Однажды случилось так, что ко мне привели одного суфийского мастера. Он был мастером тысяч мусульман; он приходил в город один раз в год. Некоторые мусульмане из его группы заинтересовались мною и захотели увидеть встречу. Они восхищались тем, что их мастер видит Бога везде, во всем и всегда остается радостным: «Мы были с ним двадцать лет, и никогда не видели его ни в каком другом состоянии, кроме как в экстазе». Я сказал им:

- Будет хорошо, если он у меня погостит. Оставьте его со мной на три дня. Я позабочусь о вашем мастере.

Это был очень старый, очень хороший человек.

Я спросил его:

- Не использовал ли ты какой-нибудь техники для достижения этого постоянного экстаза, или он пришел сам собой, без всякой техники?

- Я, конечно, использовал определенную технику, - ответил он. - Техника эта состоит в том, чтобы помнить, на что бы ты ни смотрел, что в этом есть Бог. Поначалу это выглядело смехотворным, но мало-помалу ум привык: теперь я вижу Бога везде и во всем.

- Сделай одну вещь... - сказал я. - Сколько ты это практиковал?

- Сорок лет, - наверное, ему было около семидесяти лет.

- Доверяешь ли ты своему опыту экстаза? - спросил я.

- Абсолютно, - сказал он.

Тогда я сказал:

- Сделай одну вещь: на три дня прекрати эту технику... не вспоминай больше, что Бог есть во всем. Три дня смотри на вещи такими, как они есть; не накладывай на них свою идею о Боге. Стол - это стол, стул - это стул, дерево - это дерево, человек - это человек.

- Но какая в этом цель? - спросил он.

- Я скажу тебе через три дня, - ответил я. Но не понадобилось и трех дней; на следующий же день он уже разозлился на меня, разозлился до бешенства:

- Ты разрушил дисциплину, созданную мною за сорок лет. Ты опасный человек. Мне говорили, что ты мастер, но вместо того чтобы мне помочь... Теперь я вижу, что стул - это не более чем стул, а человек - не более чем человек; Бог исчез, и с исчезновением Бога исчез и мой экстаз оттого, чтобы я окружен океаном Бога.

- Это и было конкретной целью, - сказал я. - Я хотел, чтобы ты понял, что эта твоя техника создала галлюцинацию; иначе выработанная за сорок лет дисциплина не смогла бы исчезнуть за один день. Ты должен был продолжать технику, чтобы она продолжала создавать эту иллюзию. Теперь все зависит от тебя: если хочешь прожить остаток жизни в галлюцинационном экстазе, это в твоих силах. Но если ты хочешь проснуться, не нужно никаких техник.

И помни, свидетельствование - это не техника, это твоя природа. Наблюдение - это не техника, потому что ты ничего не навязываешь, и нет никакой возможности создания иллюзии; ты просто наблюдаешь. Даже если сам Бог возникнет перед тобой, ты не должен падать на землю и касаться его ног: ты должен просто наблюдать. Наблюдение - это не техника.

Техника что-то создает; наблюдение просто обнажает то, что есть. Оно ничего не создает; напротив, оно может разрушить многие иллюзии, которые кружились вокруг тебя, потому что ты был недостаточно наблюдателен и никогда не замечал, что это иллюзорные явления.

Иллюзию можно создать так легко, что ум всегда наслаждается техниками. Кто будет использовать технику? Хозяином техники будет ум.

Наблюдение - за пределами ума. Ум не может наблюдать. Это единственная в существовании вещь, которую ум не может делать. Именно поэтому ум не может ее загрязнить, не может заставить ее сбиться с дороги.

Однажды я несколько лет жил с одной из сестер моего отца. Иногда ее навещала одна подруга; они были очень близки. Я обычно читал допоздна, до трех часов ночи, а потом засыпал. И у этой женщины, подруги сестры моего отца, была проблема со сном: она не могла уснуть. И когда весь дом засыпал, она приходила в мой кабинет поговорить со мной или просто посидеть. По крайней мере, я не собирался спать до трех часов, и именно в это время ей тоже не хотелось спать; она засыпала утром.

