни, посмотреть, как она живет, а, Мод? Что, не приглашали?

– Заткни-ись! – Мод едва сдерживала рыдания.

– Посмотри на то, что ты имеешь, Мод, и угомонись. Случится беда, если Билли и Смит уйдут с ранчо и оставят тебя одну сидеть здесь в прерии и гнить. Хорошенько подумай об этом, Мод.

Иниз поставила стеклянный кувшин на комод и посмотрела на лежащую на кровати женщину. Слезы текли из плотно закрытых глаз Мод и катились по морщинистым щекам. Руки ее, покоившиеся по бокам, были сжаты в кулаки.

– Я совсем не хотела говорить такие гадости, но ты сама заставила меня сделать это. Ты повернулась спиной к своим друзьям много лет назад и обошлась с нами, как с грязью. Мы были недостаточно хорошими для тебя и дурно пахли. Теперь все ясно, Мод. Перестань выть, – грубовато сказала Иниз. – Ты ничуть не лучше и не хуже, чем остальные.

Иниз сверху вниз посмотрела на Мод и вспомнила вдруг стройную молодую девушку со смеющимися глазами, которая хотела так много от жизни! Она сильно изменилась после того, как вышла замуж за Карла Холта и уехала на его ферму. Мод приезжала несколько раз в месяц за покупками в Баффэло, но однажды у нее случился приступ прямо в магазине, и она больше не появилась в городе.

Люди были потрясены, когда услышали, что она вышла замуж во второй раз за Оливера Иствуда – дружелюбного великодушного человека, который даже с нищими горожанами общался на равных. Он и построил этот дом, но насколько знала Иниз, только несколько жителей Баффэло побывали внутри этого роскошного особняка.

– Ты собираешься лежать тут весь день и жалеть себя или все же выпьешь воды?

Мод с грустью и болью в глазах посмотрела на стоящую перед ней женщину.

– Мне плохо, Иниз. Плохо, как никогда. Я очень старалась…

– Я думаю, ты перестаралась. Иными словами, ты старалась так сильно, что вся мягкость, вся доброта расплющились в тебе. Я не говорю, что Карл не сумел бы вселить в меня злость, а богатство – высокомерие. Я пытаюсь сказать: что сделано, то сделано. Будь порядочной, Мод.

– О Боже! Все эти годы я была такой одинокой. – Мод закрыла лицо руками.

– Ты сама этого хотела. Но еще не поздно все изменить, – Иниз подвинула стул и села. – А тут действительно красиво со всеми этими чудесными вещами… – она обвела взглядом комнату. – У вас есть даже камин на зиму.

– Фанни не вернется, Иниз, – голос Мод был смиренным.

– Откуда ты знаешь? Однажды она откроет дверь и…

– Нет. Она стыдится меня. Она никогда не хотела, чтобы я даже приехала ее навестить в ту модную школу.

– Ну, теперь в этом нет смысла. Я спорю на мой последний доллар, что этот дом – самый величественный в штате. Спорим, Мод?

Миссис Иствуд не ответила. Она долго лежала молча, нотом вдруг спросила:

– Где ты живешь, Иниз?

– Со своей сестрой. Ты помнишь Иолинду?

– Подожди-ка… это та самая, у которой была большая щель между зубами.

– Да. Но теперь щель стала просто огромной. У бедной Иолинды едва ли вовсе не осталось зубов.

– Я слышала где-то, что ты вышла замуж.

– Да. За Пада Сноуграса. Но я дала ему под зад пинка несколько лет назад. Я не собираюсь жить с ублюдком, которому лень даже шевельнуть пальцем.

– Пад был хорошим бейсболистом.

– Это и еще то, что обычно мужчины прячут в штанах было единственным его достоинством. Я скажу тебе, Мод, я совсем не жалею, что прогнала его. Слышала, что он отправился в Калифорнию.