― Задавай, ― сказал я.
― Вы ухаживаете за нашей матерью?
― Майк! ― воскликнула Сьюзан.
― Ничего страшного, ― сказал я. ― Нет, не ухаживаю. Я не хочу вам врать. Если мы и дальше будем видеться, то это возможно, но пока мы просто знакомые. Моя жена погибла четыре года назад в автокатастрофе. С тех пор я... Ты понимаешь?
Он буркнул, что понимает, и занялся куриной ножкой. Дверь в гостиную открылась, и вошла Салли, держа в одной руке черную полотняную сумку, а в другой портфель.
― Извините меня, ― сказала она.
Она подошла к детям, поцеловала Сьюзан в щеку, Майка в макушку и посмотрела на стол.
― Какая красота! Я голодная как волк.
― Он взял для тебя без корочки, ― сообщила Сьюзан.
― Тогда чего же мы ждем?
Мы ели и болтали, в основном о пустяках. Дети прощупывали меня, я отшучивался. Салли слушала, смотрела. Я не забывал ни о том, что происходит снаружи, ни о том, что глубоко внутри меня, но мне было очень хорошо.
― Как здорово, что не надо мыть посуду, ― сказала Салли, когда мы закончили.
Пока я упаковывал остатки курицы в один контейнер, чтобы убрать его в холодильник, Сьюзан принесла пакет для мусора. В квартире не было укромного места, но был маленький балкончик с тремя стульями и телескопом. Майк и Сьюзан сели перед телевизором, а мы с Салли вышли на балкон. Я все ей рассказал.
― Иногда мне кажется, что некоторых людей я застрелила бы, если бы могла. Первый из них ― Дуайт Хэндфорд. И дело ведь в том, что Адель действительно могут отправить обратно к нему, и я не в состоянии им помешать. Я знаю, что он сделал с ней и будет продолжать делать. В суде знают, что он сделал со своей племянницей. Я ни разу не била своих детей, я никого никогда не ударила и никогда не держала пистолета в руках, но такие люди, как Хэндфорд, пробуждают во мне желание пойти в один из оружейных магазинов этого города.
― А Пираннес? ― спросил я.
― Пираннес тоже, ― сказала она.
― А у меня, может быть, найдется приемная мать для Адели. Если только моя кандидатка пройдет ваши тесты.
― Не я их придумала.
― Ее зовут Флоренс Зинк. Она богата. Она пьет, ругается, но она хорошая женщина. У нее крутой характер. Вы не хотели бы встретиться с ней?
― Когда?
― Сегодня.
― Я не могу бросить детей. Давайте завтра. Оставьте мне номер, я скажу, чтобы ей позвонили.
― А я, ― произнес я, вставая, ― поеду поговорю с ней. Кто смотрит на звезды?
― Мы все. ― Она дотронулась до телескопа на высокой треноге. ― Я смотрю, когда дети ложатся спать. Это напоминает мне о том, какие мы крошечные.
― Вам нравится об этом помнить?
― Иногда мне приятнее думать, что происходящее на земле не так уж важно и надо радоваться тому, что у нас есть. А потом я отрываюсь от звезд и возвращаюсь к Аделям и Дуайтам Хэндфордам. Сегодня мне нужно еще написать отчет.
Майк и Сьюзан смотрели неизвестный мне сериал. Салли проводила меня до двери.
― Почему кондитерские «Бэби Рут» так называются? ― спросил я детей.
― Это очень просто, ― отозвалась Сьюзан. ― Так звали толстого бейсболиста, который выбивал все хоум-раны до Марка Макгуайра.
Майк изобразил жест типа «эх, балда», но до комментария не снизошел.
― Нет, ― сказал я. ― Когда Гровер Кливленд стал президентом Соединенных Штатов, он женился, и его жена родила дочку, очень крупную девочку, которую назвали Рут. После этого появились куклы по имени Бэби Рут и кондитерские с названием «Бэби Рут».
― Я обязательно расскажу завтра Мегги и Шайне, ― сказала Сьюзан. ― Вы знаете столько всякой всячины!
― Да, ― согласился я. ― Всякой всячины.
Салли вышла со мной на площадку и прикрыла дверь.
― Вы хороший человек, Льюис, ― сказала она и поцеловала меня с искренностью, хотя и без страсти, взяв мои руки в свои.
― Спасибо, ― ответил я. ― Я поговорю с вами про Адель завтра.
― Майк уезжает на выходные на баскетбольные сборы, а Сьюзан останется в субботу у своей подруги Мегги, ― сказала она.
― В субботу, ― повторил я.