Муж сестры моего отца имел обыкновение во сне скрипеть зубами, два или три раза за ночь. У него было что-то не в порядке с желудком, и он скрипел зубами, и звук доносился очень явственно.

Однажды я разговаривал с этой женщиной, и она спросила:

- Ты веришь в привидения?

- Почему ты спрашиваешь?

- Я живу одна, - сказал она. Она была вдовой и была очень богата. - Я живу одна и всегда думаю о том, что я одна. Если существуют привидения, я в опасности; в моей комнате никого больше нет.

Я сказал:

- Привидения не только существуют; они присутствуют в этой комнате, в этом доме.

- Что ты имеешь в виду? - сказала она.

- Я тебе расскажу. Когда построили этот дом, здесь жил владелец прачечной со своей очень красивой женой, у которой был только один глаз. Ее лицо было очень красиво - плохо было только, что не хватало глаза. Во время первой мировой войны владельца прачечной призвали в армию, и там он погиб. Горе его жены было так велико, что она не могла в это поверить. Она отказывалась верить, что он умер; она продолжала ждать его день за днем. И в этом состоянии, продолжая постоянно ждать его, она стала плохо есть и перестала заботиться о теле. Все пытались ее разубедить:

- Он умер, он не может вернуться. Тебе не стоит целыми днями сидеть у дверей.

Но она не могла и помыслить о том, что он может ее покинуть. Их связывал обет, что они проживут вместе и умрут вместе. Они так любили друг друга. В конце концов, она умерла, но из-за этого желания, чтобы муж вернулся и нашел ее, она стала привидением. Она все еще живет здесь.

После ее смерти ее небольшая хижина была разрушена, и было выстроено это здание, но она по-прежнему здесь живет и по-прежнему ждет. Она приходит каждую ночь, и когда она приходит... ты должна понять сигнал: она производит такой звук, словно кто-то скрипит зубами. Не знаю, почему она это делает, - никто не знает, - но это происходит два или три раза за ночь. И если в доме гости, она приходит всегда - думая, надеясь, что, может быть, это ее муж вернулся и гостит в доме.

Она приходит, сдергивает с тебя одеяло и смотрит тебе в лицо. Это очень красивая женщина, но у нее только один глаз.

- Но мне никто об этом не рассказывал, - сказала она.

- Тогда никому не говори, потому что никто не будет приходить в этот дом, и даже продать его будет невозможно. Этот дом хотят продать, поэтому никто из этой семьи не говорит правду. Как только дом будет продан и куплен новый, это будет проблемой кого-то другого; это уже не их дело. Поэтому об этом сохраняется полное молчание. Но тебе я рассказал, потому что ты попросила. У меня ничего нет, я никак не заинтересован в этом доме. Я просто говорю как есть - а так все и есть.

Только если она подойдет к твоей кровати и посмотрит твое лицо, не пугайся, потому что она очень невинная женщина; она никогда никому не причиняла вреда. Она просто смотрит тебе в лицо, и видя, что это не ее муж, снова накрывает тебя одеялом и уходит. И прежде чем она придет, ты услышишь скрип зубов.

- Боже мой! - сказала она. - Это опасный дом - а я столько раз в нем ночевала. Может быть, я спала, когда она приходила. Но теперь я не могу спать.

- Попытайся, - сказал я, - пойди и усни. Около часу ночи она ушла в свою комнату, и в тот момент, когда она вошла и выключила свет, случилось великое совпадение: она услышала скрип зубов и громко завопила. Я бросился в комнату.

Все проснулись:

- Что случилось?

Она лежала на полу; она не могла даже добраться до постели! Она лежала на полу без сознания.

И мне сказали:

- Мы же просили тебя не рассказывать историй, которые не имеют никаких оснований. Теперь твоя обязанность, твой долг - позаботиться о ней. Прежде всего, приведи ее в сознание.

- Я попытаюсь, - сказал я, - но не думаю, что она придет в сознание так легко; на это потребуется время. И даже если она придет в сознание, то тут же снова его лишится.

- Но что ты с ней сделал?

- Завтра утром я расскажу всю историю, когда она придет в себя.

Я сделал что мог. Я побрызгал ей в глаза холодной водой.