Распутин очень точно описывает великую церемонию в надежде, что его восторг разделят сотни миллионов верующих, об этом слышавших или читавших.
Эта эксплуатация народного суеверия не раз раздражала русскую интеллигенцию. Л.Н.
Толстой особенно резко осудил профанацию "священного огня", в частности в обращении "К духовенству" (1903 г.), приведя ее в качестве примера недобросовестности и злоупотребления церкви: "Довольно вспомнить в доказательство этого о продолжающемся веками мошенничестве зажигаемого в Иерусалиме огня в день воскресения…"53.
Для любителей романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита" отмечу "историческую" сентенцию, высказанную Распутиным в отношении Понтия Пилата: "Видели дом Иуды и Пилата, они недалеко друг от друга – соседи, и теперь о Пилате неизвестно, а Иуда – пример всех недостатков"54. Лакуна о "неизвестном Пилате" заполнена…
К 1914 г. Палестинскому обществу принадлежало три подворья в Иерусалиме, где можно было одновременно разместить до 7 тыс. человек, плюс Назаретское (вместимостью до 1 тыс. человек) и Хайфское55.
Поток русских пилигримов постоянно возрастал, в нем преобладали уже не подданные России евреи, а собственно православные. Доктор Елисеев был принят в "роскошно обставленной комнатке дворянского корпуса, вмещающего покои привилегированных паломников". Атрибут роскоши – золоченое зеркало, бархатная мебель, прекрасная кровать, крытая чистым бельем и узорным одеялом. Комнаты для простонародья путешественник не описывает. Но он хорошо знает, каково истинное положение, ибо, зайдя в австрийскую "странноприимницу" под названием Hospitum Austro-Ungarikum, он был поражен царившим здесь порядком. Из трех классов номеров первые два были платными, а третий бесплатным. Описание платных номеров явно не в пользу "дворянского покоя" Елисеева. Третий класс представлял собой чистые светлые комнаты с кроватями и бельем от "странноприимницы". После посещения старейшей гостиницы города, католической "Casa Nova", где в третьем классе имелись отдельные комнаты, кровати, столовые и другие удобства, его временное "дворянское" пристанище показалось Елисееву неуютным56.
Ознакомился Елисеев и с деятельностью протестантов, содержавших школы по обучению ремеслу сотен мальчиков и девочек, больницы, общежитие для слепых и т. п. Русский патриот, он с горечью почти дословно повторяет слова патриарха Никодима: "…я понял, чем сильны латинская и протестантская пропаганда и отчего они ежегодно приобретают сотни прозелитов среди не только магометан, но и православных туземцев Палестины". И добавляет, что греки как бы умышленно отталкивают православных от веры своей бесконечной междоусобной борьбой и профанацией святыни. (Например, в 1886 г., после окончания строительства русского Елионского храма во имя Спасителя, патриарх иерусалимский Никодим отказался именовать его храмом Вознесения57.) А.Е. Крымский приводит следующие факты недоброжелательного отношения греков к русским: "Русской церкви, т. е. с славянским богослужебным языком, нет нигде, потому что греческое духовенство не допускает этого. Только в прошлом году (1896) по случаю коронации султан, помимо патриархов, дал разрешение царю построить в Иерусалиме церковь Александра Невского с приделами. Это первая, но и то греческое духовенство Святого Гроба добилось того, что в церкви Александра Невского служба не может совершаться в воскресенье, а только раз в неделю, в четверг…"58 Но были и есть противоречия и внутри русской православной церкви. Так, мало кто знает, что в Гробе Господнем, в приделе Скорбящего Ангела, алтарем служит камень часовни, покрытый серебряным столом. Рисунок образа сделан чернью и, возможно, итальянской работы. Этот серебряный стол был подарен Храму гетманом Мазепой, которого Московская патриархия предала анафеме (данный факт в православных путеводителях умалчивается…). Несколько лет тому назад ко мне обратился профессор-еврей, поклонник малороссиян, с просьбой рассказать, какой украинский след есть на Святой земле. Его любопытство было удовлетворено59. Восемь негасимых лампад из хрусталя, висящих над Камнем помазанья, были подарены Храму, каждой конфессии по два: "Грекам, Франкам, Армянам и Коптам" Николаем Владимировичем Адлербергом (1819-1892), финляндским генерал-губернатором, побывавшим в Палестине в 1845 г., и автором воспоминаний "Из Рима в Иерусалим" (СПб., 1853). На Вербное воскресенье у входа в Кувуклию обычно вывешивали усыпанную дорогими камнями большую лампаду с пятью стаканами из чистого золота, подаренную императором Николаем I и привезенную, вероятно, тоже Адлербергом60. В наши дни я этой лампады уже не видел.
