«Если кобель и сука безукоризненныхъ формъ, то породу отъ нихъ можно брать и рано и они могутъ дать хорошихъ собакъ и въ полевомъ отношеніи» (Sporting Tour, 1804, стр. 279, соч. полк. Торнтона).

Изъ словъ г. Lascelles мы видимъ, что онъ руководствуется, главнымъ образомъ, чутьемъ.

«Вь пойнтерѣ самое главное — хорошее чутье, и я всегда обращаю главное вниманіе на то, чтобы и кобель и сука обладали высокимъ чутьемъ. Если собака трудно поддается дрессировкѣ, то это — первое доказательство ея некровности. Всѣ мои собаки имѣютъ природную стойку и въ то же время онѣ являются однѣми изъ самыхъ страстныхъ и обладаютъ очень быстрымъ поискомъ. Я приписывалъ это главнымъ образомъ ихъ высокому чутью; оно даетъ имъ ихъ увѣренность» (Angling, Shooting, and Coursing, соч. Lascelles, 1811, стр. 136).

О наставленіяхъ и пріемахъ Т. Б. Джонсона до насъ дошли двѣ замѣтки, одна лично его, другая его пріятеля. Обѣ одинаково важны и достойны вниманія.

«Въ тѣ времена, о которыхъ мы говоримъ, существовало убѣжденіе, или мода, а можетъ-быть и то и другое, что большая голова у пойнтера не только некрасива, но даже порочна. Джонсонъ, зараженный этой безсмыслеиной идеей около 1815 года, послѣ долгихъ лѣтъ настойчиваго скрещиванія, ради условной красоты, наконецъ, добился пойнтеровъ съ маленькими головами. Однако, тѣмъ самымъ уменьшилось мѣсто для свободнаго развитія обонятельныхъ органовъ и выяснилось, что собаки перестали удовлетворительно выполнять предъявленныя къ нимъ требованія, короче говоря, имъ стало нехватать чутья. Опытъ, такимъ образомъ, подтвердилъ логику и заставилъ убѣдиться, что не бываетъ слѣдствія безъ причинъ. На самомъ дѣлѣ, гдѣ искать объясненія тому, что испанскій пойнтеръ отличался превосходнымъ чутьемъ? Отвѣтъ можеть быть только одинъ: причина этого кроется въ его большой, широкой головѣ. Придя къ такому заключенію, Джонсонъ немедленно пожертвозалъ пятилѣтней сукой «Чансъ», кровнымъ испанцемъ. Вскрытiе обнаружило безчисленное множество тонкихъ бѣлыхъ нитей, составляющихъ обонятельные нервы, т.-е. органы, воспрннимающіе впечатлѣніе запаха и передающіе его мозгу. Однако, этого опыта для всесторонняго выясненія вопроса оказалось недостаточно и потребовались еще жертвы».

«Послѣ изслѣдованія цѣлаго ряда головъ, пришлось убѣдиться, что количество обонятельныхъ нервовъ прямо пропорціонально ширинѣ головы, и по мѣрѣ суженія головы уменьшается и ихъ число, а, значитъ, слабѣетъ и сила чутья. Голова испанскаго пойнтера и узкая голова борзой, такимъ образомъ, представляютъ двѣ противоположности. Всѣ выполненные въ этомъ отношеніи опыты дали замѣчательные наглядные результаты» (The Sportsman, 1836, кн. III, стр. 182).

Затрудненіе явилось въ томъ, чтобы получить достаточно широкую голову, которая бы въ то же время не служила помѣхой быстротѣ и выносливости собаки.

Въ теченіе своихъ опытовъ писатель, о которомъ я говорю, добывалъ пойнтеровъ изъ разныхъ мѣстъ Европы, главнымъ образомъ, изъ Франціи, Испаніи и Португалiи; обращался онъ и къ здѣшнимъ своимъ пріятелямъ и пользовался пойнтерами изъ Іоркшира и Листершира и послѣ шестнадцатилѣтняго скрещиванія добился пойнтеровъ, работой которыхъ онъ былъ крайне доволенъ.

«Увидавъ пойнтеровъ лучше моихъ, особенно въ Іоркширѣ, я поставилъ себѣ задачей вывести такихъ же, если не лучшихъ. Отъ испанскаго пойнтера желательно было взять лишь голову, соединивъ ее съ сильнымъ, пружинистымъ и правильнымъ корпусомъ, на прямыхъ и костистыхъ ногахъ; лапа узкая съ сжатыми и крѣпкими пальцами, подошва возможно маленькая. Вскорѣ я досталъ испанскаго пойнтера очень высокихъ кровей. По достовѣрнымъ источникамъ, онъ происходилъ отъ собакъ короля Фердинанда. По себѣ онъ былъ неваженъ; я не сомнѣвался, что порода его была чиста, но, несомнѣнно, онъ являлся продуктомъ слишкомъ сильнаго кровосмѣшенія, что (знаю это по опыту) неблагоразумно. Нѣкоторая доля родственной крови полезна въ породѣ и, разумно ею пользуясь, можно придать собакамъ красоту и болѣе мягкій характеръ, не уменьшая въ то же время страсти и чутья, или вообще какихъ-либо существенныхъ качествъ; но усиленное кровосмѣшеніе даетъ въ результатѣ собакъ слабыхъ полуидіотовъ и, наконецъ, безплодныхъ» (Shooter's Preceptor, соч. Johnson, 1842, стр. 6).

