Однако, насколько логичнѣе любой сторонней примѣси ученіе слѣдующаго отрывка:
«Испанскій пойнтеръ иностраннаго происхожденія, какъ то указываетъ и его названіе, но теперь онъ совершенно укоренился въ нашей странѣ, которая уже давно славится своими собаками, произошедшими отъ этой породы. Многіе любители прилагаютъ усилинное стараніе сохранить эту породу въ чистотѣ, и тѣ изъ нихъ, которые обращали на это достаточное вниманіе, дѣйствительно, сохранили ее въ совершенной чистотѣ. Испанскій пойнтеръ славится своими дарованіями и легкостью, съ которой онъ воспринимаетъ дрессировку; можно сказать, что онъ самоучкой доходитъ до всего. Англійскій пойнтеръ, наоборотъ, сравнительно трудно поддается дрессировкѣ; надо приложить много труда, чтобы довести его воспитаніе до конца. Помѣсь между англійскимъ и испанскимъ пойнтерами даетъ великолѣпныхъ собакъ, которыхъ очень цѣнятъ за ихъ прекрасныя полевыя качества. Слабая сторона испанскаго пойнтера заключается въ томъ, что онъ не имѣетъ широкаго поиска и менѣе выносливъ, чѣмъ англійскій». (Shooting Directory, соч. Tornhill, 1804, стр. 51).
Какъ видно, эта родственная помѣсь (т. к. англійскій пойнтеръ произошелъ отъ наваррскаго и итальянскаго) всегда обладала упомянутыми здѣсь высокими полевыми качествами.
Но вопіющее зло, — прибавка къ пойнтерамъ крови фоксгаунда, — произошло лишь въ послѣдніе годы XVIII столѣтія. Если бы и въ этотъ разъ повторили примѣсь крови чутьистой собаки юга, то, разумѣется, и на этотъ разъ результатъ не оказался бы губительнымъ; но выборъ, хотя и быстраго, но глупаго фоксгаунда былъ изъ ряда вонъ неудаченъ. Я даже думаю, что фоксгаундъ былъ избранъ для скрещиванія только благодаря предубѣжденному мнѣнію, что это въ своемъ родѣ «избранная» собака; въ позднѣйшее время тому же выбору способствовало и стремленіе придать пойнтеру, ради выставки, несвойственныя ему формы. Вначалѣ подмѣсь эту не скрывали, о ней открыто спорили, хотя, конечно, черты фоксгаунда старались возможно скорѣе сгладить; но впослѣдствіи дѣло приняло другой оборотъ, кровь фоксгаунда стали тщательно скрывать, а его типъ признавать открыто. Первый началъ скрещиванія этихъ двухъ породъ полковникъ Торнтонъ, имѣвшій и пойнтеровъ и фоксгаундовъ. Приведу о немъ нѣсколько отзывовъ изъ сочиненія его современника Sydenham Edwards.
«Этотъ охотникъ улучшилъ свою породу, выбравъ самыхъ легкихъ и энергичныхъ пойнтеровъ, и разумнымъ скрещиваніемъ съ фоксгаундомъ, прибавилъ имъ смѣлости и быстроты». (Cynographia Britannica, 1800, стр. 2).
И далѣе, тамъ же: «Упрямство и страсть къ охотѣ собакъ дѣлаютъ ихъ мало послушными и трудно поддающимися дрессировкѣ; въ сообществѣ съ другими собаками онѣ стараются быть первыми на стойкѣ, не даютъ охотнику времени подойти и сталкиваютъ птицу, въ особенности если работаютъ по вѣтру».
«Самая удачная подмѣсь къ пойнтеру, видимо, была помѣсь его съ фоксгаундомъ; этимъ достигли быстроты, смѣлости, силы и выносливости; какъ недостатокъ помѣси, слѣдуетъ указать трудность ея дрессировки. Кажется извѣстный полковникъ Торнтонъ былъ первый, который прибѣгъ къ этой помѣси; ему удалось отвести хорошихъ собакъ, почему онъ имѣлъ и много послѣдователей». (Тамъ же, стр. 10).
У насъ имѣется пространное сочиненіе о пойнтерахъ Lascelles, написанное десять лѣтъ спустя. О помѣси съ фоксгаундомъ въ немъ не упоминается, а говорится лишь о помѣси съ сеттеромъ. Lascelles охотился съ фоксгаундами и поэтому приходится вывести заключеніе, что въ то время «многихъ послѣдователей» не могло быть.
«Мы съ презрѣніемъ относимся къ вымѣскамъ, несмотря на то, что иногда среди нихъ попадаются выдѣляющіяся собаки (одна на десять тысячъ). «Дашъ» полковника Торнтонъ былъ такимъ полувымѣскомъ. Произошелъ онъ отъ фоксгаунда и отъ очень кровной суки-пойнтера. Онъ выдѣлялся удивительной манерой поиска въ верескахъ и выдающимся умѣньемъ находить птицу. Онъ одинаково хорошо работалъ по всякой дичи и отлично секундировалъ. Онъ попалъ къ сэру Ричарду Саймонсъ, который вымѣнялъ «Даша» на бургундское вино, купленное имъ на аукціонѣ у французскаго посла. Бочка краснаго вина, хорошее ружье и пойнтеръ, все цѣнностью въ 160 фунтовъ, пошли въ промѣнъ за «Даша», при условіи вернуть его обратно за 50 фунтовъ, когда онъ окажется неспособнымъ къ охотѣ. Съ «Дашемъ» случилось несчастіе: онъ сломалъ себѣ ногу и за 50 гиней былъ отправленъ обратно полковнику Торнтонъ, у котораго служилъ производителемъ, но не далъ ни одного дѣльнаго щенка. Врядъ ли можно ожидать отъ такихъ случайныхъ собакъ чего-либо хорошаго; потомство такихъ вымѣсковъ обыкновенно никуда не годится». (The Sportsman, 1836 г., книга III, № 4, стр. 185.)
