– Думаю, да. Иниз очень хорошая помощница. Сегодня вечером я дала миссис Иствуд несколько капель опиума. Ей нужен отдых.

– Она причиняет тебе много беспокойства?

– Она иногда много болтает. – Вилла мягко засмеялась. – Но она немного остепенилась, когда я всерьез напугала ее, что уйду из дома и оставлю ее на волю Бога.

– Думаю, она совсем не хочет, чтобы ты сделала это именно сейчас. Спокойной ночи, мэм. Лучше я пойду спать. Сэнт взлетел, как кошка, облитая скипидаром, когда залаял пес. Вероятнее всего он вернется и расскажет историю, как удирал от серого медведя, хотя на самом деле это был маленький старый скунс.

– Простите меня за срыв, Билли.

– Иди спать, ты, старый козел. Я вернусь, как только провожу Виллу до дома.

– Тебе не сто…

– Нет, я провожу.

Смит крепко взял ее под локоть и повел назад мимо кухонной хижины вдоль забора.

Вилла знала, что поступила глупо, скрываясь в тени, но очень боялась спросить, что же Смит думает о ней? Она расслабилась и позволила себе просто чувствовать его крепкую руку на своем плече.

На крыльце она ступила на первую ступеньку и бойко повернулась к нему лицом.

– Это ты играл на гитаре? – ее голос был мягким, а теплое дыхание ласкало рот Смита. – Было так прекрасно, что я не могла даже пошевелиться.

Смит шаркал ногами, выдавая свое волнение, и пристально смотрел на Виллу.

– Любая музыка хороша…

– Нет! Хорошо играет тот, кто делает это с любовью. А ведь ты любишь играть на гитаре, правда? Ты сам научился этому?

– Да. Очень давно Сэнт дал мне книгу, и я смог по ней выучить аккорды.

– Ты играешь мелодии на слух?

– Думаю, да.

– Я получила огромное удовольствие. Там, в темноте, мне вдруг показалось, что эта очаровательная музыка пришла из далекой неведомой страны. Я знаю, ты думаешь, что это очень глупо…

– Немного, может быть, и глупо, но разве я вправе обвинять тебя в этом?

– …Ты знал, что я стояла за бараком? Да? Или сказал, что знал.

– Да.

– Прости…

– Не извиняйся, пожалуйста, снова. Ты уже говорила это четыре раза.

– Я не говорила!

– Говорила! А я не хочу, чтобы ты извинялась за то, что пришла.

– Но я не прошу извинения за то что пришла, я извиняюсь за то, что Бадди прервал тебя. Я не люблю, когда прерывают музыку, поэтому чувствую себя очень неудобно и прошу у тебя прощения.

– Но это дало мне предлог подойти к тебе, – он посмотрел на нее долгим, ожидающим взглядом.

Вилла тоже не отрывала свой взор от Смита. И она едва сознавала, что сказала:

– А тебе нужен предлог?

– Да. – Смит наклонил голову и втянул воздух глубоко в легкие.

– Почему, ради Бога?

– Потому что я боюсь тебя, как черта. Я, по-моему, говорил уже об этом.

Недоумение появилось на лице девушки. Потом она нежно рассмеялась.

– Ну, ты и рассмешил меня. Ты же вдвое сильнее, даже если я вновь стану защищаться сковородой.

Его лицо оставалось серьезным, но даже в полумраке она могла видеть в глазах этого сурового своенравного мужчины нежность.

– О, Смит…

– Да. Безумие, не так ли?

– Нет…

– А я думаю, да.

Она посмотрела на его губы, и сердце бедной девушки, казалось, остановилось, потом вновь забилось в ритме. Ее руки лежали на его плечах, а она даже не понимала, как же они могли оказаться там?

Смит нежно обнял ее за талию.

Беспомощно, она наблюдала, как он медленно и тихо произнес ее имя:

– Ви-ил-ла…

Он прижал ее к себе.

Его губы коснулись ее щеки, и она знала, что они ищут ее губы. Он медленно и неторопливо поцеловал ее, затем поднял ее руки и направил их вокруг своей шеи, потом крепко сковал ее в объятьях.

Вилла полностью отдалась поцелую, и когда он углублялся, погрузилась в море чувственности, где все было нежно отдающим и нежно принимаемым.

Прикосновения его губ было скорее убедительным, чем требующим. Она раскрыла губы и полностью отдалась волнам чувств, нахлынувших на нее.

