* См.: Дудаков С.Ю Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России. М., 2000. Очерк 4. С. 255-266. ** Подробнее о нем см. на с. 411.

Интересно было бы узнать, велось ли наблюдение за раввинами в армиях других стран, дабы они не сумели аннулировать присяги? Например, во время присяги военного министра Италии, некрещеного еврея, генерала Джузеппе Оттоленги (1838-1904)?

Что же касается "высоких моральных качеств" русского офицерства, то интересующихся отсылаю к повестям А.И. Куприна "Поединок" и Е.И. Замятина "На куличках". Крещеных евреев-генералов в русской армии во всех родах войск было намного больше, чем принято считать. Лидер белого движения Антон Иванович Деникин писал: "Совершенно закрыт был доступ к офицерскому званию лицам иудейского вероисповедания. Но в офицерском корпусе состояли офицеры и генералы, принявшие христианство до службы и прошедшие затем военные школы. Из моего и двух смежных выпусков Академии Генерального штаба я знал лично семь офицеров еврейского происхождения, из которых шесть ко времени войны достигли генеральского чина. Проходили они службу нормально, не подвергаясь никаким стеснениям служебным или неприятностям общественного характера"4. Последнее утверждение не совсем верно: судя по воспоминаниям генерала Грулева, он был вынужден уйти в отставку из-за антисемитских интриг великого князя Николая Николаевича. Деникин писал воспоминания после Гражданской войны, вероятно, забыв к этому времени и о погромах в белой армии, которые он, по собственному признанию, не мог остановить, и о положении офицеров-евреев (их в его армии было несколько десятков), которым – случалось и такое – сослуживцы стреляли в спину.

Этих фактов он отрицать не мог5.

К списку Образцова можно добавить имя генерала от инфантерии Платона Александровича Гейсмана (1853-1919), командующего 16-м армейским корпусом, с которым в начале войны он отправился на фронт. Известен как крупный военный историк и писатель. Окончил с золотой медалью Кишиневскую гимназию, затем 2-е военное Константиновское училище. В качестве добровольца воевал на стороне Сербии против Турции, участник русско-турецкой войны. Награжден орденами св.

Анны IV степени "За храбрость" и св. Станислава III степени с мечами и бантом.

После войны окончил Николаевскую академию по первому разряду и был переведен в Генеральный штаб. В 1882 г. защитил диссертацию. С 1892 г. экстраординарный, а с 1894 г. ординарный профессор. Автор многочисленных военно-исторических трудов.

Слушателями Академии именовался "Гершко". Принял советскую власть; в звании приват-доцента служил в Петербургском университете и был сотрудником Государственного архива.

В книге воспоминаний генерала Александра Александровича Самойло (1869-1963) "Две жизни" есть любопытное, хотя и косвенное, упоминание имени Гейсмана. Во время Брест-Литовских переговоров весной 1918 г. между А.А. Самойло и начальником штаба Восточного фронта немецким генералом Максом Гофманом, кстати сказать, хорошо говорившим по-русски, произошел обмен мнениями по поводу возможности "рационального" ведения войн. Самойло сослался на "принцип Гейсмана", согласно которому оправданны лишь целесообразные с точки зрения политики и стратегии и планообразные с точки зрения тактики бои. «"А что, Гейсман был немец?" – не без внутреннего удовольствия спросил меня Гофман, несомненно предполагая, что дельные мысли могут родиться только в немецкой голове»6. Вероятно, Самойло тоже не без удовольствия поведал Гофману горькую для немца правду: увы, еврей.

Тот же А.А. Самойло довольно подробно рассказал о подполковнике Абрамовиче (его инициалы он, к сожалению, не указал). Выпускник Киевского университета, Абрамович с отличием окончил Михайловское артиллерийское училище и академию, став выдающимся специалистом в своей области. С ним считались генерал М.И.