«Знаменитый «Дашъ» полковника Торнтона произошелъ отъ некрупной суки-пойнтера и паратаго фоксгаунда; по складу онъ скорѣе напоминалъ высоконогаго фоксгаунда, а не приземистаго пойнтера. Однако, его считали пойнтеромъ, при томъ выдающихся полевыхъ достоинствъ. Какъ производитель, онъ оказался негоднымъ, чего и слѣдовало ожидать. Онъ отличался неподдающейся описанію негармоничностью, которую какъ бы распространялъ вокругъ себя. Я избралъ для передачи моей мысли такой способъ выраженія и, быть-можетъ, сдѣлаю ее яснѣе, если прибавлю, что бываютъ помѣси однородныя и разнородныя; первыя изъ нихъ — желательны, вторыя рѣдко приводятъ къ добру.
Напримѣръ, если англійскій пойнтеръ отъ слишкомъ долгаго родственнаго скрещиванія становится слишкомъ тонкокостнымъ и голова его дѣлается слишкомъ узкой, то примѣсь крови испанскаго пойнтера полезна. Для той же цѣли можно прибѣгнуть и къ нашему, болѣе тяжелому, пойнтеру. Подобную помѣсь я называю однородной; помѣсь же съ сеттеромъ я называю разнородной. Если этимъ путемъ и можно получить хорошую собаку, то на нее нельзя разсчитывать, какъ на производителя». (Shooter's Preceptor, соч. Johnson, 1842, стр. 147).
Что касается меня, то я не разъ выражалъ въ душѣ сожалѣніе, что полковнику, безспорно хорошему охотнику, не пришлось полюбоваться, до чего его злосчастная затѣя въ концѣ-концовъ довела пойнтеровъ, съ тѣхъ поръ какъ, въ силу моды, люди стали усиленно пользоваться той кровью, которую онъ впустилъ въ породу въ ничтожной дозѣ. Я бы ограничился тѣмъ, что предложилъ бы ему въ наказаніе только полюбоваться на нашихъ главныхъ выставкахъ на классы пойнтеровъ. Сейчасъ типъ пойнтера еще лучше, чѣмъ онъ былъ лѣтъ десять тому назадъ, когда классъ пойнтеровъ напоминалъ испачканную ученическую тетрадь, заполненную нолями и крестами. На послѣдней выставкѣ въ Бирмингамѣ (1901) я даже видѣлъ суку выдающихся достоинствъ, только благодаря тому, что она появилась изъ глухой мѣстности, что удвоило мнѣ удовольствіе видѣть ее. Въ самое послѣднее время мнѣ попалось еще нѣсколько типичныхъ сукъ, что подаетъ надежду, что онѣ, какъ падающія снѣжинки, предшествуютъ счастливому возрожденію пойнтера.
Конечно, помѣсь совершенно разнородныхъ кровей можетъ дать хорошую, даже выдающуюся собаку, какъ это доказываетъ «Дашъ». Но тѣмъ самымъ уничтожается устойчивость породы. Одна ласточка еще не дѣлаетъ весны, и одна собака не составляетъ породы.
По поводу помѣсей пойнтера приведу слѣдующіе взгляды изъ сочиненій двухъ извѣстнѣйшихъ писателей XIX столѣтія.
«Чѣмъ дальше собака удаляется по кровямъ отъ испанскаго пойнтера, тѣмъ она хуже, поэтому всякая попытка помѣшать пойнтера съ другой породой неминуемо должна его ухудшить. Для какой же цѣли мѣшать пойнтера съ собаками, которыя въ смыслѣ работы имѣютъ съ нимъ общаго едва одно какое-либо качество? Однако, его постоянно стремятся улучшать фоксгаундомъ, кровяной собакой, меделяномъ, ньюфаундлендской собакой, то въ надеждѣ улучшить его общій видъ, то желая довести его до какого-то воображаемаго совершенства, на самомъ же дѣлѣ вводятъ какое-нибудь уродство. Вотъ одинъ изъ этихъ стандартовъ совершенствъ: пойнтеръ долженъ имѣть на одну часть крови настоящаго испанскаго пойнтера одну восьмую часть крови фоксгаунда и одну шестнадцатую часть кровяной собаки. Помѣсь иногда производитъ собаку, являющуюся въ глазахъ нѣкоторыхъ, идеаломъ красоты; но какъ бы красива такая собака ни была, она неминуемо должна имѣть нѣкоторыя свойства, не присущія пойнтеру. Напримѣръ, помѣсь съ гончей порождаетъ склонность преслѣдовать зайца и гнать голосомъ.