«Въ своихъ скрещиваніяхъ я не терялъ изъ виду намѣченныхъ мною качествъ. Послѣ нѣсколькихъ скрещиваній избранныхъ мною производителей, иногда и родственныхъ, двоюродныхъ между собой, я добился пойнтеровъ, которые стали меня удовлетворять во всѣхъ отношеніяхъ. Въ нихъ было все, что только можно было требовать: чутье, быстрота, сила, выносливость, стойкость, послушаніе, хорошій характеръ, красота и проч.» (Тамъ же, стр. 8).

«Мои пойнтера были средняго роста, имѣли сильно спущенное ребро, широкія черныя мяса, сильный крестецъ; ноги прямыя, костистыя; пальцы узкіе, крѣпкіе, скорѣе длинные; подошвы маленькія; голову я старался имъ придать возможно большую и широкую, но красивой формы, съ хорошо развитыми брылями. Лучшая моя сука имѣла выгнутую спину; ея сила и выносливость превосходила все, что я до этого видѣлъ, будь то пойнтеръ, или сеттеръ, въ особенности на охотѣ въ горахъ по граусамъ».

«Среди многочисленныхъ иностранныхъ пойнтеровъ, бывшихъ у меня, между прочими, былъ и португальскій пойнтеръ; характера онъ былъ, какъ и близкій ему испанскій пойнтеръ, упрямаго и флегматичнаго, но тоже обладалъ превосходнымъ чутьемъ. Въ это время попадали ко мнѣ и двуносые пойнтера; эта странная разновидность имѣеть родиной, кажется, Францію» (Тамъ же, стр. 9).

Распространено мнѣніе, что двуносость, отличительный признакъ испанскаго пойнтера, между тѣмъ какъ это некрасивое уродство не составляетъ спеціальности какой-либо страны или породы. Я знаю съ такимъ украшеніемъ линію ирландскихъ сеттеровъ, и владѣлецъ, видимо, очень этимъ доволенъ.

Двуносость не слѣдуетъ понимать такъ, что собака имѣетъ двойныя ноздри или что онѣ шире обыкновенныхъ; ноздри двуносыхъ собакъ лишь раздѣляются болѣе глубокой бороздкой, отчего такія собаки, очевидно, не могутъ чуять лучше другихъ. Въ испанскомъ словарѣ (Madrid, Real Academia, 1727) подъ словомъ «Braco» находимъ слѣдующее поясненіе: «Названiе это относится къ собакамъ съ раздвоеннымъ носомъ; ноздри ихъ нѣсколько выдаются, щипецъ тупой, уши висячія, длинныя. Нѣкоторые полагаютъ, что онѣ происходятъ отъ французскихъ собакъ, другіе же считаютъ ихъ отъ тосканскаго брака».

Положимъ, что намъ это мало разъясняетъ, но все-таки какъ бы отрицаетъ испанское ихъ происхожденіе. Однако, французъ М. Baudrillart (Trаіte des Eaux et Forets, 1820, ч. III, стр. 294) говоритъ: «Существуетъ разновидность испанскаго брака, неправильно названнаго двуносымъ; у него ноздри раздѣлены бороздкой. Объ этой породѣ много говорили, но, видимо, чутьемъ она уступаетъ и французской и англійской».

«Для породы слѣдуетъ выбирать собакъ, которыя на поискѣ держатъ голову высоко. Это не только служитъ признакомъ высокихъ качествъ собаки, но и дичь подпускаетъ такую собаку ближе. Красивѣе та собака, видъ которой породнѣе, и цѣннѣе, которая даетъ охотнику больше случаевъ выстрѣлить» (The Shooter's Handbook, соч. Oakleigh, 1842, стр. 97).

«Главная причина малочисленности кровныхъ, послушныхъ, съ природной стойкой, пойнтеровъ, это — увлеченіе быстротой. Производителей ищутъ среди самыхъ быстрыхъ пойнтеровъ, сеттеровъ и фоксгаундовъ, не обращая вниманія на болѣе цѣнныя качества. Благодаря этому увлеченію, стали пренебрегать старинной, широкоголовой и чутистой породой, отъ которой происходитъ кровный пойнтеръ. Пойнтера эти достаточно быстры для всякой мѣстности, несравненно лучше находятъ дичь, передъ птицей ведутъ себя гораздо осторожнѣй, предоставляя охотнику гораздо болѣе случаевъ хорошаго выстрѣла. Я, однако, не имѣю въ виду тяжелыхъ, неповоротливыхъ, убійственно-тихихъ собакъ, которыя когда-то первенствовали, но улучшенныхъ, красивыхъ, средняго роста, пойнтеровъ, въ родѣ черно-пѣгихъ пойнтеровъ сэра Harry Goodrick. (The Modern Shooter, соч. капитана Лэси, 1842, стр. 169).