Вдруг Смит резко оторвался от нее, немного отступил назад. Его дыхание было быстрым и неровным, а губы – влажными от поцелуя.

– Вилла… милая… Я не должен делать этого, не должен! Но Бог поможет мне, я же не могу помочь себе! Господи! Что же делать?

Вилла чувствовала, что его пульс, как и ее, резко скакал. Он несколько секунд колебался. Вилла понимала, что это высказывание, вырвавшееся из его губ, было вызвано отвращением к себе. Да. Только отвращением! Она потянулась к нему и раскрыла губы. Смит не смог сдержать страсть, и его поцелуй был встречен несдержанным, необузданным ответом.

У Виллы закружилась голова. Каждая клеточка ее тела трепетала. Девушка прижалась к мужчине, и он обнимал ее с удивительной силой, отчего, казалось, она сойдет с ума.

Его рука легла на ее затылок. Его пальцы пробирались сквозь ее пальцы. Вилла оторвала свои губы от губ Смита и прильнула к его щеке.

– Я здесь… обнимаю, целую тебя… Я, должно быть, сошел с ума, – его голос дрожал, мужчина тщетно пытался контролировать свое дыхание.

Слезы наполнили глаза Виллы.

Господи! Он сожалел о том, что произошло сейчас между ними.

– Тогда почему ты это делаешь?

– Потому что я хочу это делать, я хочу это делать всегда! Я хочу это делать так сильно, как никто и никогда он делал!..– он провел губами по ее лицу. – Мне не нравится то чувство, которое я испытываю к тебе, – прошептал он в волосы.

Вилла не была уверена, что правильно расслышала, и все же решилась переспросить.

– Какое чувство? Отвращение?.. Страсть?..

– Страсть!.. Больше, чем страсть…

– Ты не хочешь просто любить меня?

– Мне надо оставить тебя, пока не поздно.

– Почему? Ведь я не предъявляю никаких требований к тебе.

Он ласкал руками ее бедра и с настоятельной силой прижимал к себе. Она тоже нежно обнимала его, стараясь отдаться нежным чувствам, так приятно нахлынувшим на нее. Вилла вдруг почувствовала, что что-то твердое упирается в ее живот, но это было совсем не неприятно, напротив, даже будило в девушке какие-то новые, сладострастные ощущения.

– Скажи мне, что я бесполезный, гадкий пьяница…

– Нет, – произнесла она жестко. – Я никогда не скажу тебе такое, более того, я не поверю в это, даже если миллионы людей будут клясться в этом могилами своих матерей. – Она еще сильнее обняла его за шею.

– Но ты сказала это однажды и была права.

– Не напоминай мне об этом! – ее голос был беспокойным, и в нем звучали нотки отчаяния. – Ты можешь не хотеть… любить меня, но ты мне очень нравишься. И я рада этому чувству. Я могу даже полюбить тебя. Но что же ты тогда скажешь? Будет ли тебе от этого лучше?

Смит не ответил.

Вилла вырвалась из его объятий и вошла в дом. Она закрыла дверь так быстро, что оставила Бадди на улице. Слезы обиды текли по ее щекам.

Вилла пристально вглядывалась в даль. Она очень полюбила эти места, красота их несказанно радовала глаз и успокаивала душу. Из окна комнаты Мод девушка могла видеть покрытые лесом косогоры, они давали дорогу зеленым равнинам и волнистым холмам. А вдалеке небо разрезали на две части багряные горы. Девушка не могла оторвать взор, она тихонько стояла у окна и наслаждалась красотой природы.

Последние три дня выдались пасмурными. По небу плыли низкие облака, и, казалось, вот-вот пойдет дождь. Но он так и не пошел… Сегодня же, пробиваясь сквозь тучки, нежно светило солнце.

Да, Вилла полюбила эти места: чистую безграничную даль и воздух, пропитанный резким ароматом сосен.

– Что ты там увидела, девочка? – Мод приподнялась на кровати и посмотрела на Виллу.

– Землю, – ответила та рассеянно. – Эти места так прекрасны, что невозможно оторвать взор.

– Я хочу… я могу подойти к окну?

– Вы все увидите, миссис Иствуд. – Вилла подошла сбоку к кровати. – Вы очень скоро сможете сидеть в кресле. Мы поставим его к окну и вместе с Иниз перенесем вас в него.