Положение рядовых русских паломников мало изменилось со времени путешествия Распутина, который с горечью писал: "Надо обратить побольше внимания на паломников – возить их подешевле и так устроить, чтобы миссия не брала бы с них за кипяток, за номера, за барак и раз в день давала бы кушать, и не возили бы, как скот, в трюмах, иногда до семисот вместе, а в этом году пятьсот, менее чем всегда. А то с паломником обращаются, как со скотом, а деньги отдай и за кипяток, и за барак, и за все! Паломники ради святыни едут, но много им приходится терпеть. Богатым хорошо, денег много и номер хороший! Да, надо постараться, чтобы посвободнее возили бедных паломников, очень они поддержат Россию верой простой, расскажут про Гроб Христов – это ничем неоценимая для… народа великая доброта!"61 Елисеев в отличие от многих русских туристов замечал евреев и с удивлением констатировал существование еврейского Рабочего дома, основанного обществом Alliance Israilite Universelle. Никаких мировых заговоров. Все просто: "Здесь призревается и обучается свыше сотни еврейских мальчиков, собранных из разных уголков света: мне показывали детей из Архангельска, Польши, Кавказа, Абиссинии, Алжирии, Марокко и Йемена. Призреваемые четыре часа в день занимаются науками, а четыре ремеслами. Большинство детей говорило по-французски, и я задавал им некоторые вопросы, на которые они бойко отвечали. Среди учителей мы встретили нескольких и из русских евреев, с которыми могли говорить на родном языке. В виду того, что в этом учреждении собрана целая коллекция еврейских типов из различных местностей земного шара, я, не желая пропустить такого редкого для антрополога случая, просил позволения у директора заведения произвести несколько антропологических наблюдений и, получив разрешение, немедленно принялся за дело, причем убедился, что, несмотря на общее единство еврейского типа, различные представители еврейской национальности представляют ряд второстепенных отличий, отчасти свойственных тем расам, среди которых они обитают. Так, еврейский мальчик из Габеша имел мелкие курчавые волосы, свойственные абиссинцам; еврейские дети из Европы были гораздо более короткоголовы, чем африканские евреи, и т. п."62 Распутин тоже заметил несоответствие Святого места и его обыденного окружения, что на языке Елисеева называется профанацией. "Святыня любит страх, – писал Распутин. – Для Иерусалима нужно побывать везде раз только: посетить все места и оценить". Почему только один? А потому, что трепетно лишь первое чувство, а при вторичном глаз замечает несоответствие людей Святому месту. Короче: "Только утро любви хорошо". Посетив единожды места поклонения, ты всегда будешь вспоминать их с благоговением: «Дома, при работах и трудах, перенестись духом к Гробу и к прочим местам святыни. Первый раз непонятная для тебя радость является, а во второй раз начнем хулить и безверие в нас вкоренится. Кто не бывал, попросит тебя, съезди за послушанье и расскажи ему с трепетом, как много ошибок там для молодых послушников и послушниц. Монахиням бывает очень трудно, лучше бы их не отпускали, громадный соблазн, очень враг завидует и из них делаются многие приживалками и торговками святыни, бегают, говорят "у нас батька святой" и записывают вас. Вино продают "ракичку на паричку" и пьют его, потому что дешево. Это более делают чернички Афонские (келиоты); поэтому нельзя черничкам туда ездить, большая часть их помимо Иерусалима живет, объяснять не полагается, а кто был там, тот знает». Нетрудно заметить, что в данном случае Григорий Ефимович выступает в несвойственной ему роли праведного наставника, вероятно, руководствуясь принципом, что позволено ему, то не позволено не осененным благодатью. Но в словах его есть житейская истина. Со "второго раза" его коробит профанация, и он повторяет обвинение в адрес греков: "…Иоанн Предтеча и другие подвижники из библейских сказаний совершали подвиги постом и безмолвием, так и потом около Иордана жили иноки, только греки все искалечили, но сама пустыня в сердце остается"63.