Драгомиров и военный министр В.А. Сухомлинов. В отличие от Драгомирова Абрамович был сторонником так называемой щитовой артиллерии, сполна оправдавшей себя на полях сражений Первой мировой7.

В Военной энциклопедии Сытина есть данные о генерал-майоре Сергее Семеновиче Абрамовиче-Барановском (1866-после 1931). Окончил в Москве Кадетский корпус и Павловское военное училище, затем был произведен в офицеры и отправлен в Кронштадскую крепостную артиллерию; в 1893 г. окончил по первому разряду курс Александровской военно-юридической академии. В 1897 г. защитил диссертацию и был назначен в эту академию профессором. В 1909 г. получил звание генерал-майора. Автор многочисленных трудов по военному судопроизводству. Принял советскую власть, работал в библиотеке Академии наук СССР. В 1928 г. был арестован по так называемому делу академиков и осужден 10 февраля 1931 г. тройкой на 10 лет лишения свободы. Реабилитирован посмертно. Год смерти не установлен8.

В одном из журналов времен Первой мировой войны я обнаружил следующую заметку".

"Недавно отправился на театр военных действий в качестве добровольца 62-летний полковник С. Бернштейн, сын еврейских родителей". Ребенком он был взят в кантонисты и участвовал в Турецкой кампании 1877-1878 гг., отличился в бою и был произведен в офицеры. Бернштейн участвовал также в качестве добровольца в русско-японской войне; вышел в отставку в чине полковника и поселился в Вильне, где организовал "белорусский музыкально-драматический кружок и вообще является одним из пионеров современного белорусского возрождения. По роду оружия Бернштейн – кавалерист"9. (Прочитав эту заметку, я возгордился, так как одним из основателей белорусского литературного языка считается Змитрок Бядуля (Самуил Ефимович Плавник, 1886-1941).

Другой еврей, Михаил Иосифович Гузиков (1806/9-1837), уроженец Шклова, смастерил новый музыкальный инструмент – ксилофон на основе белорусской цимбалы с деревянными и соломенными пластинками. Он восхищал своей игрой. "Паганини на инструменте из дерева и соломы" – так прозвали его современники.) Начальником Генерального штаба в первый период войны был перешедший в православие поляк Н.Н. Янушкевич. Дабы восполнить огромные потери офицерского состава, он предложил правительству следующий проект: православных студентов высших учебных заведений посылать в военные училища, а евреев – рядовыми в окопы.

По этому поводу известный адвокат О. Грузенберг обратился к очередному военному министру генералу А.А. Поливанову, который признал недопустимость столь унизительного неравенства и категорически заявил: "Военное министерство… не одобрит подобного законопроекта: или новые категории студентов-евреев пройдут, наравне с товарищами своими, христианами, через офицерские курсы, или вовсе не будут призваны. Разве что закон этот издаст Ставка помимо меня"10.

Главнокомандующий армией генерал А.А. Брусилов занимал в чем-то сходную позицию.

Вероятно, не случайно и он, и Поливанов – оба признали новую власть и стали ей служить. Брусилов считал, что большинство евреев были посредственными солдатами (весьма распространенное мнение, что называется "общее место". «Я нежно люблю анекдот про еврея, который, попав на позиции, первым делом спросил: "А где здесь плен?"» – писал Анатолий Мариенгоф11). Однако тот же Брусилов в своих воспоминаниях описал два типичных случая вопиющей несправедливости по отношению к солдатам-евреям. Первый – это когда лучшему разведчику дивизии некрещеному еврею не присвоили звания младшего офицера, так как занимать офицерские должности евреям было запрещено. Брусилов расцеловал его перед строем, вручил Георгиевский крест I степени (разведчик был полный Георгиевский кавалер) и в нарушение закона присвоил звание подпрапорщика. Второй случай еще более неприглядный. Прапорщик православного вероисповедания должен был получить за храбрость орден св. Владимира IV степени с мечами и бантом. Когда выяснилось, что он "коренной" еврей, оказалось, что вместо награды его ждет разжалование.